Сообщество «Салон» 02:50 8 апреля 2021

Только в России!

Выставка придворного костюма в Государственном Историческом Музее

«Помню до сих пор платье абрикосового бархата с собольей оторочкой, в каком красовалась она на приеме в честь китайского министра».

Из воспоминаний Феликса Юсупова.

Бывшая фрейлина Зинаида Менгден в своих мемуарах, надиктованных в 1942 году, воссоздавала в памяти один из великосветских балов её молодости: «Это был замечательный, почти сказочный вид, когда офицеры в своих многоцветных мундирах танцевали с элегантными дамами, чьи бриллиантовые диадемы и колье блестели и сверкали, а молодые девушки украшали себя только цветами». Она тосковала по утраченной России и тут же добавляла сокрушённо: «Где же вы теперь, замечательные драгоценности, самые красивые и дорогие в мире, блиставшие на русских балах? Большинство, наверняка, утекло в мировые антикварные лавки или украшает дам американских миллионеров».

Действительно русский двор ещё со времён Елизаветы Петровны поражал иностранцев своей пышностью, не исключавшей хорошего вкуса и всего того, что французы именуют bon ton. Каждый последующий правитель вносил свою лепту в улучшение имиджа и общей эстетики двора. «Золото, брильянты, рубины сверкали в тот день на солнце ярче самого солнца. Только в России могло иметь место подобное зрелище!» - вспоминал Феликс Юсупов коронационные торжества.

Сегодня у нас есть прямая возможность это увидеть и почувствовать. И – осознать, что Феликс был прав, ибо только в России явлено созвучие востока и запада, византийской прихоти и германской простоты. В Государственном Историческом Музее открылась выставка придворного костюма и аксессуаров конца XIX – начала XX веков из собрания Эрмитажа. Обыденная и – праздничная жизнь императорского двора, штучки, шляпки, маленькие странности и – дурные привычки царей и фрейлин. Что за привычки, да ещё и дурные? Взглянем на резные курительные трубки с янтарными мундштуками!

Венценосцы - люди и ничто человеческое им не чуждо, а потому их приватный быт увлекательнее, чем церемониальные выходы. Наряду с мундирами и золочёными одеждами, здесь много «личного», интимного - утренние капоты, надевавшиеся после пробуждения и перед водными процедурами, тонкое неглиже, носовые платочки и даже чулки с диковинной вышивкой. Домашние платья – тоже изысканные – всё же отличались от визитных и бальных - они были просторнее, легче и к ним полагался менее тугой корсет. Несмотря на исследования врачей, уже знавших о вреде сдавливания, дамы не спешили расставаться с этим атрибутом женской грации, а за семейным ужином чуть ослабляли тесёмки. А вот – зеркало и туалетный столик с гребнями, расчёсками пудреницами, коробочками для румян. Сюда не допускались посторонние.

Будничные фотографии царей и придворных разнятся с их же репрезентативными «ликами». Александр III с Марией Фёдоровной выглядят, как дворянская чета средней руки, а Николай и Аликс – как обыкновенное полковничье семейство. Зато каков контраст при взгляде на свадебное платье молодой Александры – холодное серебро, будто обволакивающее тело. Тут же – полотно, писаное датчанином Лаурицем Туксеном в честь эпохального венчания. Но это – лишь декорация для подданных! Актриса Ольга Чехова в книге "Мои часы идут иначе" высказывала своё детское разочарование от вида небожителей: «Царь одет в ничем не примечательную офицерскую форму, а его семья – в ещё более простые платья. Стиль их жизни скромен». Ребёнку простительно – маленькая девочка мыслит фантастическими образцами, почерпнутыми из легенд и сказок. Реальность – жёстче, но интереснее.

Особенное внимание уделено костюмам из ателье Чарльза-Фредерика Ворта – ловкого и талантливого англичанина, творившего в Париже. Сейчас это имя полузабыто – оно что-то говорит историкам моды или тем, кто погружён в изучение старины – всяких турнюров, кружев-блонд и загадочных описаний, вроде «баволетка цвета гридеперль», а во второй половине XIX столетия эта коротенькая фамилия будоражила умы, сердца и – главным образом кошельки. Ворта – основателя Синдиката Высокой Моды знали все. Ему принадлежали знаковые нововведения: установка своего лейбла во избежание подделок, приглашение манекенщиц для демонстрации изделий (первой моделью стала его жена – Мари Верне), введение в обиход самого понятия «кутюрье», что означало не рядовой портной, а действительный член Синдиката. Вступить туда оказывалось непросто, а получить вещь от Ворта – не лишь дорого, но и почётно. Мария Фёдоровна была одной из любимых заказчиц. На выставке – несколько платьев из прославленной мастерской, причём, когда сам Ворт скончался в 1895 году, вдовствующая императрица не изменила традиции и осталась клиенткой его сыновей – Гастона и Жана-Филиппа.

Сопроводительные таблички гласят, что платья Ворта обладали удобным качеством – у них был сменяемый лиф. Для повседневности – простой и умеренный, для торжеств – декольтированный. Есть версия, что нововведение принадлежало другому англичанину – Джону Редферну, придумавшему, дамский костюм-двойку – с юбкой и жакетом, а помимо этого изобретавшему различные аксессуары для облегчения женской «участи». На излёте «века железного» все заговорили о практичности, и съёмные лифы были весьма кстати.

Мария Фёдоровна, в отличие от своей невестки – Аликс Гессенской, не слыла безупречной красавицей. Не наблюдалось ни антично-классической выверенности черт, ни сиюминутной прелести тогдашних волооких брюнеток, одну из которых воспел Иван Крамской в своей "Неизвестной", однако, императрице Марии было дано нечто большее – умение себя явить, подать. Она грамотно подчёркивала свои достоинства – тончайшую талию, хрупкость плеч и запястий, миниатюрность ножки. На этих моментах и акцентируется взор, когда разглядываешь портреты Марии Фёдоровны и её наряды от Ворта. Парижские и петербургские журналы мод писали, что исключительная красота – редкий дар и, если не дано, так надо её создать при помощи хитростей – удачно подогнанной рюши, годной шляпки и уместных драгоценностей. Мария Фёдоровна могла остаться серой мышкой, а вышла роскошной павой. Изумляют её крохотные туфли на устойчивых, но грациозных «французских» каблучках - так назывались изогнутые каблуки с резким утончением посредине.

Неизъяснимо прекрасны костюмы цариц и фрейлин в русском стиле. Их задумала ещё матушка-Екатерина, а её внук Николай I, следовавший уваровской триаде: «Православие – Самодержавие – Народность» дополнил и осмыслил эту важную линию. Платья сочетали в себе народные мотивы с элементами парижской моды, и поэтому фасоны «боярских» нарядов менялись столь же часто, как и причуды портных с Rue de la Paix. Представленные облачения Марии Фёдоровны, её статс-дам и фрейлин способны удивить даже равнодушного человека – один только шитый бархат чего стоит! Стройнейший контур, сформированный корсетом, откидные рукава, глубокие оттенки. Для каждой из дворцовых категорий был свой обязательный цвет, что-то наподобие военной формы, и никто не путал «красную» фрейлину с «тёмно-зелёной» статс-дамой или, например, с «синей» воспитательницей великих княжон.

Русский двор казался богатым, щедрым и регулярно-устроенным – зарубежные гости отмечали эту чёткость: дамы в уборах а-ля рюсс, мужчины – по большей части в мундирах. Регламент и этикет – вот боги дворцовой жизни. На выставке можно увидеть образцы, принадлежавшие царям и их детям, начинавшим свой офицерский путь в самом нежном возрасте. За стёклами витрин – от маленького мундирчика цесаревича – до тяжёлой шинели Александра III, этого царя-медведя.

На рубеже столетий большой успех имели костюмированные балы на историческую тему. В коллективной памяти сохранился лишь «допетровский» маскарад 1903 года, когда весь двор переоделся в полусказочные кафтаны да опашни в стиле Алексея Михайловича. На экспозиции представлены костюмы для бала в ренессансном духе – что-то из эпохи королевы Марго и Анри Наваррского. Рукава-буфы с характерными разрезами, декольте, узорные ткани. Одно из платьев принадлежало Зинаиде Юсуповой – звезде русского двора, чья рафинированность сделалась притчей во языцех и примером для подражания. На выставке есть и знаменитый портрет Юсуповой работы салонного мастера Франсуа Фламенга, не то, чтобы колоссального художника, но чуткого выразителя светского шика. Сын Феликс писал о матери с благоговением эстета: «Всюду, куда матушка входила, она несла с собой свет. Глаза ее сияли добротой и кротостью. Одевалась она изящно и строго. Не любила драгоценностей, хотя обладала лучшими в мире, и носила их только в особых случаях, - и прибавлял - «В раннем детстве моей самой большой радостью было видеть матушку в нарядных платьях».

Какая же дама обходилась без веера, этого старинного орудия флирта? В Галантном веке женщина умела изъясняться с кавалером при помощи веерных створок – то был своеобразный «телеграф», над которым в XIX столетии уже смеялись. Но единственно ли ради кокетства и жеманства? Опахала освежали воздух, делая жар свечей менее коварным. Ирония прогресса – моду на веер уничтожило электричество. Лампочки Эдисона-Яблочкова – будь их целая тысяча – не накаляют атмосферу, и посему потребность в дуновениях страусовых перьев отпала буквально за десять-двадцать лет. Но так или иначе, веера по сию пору вызывают культурологический экстаз, особливо, если делались на заказ для императриц или цесаревен. На выставочном стенде – уникальные образчики из парижских мастерских. Анютины глазки, разбросанные по шёлковому полю и – ландыши, кажущиеся настоящими, хотя созданы искусным ремесленником. Рядом – коллекция бумажных вееров, посвящённых разным событиям, вроде заключения мира или очередного крупного строительства. Эпоха спешила опередить самоё себя – наука, путешествия, индустрия. И – бриллианты царей.

Эта небольшая по объёму, но изобильная (во всех отношениях) выставка позволяет ещё раз убедиться: русский двор неслучайно был синонимом великолепия. Чудо чудное – диво дивное. Жар-птицы – не выдумка. Только в России!

двойной клик - редактировать галерею

Загл. илл. Лауриц Туксен. "Венчание Николая II и великой княгини Александры Фёдоровны" (1895)

Cообщество
«Салон»
5 марта 2024
Cообщество
«Салон»
19 марта 2024
Cообщество
«Салон»
1.0x