* Все исторические и географические параллели абсолютно произвольны, любое сходство персонажей с ныне живущими, ранее жившими либо имеющими родиться впоследствии реальными личностями случайно, а все понятые в дурном смысле намёки полностью лежат на Вашей совести, дорогой Читатель. Животные при съёмках не пострадали.
***
Кнопка безумно скучала. Дни проходили за днями, а к ней так никто и наведался. Ни этот, старый, ни тот, молодой. Старый даже не отвечал на звонки. А молодой...
Потом наступил день, когда наконец можно было снять повязку с лица. Кнопка потребовала у медсестры зеркальце, но та не дала. Трогать лицо было нельзя, а отражения в экранах и шкалах приборов были неотчётливыми.
Поэтому когда наконец появился доктор, она учинила ему страшный скандал и наконец добилась своего. И тут же пожалела об этом. Глядя на эту гладкую как сапог безбровую маску, которая когда-то была прекраснейшим из лиц, она тут же поняла, что уже никогда не встанет на трибуну рядом с Ним, не полетит через океан в качестве супруги, и даже не войдёт в историю как самая красивая подруга Бонда.
Кнопка была сильной женщиной. Но теперь она сломалась. Нет, она не плакала, не била посуду и не пыталась порезать себе вены осколками стекла. Но с этого момента выздоровление её застопорилось. Она лежала в своей койке не вставая, отказывалась от еды и питья, и тихо угасала.
***
После того случая с Врачом Игемон продолжал держать строгую самоизоляцию. Конечно, к его услугам была вся База, с бассейном, тренажёрным залом, огромным парком и т.д., но отсутствие возможности видеть, обонять и осязать собеседников в такой критический момент серьёзно мешало ему.
Но держался он не зря. Сначала заболело несколько министров, потом — сам Премьер, а там и непотопляемый, казалось бы, Секретарь, даже носивший в петлице какую-то заморскую гадость от Короновира. Появились и больные в Дуре, Дурке и Дурочке.
На заседаниях Сатрапы рисовали радужные картины всеобщего улучшения ситуации в Державе, и Игемон решился. Народ, сидящий известной своей частью взаперти вот уже второй месяц, тихо забродил. Производство стало. Торговля замерла. Посевная толком так и не началась. А тут ещё Короновир пролез в Армию, и часть построенных ей больниц пришлось зарезервировать для собственных нужд.
Призывая лукавых Сатрапов пройти между Сциллой и Харибдой при снятии Карантина, Игемон сам постоянно посматривал на заражённость с одной стороны и обороноспособность с другой. Весь Мир играл теперь в эту игру, отнюдь не называя её по имени, как и полагается настоящим охотникам.
Но играли все по-разному. Кто-то стал давить Короновира как мыша, в тщетной надежде извести его вовсе. Кто-то наоборот распахнул ему все ворота в не менее тщетной надежде обрести от него иммунитет. Остальные телепались где-то промежду, как по месту, так и по времени. И их можно было понять.
Зажав заражённость слишком сильно, можно было потерять обороноспособность, придушив хозяйство. Недожав, можно было потерять контроль над Короновиром, и тогда вся Держава стала бы лёгкой добычей врагов, окружающих её со всех сторон. Поэтому наиболее здравые правители, а к ним Игемон естественно относил и себя, вели достаточно твёрдую среднюю линию, выигрывая время для развёртывания больниц и производства противоядия. И каждый понимал, что на кону стоит намного больше, чем просто его репутация.
Мало кто из остальных понимал это, вот в чём беда. Остроконечники истерично цеплялись за каждый крючок, открыто ожидая провала «этой страны» и «кровавого режима». Глядя на них, создавалось впечатление, что они живут на Луне, либо что они нечувствительны к Короновиру, либо имеют куда свалить. Всё это было неправдой, но такова была их ненависть ко всему окружающему, что они готовы были выколоть себе глаз, лишь бы у тёщи был зять кривой. Впрочем, они всегда считали себя особым биологическим видом. Правда, теперь это им слабо помогало.
Тупоконечники как всегда мрачно жрали ханку, твёрдо держась веры отцов в универсальную силу этой истинно народной влаги. Все Учёные были против, но их естественно никто не слушал. Им молча наливали стакан, и что характерно, никто не отказывался — ни язвенники, ни трезвенники.
Народ безмолвствовал.
(продолжение следует)
Ссылки
1. https://zavtra.ru/blogs/sud_ba_plitochnika_-_22
