«… - Разложилась, как разложилась… Давайте лучше весну встречать!»
(х/ф «Сказка для старых», реж. Роман Михайлов)
Начнём с того, что 47-й ММКФ лишился самой восхитительной внеконкурсной программы последнего времени — «Блокбастеры народов мира», дающей возможность увидеть кассовые хиты стран Африки, Юго-Восточной Азии, Индии и Китая. Кино, о котором наш зритель не имел ни малейшего представления, радовало нас последние два года, но, увы, в этом году осталось за фестивальным бортом. Первые несколько дней праздника кино и вовсе пришлись на Страстную неделю, поэтому половина показов была нами проигнорирована. В оставшейся фестивальной суете удалось кое-как наверстать упущенное, но в силу сказанного выше отчёт получился сумбурным и хаотичным. Впрочем, как и вся наша жизнь.
Кажется, что увеличенное количество российских фильмов в программе Фестиваля и появление отдельного конкурсного номера, именуемого «Русские премьеры», играют для отечественной киноиндустрии дурную шутку. Сопоставлять зарубежные ленты, далеко не самого высокого уровня, снятые в сравнении с отечественными буквально «за копейки и на коленке», даже не хочется. Возможно, радостный переход большинства режиссёров в сериальный формат многочисленных стриминговых платформ и вливание неоправданно больших денег в плохо управляемый кинопроцесс — тому виной. Но факт остаётся фактом: кино у нас снимать, за редким исключением, так и не научились.
Фильмом открытия ММКФ был вполне предсказуемо назначен приуроченный к юбилею Победы высокобюджетный гигант «В списках не значился» — экранизация одноимённой повести Бориса Васильева. Несмотря на то, что прижизненных экранизаций произведений Васильева существует больше двадцати, именно повесть «В списках не значился» представляла для кинематографистов особую сложность. И, наверное, неслучаен тот факт, что никто до текущего момента не рисковал взяться за её экранизацию (невнятную телепостановку «Я – русский солдат» 1995 года, думается, в расчёт брать не стоит). Театральные версии были же, напротив, – многочисленными: тут и ленкомовская постановка Марка Захарова и Юрия Визбора, и гремевшая в начале 80-х по Москве постановка Вячеслава Спесивцева «Аты-баты, шли солдаты». А вот в кино – не рисковали. Возможно, отпугивал камерный характер повести, требующий выверенной операторской работы и утончённой актёрской игры. Собственно, о чём повесть? Героическая оборона Брестской крепости, показанная глазами лейтенанта Плужникова, прибывающего к месту службы вечером 21 июня, где большая часть действия происходит в тёмных крепостных казематах при минимуме батальных сцен. В получившемся же фильме, бюджет которого составляет около 1 млрд руб., изрядную часть повествования занимают именно батальные сцены, снятые в пресловутой «цифре». Исполнитель главной роли Владислав Миллер (возможно, кому-то знакомый по триллеру «Ваша честь») — красив, наивен, но, увы, малоубедителен. Маститый Владимир Машков – старшина Степан Матвеевич – похож на Владимира Машкова во всех своих последних ролях: мэтр, способный на своей исключительной актёрской технике сыграть практически любой эпизод, но – никак не более того. Остальные актёры, кажется, запутались в невнятных концепциях «сериального» режиссёра Сергея Коротаева: отсутствие связанности и мотивации их действий вызывает ощутимое недоумение.
И вместо пронзительной истории восхождения к святости простого Русского солдата мы получаем малоэмоциональную историю, по своей картинке напоминающую пресловутую компьютерную игру «про войну». Где сама Крепость, наделённая Васильевым чертами самостоятельного персонажа, становится безликим костлявым монстром из фильма-катастрофы категории «Б». Зритель радуется тому, что фильм оказывается несколько лучше ожидаемого, и облегчённо вздыхает: «Могло быть и хуже». Но сопереживает героям «В списках…» не больше, чем персонажам «Танчиков», в которые на смартфоне играет твой сосед по лавке в метро.
В качестве противоположного примера можно привести бразильскую религиозно-историческую драму «Георгий Каппадокийский», бюджет которого явно много меньше цены творения Сергея Коротаева. Фильм шёл во внеконкурсной программе «Маленькие люди, большая история», в анонсе которой было продиагностировано: «Время великого кино, увы, миновало» (невольно задаешься вопросом: а не стоит ли на этой «оптимистичной ноте» и закончить фестиваль?).
Опять-таки — история восхождения к Святости: религиозно-историческая драма, основанная на житийном описании земного пути Святого великомученика Георгия Победоносца. При отсутствии пафосного антуража, коим грешит большинство создателей исторического кино, без массовых сцен и почти без компьютерных эффектов возникает великая История, мягкая и умная.
Во внеконкурсных программах также был показан один из самых ярких фестивальных фильмов – аргентинский «1978» — классический микс кровавого ужастика и политической сатиры. Сюжет не мудрён: более двух лет прошло после антиперонистского переворота; похищения людей, пытки и убийства силами пресловутых «эскадронов смерти» — печальная реальность. И тут – в объятой кровавым беззаконием Аргентине проходит Чемпионат мира по футболу. Не случайно, что события фильма проходят в легендарный для большинства аргентинцев день: 25 июня, день победы сборной хозяев в финале над Голландией. А под трансляцию финального матча костоломы армейских спецслужб изощрённо пытают членов коммунистического подполья. И показания товарища, не выдержавшего пыток, выводят подразделение «эскадрона» на группу загадочных нелегалов с окраины Буэнос-Айреса. Наймиты кровавой хунты захватывают таинственных партизан. Но – вот ведь неожиданность! – похищенные оказываются не перонистами и не коммунистами, а адептами некоего кровавого демонического культа. В результате — кровавая баня в аргентинских застенках. Всё снято крайне недорого, но с полным осознанием материала и чувством замкнутого пространства, с которым парни с аргентинской студии «Блэк Мандала» умеют работать мастерски. Занятно, что нельзя эту историю воспринимать исключительно как кинометафору в духе классического Джорджа Ромеро. Ведь в ближайшем окружении свергнутой в 1976 году Исабель Перон находился Хосе Лопес Рега, мистик и эзотерик по прозвищу «Колдун», именуемый «аргентинским Эволой». И обнаруженные хунтой сатанисты вполне могли быть его верными учениками. Так что при всей кажущейся неистовости, сделавшей бы честь другой фестивальной программе «Дикие ночи», фильм «1978» может на поверку оказаться вполне реалистичной лентой, пусть и с лёгким налётом конспирологии.
Своеобразной преамбулой к «1978», исключительно сюжетно, выступает ещё одна внеконкурсная лента «Школа мистера пингвина» (производство США – Великобритания – Испания), основанная на реальных событиях. Действие опять-таки происходит в злополучной Аргентине, куда весной 1976 года прибывает учитель английского языка Том Мишель. Странствия в поисках работы по Латинской Америке приводят его в Буэнос-Айрес. Уставший циник, бабник и любитель горячительных напитков поступает на службу в элитную английскую школу, чопорную и старомодную. И тут – военный переворот. Видимо, ко многому попривыкший за годы странствий по Южной Америке Мишель с чисто английской невозмутимостью отправляется на пару дней в соседний Уругвай – подождать, когда всё уляжется. А заодно — выпить, потанцевать и пообщаться с местными дамами. Всё это ему удаётся, даже с избытком. В Аргентину он возвращается с пингвином, принятым на попечение волею очаровательно-случайной знакомой. Пересказывать дальнейший сюжет не имеет смысла: в июне фильм должен будет выйти в российский прокат, и все желающие смогут его увидеть. Лишённое компьютерных ухищрений, тёплое, человечное и по-хорошему старомодное кино обязательно найдёт своего зрителя. Особенно будет что вспомнить тем, кто пережил в советском детстве травму, нанесённую мультфильмом «Пингвины» (1968, реж. Владимир Полковников). На показе «Школы мистера пингвина» были также замечены рыдающие дети, которых из зала выводили растроганные родители.
И словно в продолжение «новостей с пылающего континента» — чёрно-белый мексиканский фильм «Нас не сломить» из внеконкурсной программы «Точка кипения». В сюжетной основе фильма – известные события в предолимпийском Мехико-68, когда многомесячные студенческие протесты были прекращены грандиозным побоищем на столичной площади Трёх культур, где, по разным оценкам, погибло до 400 человек. Главная героиня – женщина-адвокат Сокорро, чей любимый брат был убит в той бойне более пятидесяти лет назад. Она живёт в квартире, окна которой смотрят на ту самую площадь. И живёт она все эти годы только одной мыслью: отомстить убийцам своего брата. Это дело для неё не имеет срока давности и, по сути, является единственным смыслом существования. И опять нам является мастерски исполненная камерная драма, где отточенная режиссура, грамотный видеоряд и замечательная актёрская работа актрисы Луизы Уэртас, а главное, идеальное чувство кино, легко заменяют высокие бюджеты и всевозможные технологические ухищрения.
Тему «личностной драмы на фоне политической нестабильности» продолжает фильм «Самозванцы» из конкурсной программы «Русские премьеры». Тут нам предлагается взглянуть на события 1993 года глазами «останкинской стороны». На дворе октябрь, в телевизоре «Санта Барбара», а корреспондентка телекомпании «ВИД» пытается разобраться в обстоятельствах смерти известного кинорежиссёра и выясняет, что в последние годы жизни он тайно снимал современную версию пушкинского «Бориса Годунова». Тщательно воссозданная эпоха 90-х (художнику по костюмам — отдельное браво!), к сожалению, не спасает высказывание от отсутствия внятности – все сюжетные нити рвутся, не успев толком начаться. Главный посыл ленты – в России смута была всегда, есть и останется навечно – не нов и требует куда более осмысленной рефлексии, если вообще требует. Желая идти в ногу со временем, наше кино наступает на всё те же грабли: моментально становится устаревшим в силу сложившихся железобетонных идеологических догм.
И здесь необходимо дать слово Анне Амелиной, которая впустит немного света в наш застоявшийся полумрак.
Анна Амелина.
Из нового русского кино, показанного на фестивале, которое определённо достойно всеобщего внимания и ещё должно выйти в прокат — последний фильм Натальи Назаровой «Филателия».
Жуткое слово «последний», потому что больше не будет. Автора не стало в апреле этого года. На фоне миллиардных бюджетов на пластиковые военные фильмы и нарисованные сказки наше кино тихо и незаметно потеряло одного из лучших своих режиссёров. Она снимала драмы с простой человеческой интонацией, такие, которых с каждым годом становится всё меньше и меньше и которых нашему кино катастрофически не хватает. Вот оно всё в этих фильмах: и чаемые «духовно-нравственные ценности», и «женское» кино (прости, Господи), но такое, каким оно должно быть на деле, — без плакатной назидательности, без нарочитости, искусственности, без социального пафоса, без чернухи, но душераздирающее, о самом наболевшем и обязательно с выходом к свету. То, что мы и называем искусством. «Филателия» именно такая.
Главная героиня — девушка Яна, живущая в приморском городе (её умопомрачительно играет Алина Ходжеванова, уже получившая несколько крупных наград за эту роль). У героини ДЦП в лёгкой форме, которая позволяет ей работать и жить в обществе, но всё у неё не как у нормальных людей, и даже хобби у неё ненормальное — она собирает марки. То есть занимается тем, чем уже никто (кроме всеми забытого клуба филателистов) не занимается. Она продолжает этим дело своего отца, который тоже собирал марки, но однажды ушёл в море и не вернулся. И она всю жизнь ждёт его каждый день на берегу. А ещё у Алины есть единственный друг, который тоже состоит в клубе филателистов; он ей нравится как мужчина, а она ему как женщина — нет. И работа на почте, на которую почти никто не заходит. Вот и вся её тихая жизнь, в которую однажды приходит настоящая любовь.
Перед показом людьми, которые работали с Натальей над этим фильмом, было сказано несколько важных слов. Первое, что именно к этому фильму, по словам режиссёра, она шла всю жизнь, и второе, что это «фильм о смирении», умении довольствоваться тем малым, что у тебя есть.
Яна живёт свою маленькую хрупкую (до слёз) жизнь в маленьком городе, смирившись с болезнью и одиночеством. Научившись ждать и смирившись с ожиданием. И любовь, чистая и ничем не омрачённая, ненадолго озарившая эту маленькую жизнь, видится как награда за это смирение. Странно, что при всём внимании к «особенным» героям, очень редко в последнее время можно встретить такой образ. Он не про особенность, не про силу, он действительно про смирение, способность ждать и любовь («к тому, что никогда не кончается» — дословный перевод слова «филателия»), которые возможны, кажется, действительно только «в немощи».
А ещё именно по феномену этого фильма можно оценить уровень художника, который его делал, в том смысле, что вся жизнь Натальи Назаровой с сегодняшней точки зрения выглядит как законченная картина. Дело в том, что «Филателия» — это полнометражная версия первого самостоятельного короткометражного фильма Назаровой «Светлячок».
Пожалуй, мало в истории кинематографа найдётся примеров, когда сначала режиссёр снял набросок, черновик своей истории (который все вокруг считали готовым и хорошим коротким метром), а потом, много лет вынашивая замысел, полностью его переснял и расширил, оставив только самые лучшие находки, но оставив их «дословно». То есть в «Филателии» и «Светлячке» повторяются начало и конец, некоторые диалоги, локации, вплоть до проходки героини по побережью с иван-чаем, главные герои в исполнении других актёров, но только теперь видно, что «Светлячок» — это черновик, а «Филателия» — большое хорошее кино, кстати, очень смешное, чего тоже практически не было в коротком метре.
В литературе, в живописи, в музыке таких примеров набросков, росчерков, черновиков сколько угодно, но в синтетическом искусстве большого кино — нет. Это просто очень затратно и по средствам, и по силам. Нет возможности тратиться на черновики, тем более, когда короткий метр в принципе получился.
И вот был первый фильм, и есть последний, как рифма к нему и как последний штрих. Немногим людям в этом мире такое удаётся.
Ещё один российский фильм во внеконкурсной программе, который, пожалуй, стоит особого упоминания — «Искупление» Константина Еронина.
Вряд ли вы в ближайшее время увидите что-то более странное, чем чёрно-белый (в стиле Роберта Эггерса или даже Ханеке — Бергмана) исторический хоррор а-ля рюс с Безруковым, Сухоруковым и Кологривым в главных ролях. Сцена изгнания бесов из Кологривого ещё не разошлась на мемы только потому, что на сеансах ММКФ нельзя снимать.
Первый полный метр Еронина характеризовали как что-то непонятное, что совершенно невозможно смотреть, что очередной автор пересмотрел Тарковского, всё дорого, черным-бело, символ на образе и т. д. Первый фильм мы не видели, но такая реклама сподобила нас посмотреть второй. И что же мы видим? Жанровое кино.
Никакого тут тебе Тарковского. Даже для русского кино, пожалуй, приличный хоррор (остальные-то вообще невозможно смотреть).
Герой Безрукова возвращается с русско-турецкой войны к себе в деревню, у него глухонемая дочь и больной сын, жена умерла, а в деревне поселился дьявол, как и положено, похожий на архангела, и забирает души жителей по одному, а сваливают всё на больных детей. И Безрукову предстоит со всеми этими делами с Божьей помощью разобраться.
Очень декоративно. Если б не сказали, что Безруков возвращается с русско-турецкой войны, понять по деревне, вышиванкам и францисканскому капюшону на облачении православного священника, в каком веке мы находимся и в каком славянском государстве — вряд ли возможно. Но по развитию сюжета, это, может быть, даже оправдано…
Много грязи, дыма и слюны. Много фактуры (может за это Андрея Арсеньевича поминают постоянно, не знаем).
Дорогое производство, не говоря уже о звёздах первой величины. Играют все неплохо, насколько это вообще возможно в рамках данной драматической ситуации. Фильм точно купят зарубежные прокатчики, с чем мы можем всех поздравить.
Очень много Имени Божьего всуе (через слово молится в кадре Сергей Витальевич, даже для него самого избыточно иной раз, хоть и терпимо).
Но вот зачем это всё? Православный Вий-эксплотейшн на полном серьёзе в 2025 году?
Утверждение правды Божией (которое играет тот же Безруков) в хорроре с налётом любования тёмными архангелами и экзорцистской экзальтацией у иконостаса под чтение Псалтири. При том, что хоррор в таком виде для мирового кино безнадёжно устарел, а для нашего по-прежнему чужероден. Интересненько, конечно. Хоррор всё-таки в первую очередь действительно «эксплотейшн». Он нужен главным образом чтобы пощекотать зрителю нервы, вызвать страх и своеобразное от оного удовольствие, а не для катехизации. Не факт, что лента душеспасительна, но поживём — увидим, может, и задачи такой не было…
***
В продолжение разговора о конкурсе «Русские премьеры» стоит особо отметить фильм Ивана Петухова «Туда» с Петром Фёдоровым и Ириной Старшенбаум в главных ролях. Мрачный и неразговорчивый таксист Вадим принимает от восторженно-очаровательной девушки Веры очень странный заказ: отвезти её из Москвы на несколько часов в Уфу и вернуть обратно. Милая дорожная история, не содержащая и намёка на остросюжетное «Путешествие будет опасным». Герои выговариваются и раскрываются друг для друга, как на сеансе новомодного психотренинга.
Что же заставляет особо отметить эту милую безделицу? Полное непонимание создателями «Туда» как должен выглядеть фильм. И не просто некий абстрактный фильм, а именно их — авторов. Ничем не оправданная мешанина из способов сьёмок: квадрокоптер, экшен-камера, привычно-мягкая кинооптика – всё это используется в фильме, но не вписывается ни в какую логику. Создаётся ощущение, что тот гаджет, который был у оператора под рукой в данный конкретный момент, он и решил использовать. А в дальнейшем свести этот хаос к некоему единому знаменателю никто и не захотел: «сойдёт за концепцию». В результате — на экране неприятный визуальный коктейль из телерепортажей, отчётов тревел-блогеров и авторского кино среднего уровня.
А ведь ещё недавно казалось, что главная беда российского кино — это сценаристы. Теперь этот список уверенно пополняется операторами и мастерами монтажа.
Впрочем, проблемы сценаристов (а также и режиссёров) никуда из отечественного кино не ушли. Тому пример — фильм «Двое в одной жизни, не считая собаки» из основной конкурсной программы. Два милых интеллигентных и любящих друг друга питерских старика. Жизнь близится к закату. Единственный и обожаемый сын отсутствует: то ли воюет, то ли затерялся за Верхним Ларсом, то ли просто со всей своей семьёй шабашит где-то в пределах границ другой страны (в конце судьба его перестаёт быть загадкой). У стариков очаровательная дрессированная собачка, классическая литература и ностальгические воспоминания. Они шутливо ссорятся, трогательно заботятся друг о друге и строят этакое «Государство для двоих» (вымышленная пьеса из повести Курта Воннегута «Порожденье тьмы ночной»). Собственно, и всё – законсервированный мир питерских интеллигентов. Да, иногда они вступают в конфликт с хамской дамой из районной управы, спасают от пьющего и агрессивного отца соседскую девушку, попадаются на развод телефонным мошенникам – короче говоря, терпят «ужасы жизни» от столкновения с народом современной России. Всё это выглядит настолько неестественным и карикатурным, что порой возникает чувство неловкости за исполнителей главных ролей – Александра Адабашьяна и Светлану Крючкову, чья игра только и удерживает фильм на плаву. И тут мы имеем классический пример «эксплотейшн» — примитивной манипуляции человеческими чувствами. Думать не нужно: достаточно показать пожилую милую пару в исполнении любимых артистов, и публика сама будет плакать и смеяться по командному звону колокольчика. Подобный подход, безусловно, требует от режиссёра определённого мастерства, но уважения к зрителю крайне мало.
По итогу приходится признать, что едва ли не единственной действенной фигурой российского кино последних лет стал режиссёр Роман Михайлов. Математик и профессор РАН, ушедший в литературу, театр и кино. Невероятно работоспособный: с февраля 2022 года, когда его дебютная «Сказка для старых» взяла главный приз на фестивале «Дух огня», Михайлов снял ещё семь фильмов.
И здесь у нас специальное включение от изгнанного (за правду) из ряда аккредитованных персон Сергея Угольникова, наперекор всему попавшего на показ сериала Романа Михайлова «Путешествие на Солнце и обратно», демонстрировавшегося на фестивальной площадке более шести часов.
Сергей Угольников.
Когда обличители «Михалковского кинофестиваля» утверждают, что последний фестиваль (неважно какой, они всегда это повторяют) не оправдал надежд, потому что «не было никакого события», то они лгут. 47-й ММКФ можно упрекать в чём угодно, но одно событие там точно было: второй показ минисериала Романа Михайлова «Путешествие на Солнце и обратно». Впрочем, от кого и зачем мы слушаем нелепые рекламации. Среди недовольных заметил стрёмного пупса, являющимся по совместительству редактором какой-то «онлайн-платформы», он на полном серьёзе верещал что на фестивале остался разочарован фильмом Твердовского, коим режиссёром был очарован в юности. Это уже не лечится - данная генерация разочаровашек уродилась неудачной, несите следующую.
А минисериал Михайлова для тех, кто манкировал Твердовским ещё когда это не было модным, то есть людям не столь инфантильным, что созвучно названию дебютного фильма математика-писателя-режиссёра. И в этой «Сказке для старых» содержится как преимущество минисериала, так и его недостаток. Плюс – в том, что выдерживается стиль: от героев и планов до ритма, монтажа, цветокоррекции, ситуаций. Что, конечно, не отпугнёт целевую аудиторию. Но некоторой её части (то есть мне), всё это может показаться очередным просмотром фильма Михайлова.
Где-то это всё виделось. Вот появляются карты – было, и не раз. Сумасшедший дом – да, тоже совсем недавно туда картёжника помещали, и бегали по коридорам. Одарённые подростки в пограничных состояниях – всё на месте. Зачем смотреть – непонятно, книжку же читали. А нет, есть отличие от книжки. Забрюленная «газета, которая находится в лучшем из миров для газет», как сформулировала когда-то Алёна Полунина. Радость узнаваемого – не может не радовать.
Хотя есть в этом и ещё что-то. «Путешествие» как альтернатива «Слову пацана». Но если в «Слове» не жалко никого, то в «Путешествии» — жалко всех. Хотя можно найти и множество других элементов, в которых два несомненных кинособытия входят в противофазу. Сериал Першина поставлен по сценарию, который написан по чужой книге людьми, которые там не жили, поэтому со множеством сценарных ляпов. Михайлов, далёкий от индустрии кино, выстраивает свою вселенную в единстве литературной, сценарной и жизненной фактур, ему не приходится монтажными приёмами отвлекать от того, чего не было, ведь было – всё.
(Если кому-то показалось, что в дихотомии «Путешествия на солнце и обратно» и «Слова пацана» я в скрытой форме плюнул в группу лиц, причастных к изгаживанию романа Елизарова «Библиотекарь», то им – не показалось).
Но при этом комплименты, которые раздаёт Михайлову кинокритик Михаил Трофименков, могут быть отчасти объяснены его, Трофименкова, жоракрыжовникофобией. Ну не нравятся ему фильмы Першина, а больше в товарных объёмах никто фильмов, о которых говорят, не отгружает. Так почему бы и не объявить флагманом генерации кино РФ Михайлова? Но тут есть загогулина. Фильмам Михайлова никто не подражает (а это главный критерий качества режиссёра), и вряд ли будет. Личный опыт – он и есть личный опыт, не воспроизводится.
Как говорят нелюбители михайловского творчества, «это графомания от кино». Претензия внятная, но кто сказал, что графомания — плохо? Лев Толстой тоже был графоманом, что никак не препятствует ничему. Хотя вклад Толстого в литературу и Михайлова в кинематограф, несомненно, несоизмеримы. Другой претензией к математику, ставшему режиссёром, является справедливое утверждение, что он не понимает в кино ничего, и просто ретранслирует аудитории образ мудрости. Может и так, но мы знаем множество режиссёров, чьи актёрские дарования в презентации стиля «мудрый режиссёр» значительно превосходят собственно постановочные. И ничего – их когда-то и на «Оскар» номинировали.
В какой-то мере фильмы Михайлова можно соотнести с творениями некрореалистов или Аристакисяна (какой Линч, о чём говорят все эти люди?!). Однако «предшественники» творили от мудрствования (поэтому и не взлетели), «продолжатель» — от незамутнённости, поэтому всё пока идёт как по маслу. Конечно, надо сказать огромное спасибо продюсеру Юлии Витязевой, которая умудряется тащить весь этот огромный воз (режиссёр умудряется снимать по две картины в год) без копейки государственных денег.
Главный феномен Михайлова в том, что, будучи внесистемным режиссёром, он доводит до зубовного скрежета кинономенклатуру. И предъявить ему, собственно, нечего. Не будучи замеченным в какой-либо политической ангажированности, он, тем не менее, занесён на сайт «Миротворец». Не бог весть какой подвиг: в эту помойку заносят всех, кого не лень. Но для значительной части «творцов» на бюджете РФ даже такая малость – страшнее страшного сна. Достаточно вспомнить поимённо эстетически недоразвитых деятелей, выходивших на ныне покойном «Кинотавре» с лозунгом «Фри Сенцов*», и не все они сейчас по ту сторону иноагентства.
Размышляя о том, нужно ли рекомендовать сериал, сделанный не для платформ, к просмотру, вспомнил, что второй показ в рамках ММКФ собрал прекрасных людей - Дмитрия Карпюка, редкого кинокритика, к мнению которого прислушиваются другие кинокритики, Вову Акваланга, Илью Шамазова и многих других. Все они подходили с предуведомлением «я не член секты, но пришёл глянуть». И день получился хорошим вне зависимости от просмотренного в кинозале. Так что, наверное, будет не лишним, вне зависимости от количества фильмов Михайлова, просмотренных ранее. Главное – не заставлять себя это делать.
***
К сожалению, программа прошедшего ММКФ заслуживает мало добрых слов. И дело не только в слабом уровне представленного российского кино. Отсутствие привычных и крайне полюбившихся внеконкурсных показов сильно уменьшило жанровую составляющую фестиваля. Китайская опера была, безусловно, экзотична, но мощный витальный драйв в сочетании с детской непосредственностью и мяукающим пением создавали слишком сильный зазор между кино и зрителем. А представленные фильмы так называемой «фестивальной» направленности были на удивление скучны и занудны.
Пример победителя основного конкурса – индийской ленты «Элизиум» — весьма показателен. Как можно было отыскать в стране, снимающей в год более 1000 разнообразных и разноплановых фильмов, подобную картину? И как в Индии могло прийти в голову снять это? Действительно, порой создаётся впечатление, что многие азиатские и африканские кинематографисты, желая потрафить европейской кинокритике, снимают откровенную дичь. Любят же эти странные европейцы, скажем, своего Тарковского? Любят и ценят. Вот и появляется желание у народов мира ради очередной фестивальной награды снять что-нибудь медленное, занудное и бессюжетное. Печальная тенденция. Хотя, надо признать, что проблема фестиваля не только в этом.
С тех пор как в «Октябре» упразднили красные диваны, рестораны и официанта «Паттинсона» (как две капли похожего на популярного голливудского артиста) людям попросту негде стало нормально отдыхать между показами, и теперь они, как ромеровские зомби из супермаркета, блуждают из зала в зал, в очередной раз иллюстрируя собой скучающее общество потребления. Остаётся надеяться на возможные – как нам обещают — изменения в репертуарной политике ММКФ и ждать весны. Следующей весны.
Загл. илл. кадр из фильма «Путешествие на солнце и обратно»
*внесён в перечень террористов и экстремистов
