Пётр Николаевич Мамонов, конечно, требовал любви, а не размышлений. Сей выдающийся эксцентрик был достоянием империи, в каком бы образе не представал. «Русская народная галлюцинация» – это вам не «перемен» или «поезд в огне». Посему с определённого момента он мог позволить себе общаться с обществом такими мудростями: «Зрелость. Когда становится интересным только одно: быть с Богом» или «Чистота. Как человек живёт, можно судить по урне у него в комнате. Сегодня стал выгребать содержимое на печку и так порадовался — только мятая бумага (ненужные стихи и пометки), инструкция от какого-то лекарства и сломанный карандаш. Хорошо!»
Уход Мамонова с глубокой печалью встретили левые и правые, лоялисты и оппозиционеры, консерваторы и либералы. При том, что Мамонов любыми «партбилетами» демонстративно манкировал. Но Пётр Николаевич был важной частью русского мира, его слова и дела были значимы до самого последнего момента. И таковыми останутся. А русские рок-восьмидесятые будут восприниматься через такие явления как "Звуки Му" в большей степени, нежели в контексте деятельности тогдашних медиа-звёзд.
Мамонов был и сознательно оставался шутом, когда иные коллеги по рок-движению превратились в «королей», трибунов. С обязательной поправкой на то, что шут – исторически фигура очень непростая. Да и традиции русского юродства Мамонов полнокровно наследовал. А под маской шутовства Мамонов проговаривал внятные и важные вещи. Пусть порой на грани трюизмов. Но ведь и сила банальных истин в том, что они истины.
Переводчик, лифтёр, печатник, кочегар – до своего прихода в рок-н-ролл Мамонов много чего испробовал, и всё это выплеснулось в необузданное рок-кабаре. "Звуки Му" - несомненный культ конца восьмидесятых. Колоритные образы уводили музыку на второй план, хотя и спустя годы выдающаяся подлинность "Звуков Му" жива. Показательно, что несколько лет назад заметная американская инди-группа The National выдала клип "Sea of Love", который был вдохновлён роликом на композицию "Грубый закат". То был сознательный оммаж американцев русскому отшельнику.
Когда открылись пресловутое окно на Запад, то именно в "Звуках Му" там увидели что-то по-настоящему необычное и интересное. Третий студийный альбом "Zvuki Mu" был спродюсирован знаменитым английским музыкантом Брайаном Ино. Впрочем, полноценного и долгого сотрудничества не вышло, а сама пластинка получилась скорее компромиссно-проходной, ибо Ино и Мамонов разошлись в подходах к звучанию. Но Ино оставил такое эффектное и показательное впечатление от Мамонова: «В Петре я вижу какой-то очень древний архетип. Такое жуткое ощущение, словно этот человек вылез из Средневековья! Это пугающе и привлекательно одновременно…» А после успешных гастролей Мамонов объявил о роспуске группы.
«Мамонов одним из первых показал пример непривязанности истинного творчества к славе и богатству. В первые годы перестройки, когда популярность группы "Звуки Му" была уже достаточно велика, социум попытался их приручить, сделать марионетками. Они вдруг резко пошли вверх по ступеням шоу-бизнеса. Их часто показывали по ТВ, пригласили на "Музыкальный ринг", стали крутить на радио, выпустили пластинку большим тиражом. Взамен рассчитывали получить послушных и безобидных овечек. Мамонов тонко почувствовал этот момент и развалил группу, расторгнув тем самым все контракты. Он ушёл в подполье и назвал группу "Мамонов и Алексей"», - заметил в своё время Сергей Жариков.
Не стал Мамонов признанным на западе «диким скифом», зато мы получили "Есть ли жизнь на Марсе" и "Сказки братьев Гримм", "Пыль" и "Остров".
В середине девяностых Мамонов оставил Москву и переехал в деревню. Журнал "Медведь" навестил его и сделал удивлённо-осторожный материал. Не без ёрничества журналист зафиксировал скамейку на пригорке над рекой – мол, «чтобы старичок отдыхал». «Старичку» тогда было лет 45. Впрочем, Мамонов был человеком пространства, а не времени, и уже жил перед лицом вечности. «Спасение не результат, но процесс», - повторял он вслед за отцом Дмитрием Смирновым, которого весьма почитал.
Опрощение – известный соблазн для богемы. За век до Мамонова в народ ушёл поэт-декадент Александр Добролюбов. Но Добролюбов пустился во все тяжкие, в сектантство, а Мамонов осел в доме, укоренился, пришёл к Церкви. После чего воспринимал своё рок-н-рольное прошлое, мягко говоря, без энтузиазма.
Но подавив в себе демонов разрушения, он оставался большим артистом и музыкантом. В рок-жанре (при всей условности данного определения) ему было тесно, он стремился к большим формам, и в итоге вышел на театральные подмостки. Его спектакли многие ставят выше рок и кино-проектов. Да и сольные пластинки, начиная с "Шоколадного Пушкина" - пожалуй, по сей день не вполне прослушанные и оценённые – значительная история.
Фамилия его, кстати, ну никак не вязалась с отношением к жизни. Мамона - дух стяжательства, синоним наживы, а если брать неортодоксально, то «бог», властвующий над современным миром. Мамонов и семья, впрочем, от денег не отказывались, но то была народная основательность, нежели алчность. Он всегда жил и действовал очень по-русски, если, конечно, не сводить русскость к узко-политическому содержанию.
За две недели до смерти государство, привычно пропустившее апрельский юбилей артиста, услышало недовольный общественный гул и наградило Петра Мамонова орденом Дружбы «за большой вклад в развитие отечественной культуры и искусства, многолетнюю творческую деятельность». Сам Пётр Николаевич официальное признание встретил уже в коме. Но это тот случай, когда и сама награда, и все стандартные канцеляризмы были более чем оправданны.
