Космонавты и мечтатели

«Жить и верить — это замечательно!
Перед нами небывалые пути.
Утверждают космонавты и мечтатели,
Что на Марсе будут яблони цвести!»
Евгений Долматовский

Космическая эра, начавшаяся в 1957 году, открыла неизведанные пути – в науке, технике, социальной жизни. Всё было впервые и вновь. До этого мечтатели смотрели вперед, но теперь они устремили взор чётко по направлению к небу. Вот - фарфоровая статуэтка «Мечтатель», созданная художницей Ниной Малышевой на Дулёвской фабрике. Дата выпуска – 1960 год. Уже летали Спутник и Белка-Стрелка, но фамилия «Гагарин» ещё никому не известна, и всё же каждый мальчик видел себя космонавтом. Возможно, первым.

Изображён типичный парень из соседнего подъезда, одноклассник, товарищ – белокурый, в клетчатой ковбойке. «Заправлены в планшеты космические карты», - наивный футуризм эпохи! Тогда весь мир бредил полётами, а юмористические журналы пестрели карикатурами «из будущего» - дети сбегают с урока поесть мороженого в космо-парке на Венере, мужчина с трудом достаёт билеты Воронеж-Луна, а заграничная дама хвастается, что её колье сделано из инопланетных камней и все обладательницы бриллиантов с завистью смотрят на простые чёрные камешки. В любом дворе пацаны запускали самодельные ракеты, играли в космонавтов, рисковали здоровьем! Но кого и когда это останавливало?

Раскрываем книгу нашего детства: «История о том, как Дениска с друзьями построили во дворе ракету из деревянной бочки и дырявого самовара. Ребята засунули в трубу от самовара бенгальские огни, оставшиеся с Нового года и когда стали поджигать, произошел взрыв». Энтузиазм благословенного десятилетия – в письме некоей пятиклассницы говорится, что даже бабушка и кошка хотят слетать в космос! Её ровесница обещает стать, как Валентина Терешкова. Дети тонко чувствуют «генеральную линию» или, как нынче болтают: мейнстрим.

Итак, мы на экспозиции «Космос становится ближе» в музее "Пресня" и эта скромная по объёму выставка, тем не менее, информативна. В ней спрессованы даты, мысли, переживания и рифмы – а ещё тут явлен мир советского человека эры Оттепели, что совпала с космической эпопеей. Либералы утверждают, что 1960-е годы с их искренностью и свежим ветром кончились в 1968-м, в Праге, под гусеницами танков. Безусловно, с цифрами они угадали, но упустили, …опустили важнейшее – в том же году погиб Юрий Гагарин и многое тут же потеряло смысл. Гагарин казался полубогом и мифическим героем – его смерть знаменовала сумерки Олимпа. В 1970-х полёты в космос превратились в работу – почётную, трудную, высокооплачиваемую, но именно – в работу. Ушло нечто большое и солнечное… Однако погружение в атмосферу 1960-х – это всегда радость, хотя, мы и знаем, что весь этот задорный оптимизм через десять лет обратится «кухонным» сарказмом или уходом в себя, сопряжённым с поиском истины.

Выставка интересна прежде всего тем, что показывает основную точку сборки – Будущее, как реальность. Шестидесятники пребывали в сияющем «послезавтра» - отсюда их взвинченность, лёгкость, суетливое расставание с прошлым. Они бежали за горизонт, рассекая волны. Пели: «Дороги трудны, но хуже без дорог». Танцевали под французские песенки и «…антенна упиралась в мирозданье», как сказал Евгений Евтушенко – поэт со станции Зима. Вся риторика – жёсткий futurum. Яблони на Марсе – будут, а наши следы на пыльных тропинках – останутся, но «Если что-то я забуду, вряд ли звёзды примут нас». И, наконец, коварная и яркая ловушка: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». Безупречность формулы разбилась о быт. Кстати, о быте! Его тут много и он – показателен.

Дизайн Оттепели – активное отвержение «старья» - капителей, вазонов, пилястр, а заодно – мещански-плюшевых диванов, шифоньеров, пропахших "Красной Москвой", малиновых портьер и почему-то фикусов. Это всё яро критиковалось, а с уже начатых сталинских домов кувалдами сбивали «архитектурные излишества». Лаконичность – не только общемировой тренд, игра в модернизм, но и политическое требование. Обычная перемена моды, свойственная всем временам и народам, совпала с развенчанием культа личности. Актуальны внятные линии, стекло, бетон, прозрачность. Любовь к геометрии.

Стилеобразующий экспонат – воссозданный уголок меблировки: «модерновое» кресло и желтоголовый торшер. Всё – стройно и ясно. В таком кресле не возникнет желания развалиться, укутавшись в плед, с книжкой и чашечкой чая. В него можно присесть на пять минут – перед отъездом и отлётом. Эти столы и стульчики на тонких ножках значили отказ от стандартного уюта – человеку будущего априори неинтересно отдыхать. Неслучайно культовый роман шестидесятников именовался «Понедельник начинается в субботу».

Тут же – семейство пылесосов, смахивающих на космические корабли и – планеты, вроде круглого "Сатурна", который начали производить в середине 1960-х, но тут предъявлен образец 1974 года. Дизайн следует за настроением. Вернулась мода на супрематические композиции – 1960-е брали пример с 1920-х, а потому вспомнились опыты Казимира Малевича, Эль Лисицкого и Александра Родченко. На выставке много разнообразной посуды – от сервизов до «одиноких» чашечек. Простой и при этом изящный орнамент пришёл на смену розам и рокайлям позднесталинского Grand maniere, копировавшего Севр эпохи Помпадур и чайную лепоту прабабушки-Виктории. Теперь – всё иначе. Контуры, сполохи, круги, силуэты, но если вдруг цветочки, так в духе Сезанна и Фалька.

Вновь появился агитационный фарфор, канувший в Лету на излёте ревущих-двадцатых. На экспозиционных стендах – кружки с изображениями парней в будёновках и скафандрах; алый сервиз, посвящённый 60-летию Октября, трогательный детский набор с мальчиками-космонавтами. Рисунки символизировали нерушимую связь двух событий – триумфа большевиков и прорыва в космос. Красная звезда проложила путь к звёздам небесным. Меж тем, русский человек полетел бы всё равно – даже и без революций, ибо космизм был обычным умонастроением на Руси. Микрокосм не может без макрокосма, а «небо в алмазах» тревожило, как набат. Русский-советский должен быть первым и никак иначе.

От высот небесных – опять к делу мирскому. Заселение новостроек. В каждом городе появились свои Черёмушки – это милое название сделалось почти нарицательным. От Черёмушек – от самого этого слова буквально веет чистотой, весенними грозами, цветами – новорождённые кварталы не могли появиться на месте грубо-неблагозвучной территории, как не мог быть хмурый и некрасивый лётчик первым космонавтом. Черёмушки – это улыбка, и Гагарин – это улыбка.

Под стеклом – фотографии строительства, документы, открытки, на одной из которых – смеющийся молодой человек в модном укорочённом пальто и пресловутых зауженных брючках, но это - не стиляга. Всем были известны строки Евтушенко о стильном юноше-нигилисте: «Носил он брюки узкие, читал Хемингуэя...», а по факту «циник» и проявился героем. И на открытке – положительный модник, новосёл с подарками, среди которых тот самый торшер, что мы уже видели, но – двухголовый. На другой открытке – абрис нового дома, горят огни окон – они так манят войти. Поодаль - приёмник «с тёплым ламповым звуком», как шутят современные поклонники винтажа. Образцы парфюмерных флаконов – те ароматы заслужили призы на выставках; письма Юрию Гагарину и его коллегам; фрагменты экспериментальных тканей с Трёхгорной мануфактуры, детские рисунки и – популярные книжки.

Техника и фантастика, физика и лирика, но главное – мораль. Прозрачная искренность потребовала соответствующих слов – и они нашлись. Антуан де Сент-Экзюпери отвечал всем параметрам. Француз (всё французское официально дозволялось), отпрыск виконта, но – прост как правда, великолепный лётчик и утончённый писатель, - он погиб на войне, как отцы ребят-шестидесятников. Это – близко и это – больно. Пронзительность жития. Маленький принц – такой же свой, как та девушка, чей силуэт был отрисован для логотипа «Юности». Нежность первых цветов – где-то в дальней-дали, где ЛЭПы и дороги, а на радиоволне – какая-то песня о дружбе, любви и космосе.

Но что у нас по телевизору? В 1960-х во всём мире наблюдался «телевизионный бум», а потому Останкинская башня – ещё один зримый символ десятилетия. На выставочной витрине – статьи, фото и, конечно же, новогодняя открытка с башней. Поздравление на русском языке дублируется по-французски. Человек вселенской эры заявлял свою открытость – шестидесятник не боялся «тлетворного влияния» Запада, и любимыми актрисами значились Брижит Бардо, Софи Лорен и Марина Влади. Впрочем, космополитизм тоже имел свои пределы и на экспозиции мы видим Федоскинские миниатюры и шкатулки. Темы: Гагарин, космос, Русь-летящая. Кто тебя выдумал? Какой же русский не любит быстрой езды в незнаемое?

На цокольном этаже музея – отдельный зал с плакатами, где советский хомо-сапиенс показан, как добрый и щедрый триумфатор, дарующий Земле не только своего представителя – Юру из Гжатска, но и технический, научный и социальный прогресс. Некоторые плакаты – величественны, другие – чуть ироничны, как и было принято в 1960-х. Реконструкция рабочего места в центре управления полётами – сколь сложно и громоздко тогдашнее оборудование! – но за подобными пультами решалась судьба человечества. Станет ли когда-нибудь небо вновь привлекательным для мальчика-мечтателя? Непременно. Я верю, друзья, караваны ракет… А иначе и жить не стоит.