«Онегин едет на бульвар
И там гуляет на просторе,
Пока недремлющий брегет
Не прозвонит ему обед».
Александр Пушкин "Евгений Онегин"
Соединение в одном проекте часов и табакерок – вовсе не блажь и не постмодернистский выверт. Они стоят ближе друг к другу, чем, например, табакерки и пудреницы. Единство подчёркивает их статус, а не материал или предназначение. Выставка часов и табакерок XVII-XIX веков, проходящая в Историческом музее – это неспешная беседа о роскоши и о том, как стремительно меняются наши понятия о престиже. Валерий Брюсов с ностальгической иронией вещал: «Наших предков табакерки! / Позабыть я их могу ль, / Как шкапы, как шифоньерки, / Как диваны стиля Буль!» О стиле Boulle – как-нибудь в следующий раз, а сегодня – табакерки. И – часы. Первые остались в прошлом, как нечто забавно-шикарное и увы бесполезное; вторые стали повседневностью.
Пьер Карон де Бомарше, этот ловкач и гений, был сыном преуспевающего часовщика, вхожего в апартаменты принцесс, да и с какой стати человек, повелевающий временем, будет нищим? Когда-то часовые механизмы вызывали оторопь у созерцателя, а их поломка сильно ударяла по кошельку. Часовщик представлялся языческим жрецом, поэтому неслучаен маг Дроссельмейер: «Крестный сам был великим искусником, он знал толк в часах и умел их делать. Поэтому, когда у Штальбаумов начинали капризничать и переставали петь какие-нибудь часы, всегда приходил крестный Дроссельмейер и тыкал часы колючими инструментами, так что маленькой Мари было их очень жалко; но вреда часам он не причинял, наоборот — они снова оживали и сейчас же принимались весело тикать, звонить и петь, и все этому очень радовались». XVII-XVIII столетия – эра шестерёнок и одним из поджанров-антагонистов (sic!) киберпанка называют clockpunk – фантастические приключения, основанные на технологиях галантного века; и база тут – часы, clock.
Подавляющее большинство тогдашнего населения «часов не наблюдало», но не от счастья, вопреки мнению драматурга. Аграрный мир отмерял вехи по закатам и рассветам, вставал с петухами и зажигал свечку али лучину в темноте. Городские часы явились в Средние века, а потом и учреждения, вроде ратуши и биржи, обзавелись своими циферблатами. Наука шла вперёд, часы превращались в часики - их стали носить и как бы невзначай показывать завистникам: «Ах, который час? Не пора ли на бал?». Также часы были непременным атрибутом почт и дилижансов. В самом начале экспозиции мы видим британскую почтовую карету XVIII столетия и каретные часы из Аугсбурга – одного из центров ремесла и механики.
Самые «древние» часы на экспозиции относятся к эпохе Людовика-Солнце, имевшего страсть к новинкам, равно как и его кузен Карл II Английский. В одной из книг по истории костюма автор предположил, что большие, ярко выраженные карманы XVII-XVIII веков – цивилизационный ответ моды на появившуюся возможность носить часы. Их не просто кидали в карман – для защиты от краж использовали шатлены (châtelain), изысканные цепочки. Английские фельетонисты утверждали, что настоящий лондонский вор умеет стащить часики вместе с цепью так, чтобы «клиент» не чувствовал прикосновений. Такая забота о согражданах и гостях столицы! Часто шатлен стоил дороже, чем механизм со стрелками.
Посетителю выставки нетрудно отследить усовершенствование форм и размеров (детали нам неподвластны!), а заодно увидеть, как главенствующие стили оказывали влияние на дизайн. Барокко перетекает в рококо, а от него отказываются в пользу классицизма и ампира. Мало, кто задумывается над тем, что часы когда-то имели вид полусферы – этакая половина яблока и лишь спустя пару столетий удалось создать плоский корпус. Рассказывается и о часовой империи под названием Брегет. Собственно, экспозиционной изюминкой являются брегеты из коллекции Петра Щукина, предпринимателя и мецената.
Луи Бреге (Louis Breguet) – основатель династии имел французские корни, а его предки-гугеноты сбежали в Швейцарию после Нантского эдикта. По иронии судьбы восхождение Бреге – и брегетов началось в Версале. Часовщик быстро завоевал сердца и кошельки парижской знати и членов королевского дома. Заказчицей часов Бреге была мотовка и причудница Мария-Антуанетта, а её супруг, Людовик XVI, сам неплохо разбиравшийся в технике, с пониманием оплачивал капризы своей королевы. Среди покупателей Бреге значились Наполеон с Жозефиной, Талейран и - Александр I. Осваивать русский рынок Бреге стал гораздо раньше, чем немецкий и британский – Россия в те времена была сверхдержавой, которую уважали и побаивались.
Поэт, Наше Всё вручил Онегину брегет – символ респектабельности и точности – брегет его «недремлющий». На выставке можно подыскать сразу несколько вариантов для Евгения. Такие проекты хороши ещё и, как овеществлённые «примечания» к классике. Тут же вспоминается рассказ Александра Куприна "Брегет", где главным персонажем становятся часы: «Ольховский нам эти часы сейчас же и показал. Действительно, хорошие часы: с резьбой, с украшениями, и когда сверху надавить пуговку, то они очень мелодично прозвонят, сколько четвертей и который час. Старинные часы». Но брегет оказывается причиной трагедии. По сию пору Breguet держит первенство и его продукция уникальна – хотя бы потому, что каждый предмет обладает индивидуальным номером. Большая часть экспонатов – иностранного происхождения, а не лишь брегеты, но и имеются и часы русской сборки с портретами Николая I на крышке.
Если часы, часики и прочие куранты сделались обыденностью, то их приятельница-табакерка давным-давно вышла из моды, как парики, фижмы и очаровательное жеманство. Потребление табака в XVII-XVIII веках считалось признаком здорового образа жизни, как ни дико это звучит. Врачи думали, что вдыхание табачных смесей полезно для организма. Курению в общественных местах тоже никто не препятствовал, а прусский король Фридрих-Вильгельм I учредил Табачную Коллегию – мужской клуб, где пили пиво, дымили и рассказывали тупые анекдоты. Его сын – будущий Фридрих Великий презирал эти сборища, и, как все рафинированные господа, нюхал табак, а ещё коллекционировал драгоценные табакерки. Получить в дар коробочку для табака – акт благорасположения, а иногда - любви.
«С неслыханной скоростию ты перескакал из Очакова в Бендеры. За присланную ко мне прекрасную табакерку и за хороший весьма ковер благодарствую. То и другое весьма мне нравится и, следовательно, сдержи слово: ты обещался быть весел, ежели понравятся, а я люблю, чтоб ты был весел», - сообщала Екатерина обожаемому Грише Потёмкину. В исследованиях подчёркивается, что императрица всегда брала табак левой рукой, ибо правую она давала для поцелуя. Грандиозный политик, она учитывала даже такую мелочь – табачный дух, исходящий от женщины, переносили не все.
Государи любезно обменивались дорогостоящими табакерками. У Валентина Пикуля в романе "Пером и шпагой" есть чудесный фрагмент, где Людовик XV вспоминает свою несостоявшуюся невесту – Елизавету Петровну: «В руке принца Конти вдруг щёлкнула табакерка, на внутренней крышке ее – в овале – король увидел изображение прекрасной полнотелой женщины, которая стыдливо прикрыла веером обнаженную грудь». Многие табакерки хранили тайну, а на внутренней стороне крышечки мог быть портрет любовницы, которую незачем разглядывать окружающим.
Как и часы, табакерка числилась полумистическим предметом – не на ровном месте возникла присказка «чёрт из табакерки». Ганс Христиан Андерсен, этот повелитель говорящих штук и хулиганящего мира вещей писал: «Вот пробило двенадцать, и — щелк! — крышка табакерки отскочила, только в ней оказался не табак, нет, а маленький чёрный тролль. Табакерка-то была с фокусом». На выставочных стендах – целый ряд изящных и совершенно не опасных табакерок – ждать чёрта не приходится, он давно покинул эти вместилища и переселился в айфоны.
Уверяться в том, что мода на ароматизированные табаки схлынула после Французской революции не приходится – она длилась примерно до 1830-х годов, пока жило крепкое поколение, воспетое в "Пиковой даме". В начале XIX века табакерки всё ещё были в ходу – по инерции. Так, мы видим табакерку с вензелем Александра I и череду ампирных прелестей из Франции и других стран. Для персонажей Владимира Одоевского табакерка – вещица из прошлого: «Какая прекрасная табакерка! Пёстренькая, из черепахи. А что на крышке-то! Ворота, башенки, домик, другой, третий, четвертый, и счесть нельзя, и все мал мала меньше, и все золотые; а деревья-то также золотые, а листики на них серебряные; а за деревьями встает солнышко, и от него розовые лучи расходятся по всему небу». Шкатулочка для табака давала простор для художественной фантазии – тут и пасторальные сцены, и античные образы, и пейзажи, ставшие актуальными в эру сентиментализма.
Отдельную похвалу заслуживает оформление выставки – компактно, информативно, строго. Вещи окружены портретами современников и находятся с ними в незримой исторической связи. Коллективная биография человечества – это не только сражения и даты; это – осязаемость, проявленность, материя.
двойной клик - редактировать галерею
