Лики Модерна

«Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!»

Игорь Северянин

То была прихотливая, дразнящая эпоха. Неслучайно с лёгкой руки Марселя Пруста её называют Belle Epoque – прекрасная. Все жили, как в лихорадке. Одни призывали революцию, как очищение. Другие – тосковали по славному прошлому, ища в былом ошеломляющие созвучия. На дачах, в сумерках велись дискуссии о Боге, судьбе России, народном образовании, поэзии. Бранили и обожали Игоря Северянина. Почитывали скабрезного Михаила Арцыбашева. Восхищались Валентином Серовым и его маняще-полупрозрачными, но сильными линиями. Ругали супрематистов да футуристов, а те, в свою очередь, мечтали сбросить подлый мир с парохода современности.

Демонические женщины требовали стихов, поклонения и бриллиантов. Феерия шляп и страусовых перьев! Дыша духами и туманами, у окна садилась блоковская Незнакомка. Множились подпольные группы, среди которых большевики были ещё не самим сильными. Девочки-дворянки влюблялись в левых эсеров и бросались в омут опасных приключений. Монархия доживала последние годы – под звон колоколов и пение гимнов. Процветал неорусский стиль, как одно из перспективных направлений, а буржуазные особняки всё чаще напоминали терема. Шло развитие промышленности – негоцианты богатели и тратились на шансонеток, но те, что были поумнее – на картинные галереи.

Техника вторгалась в бытие – телефон, автомобиль, аэроплан. Это и повергало в ужас, и радовало. Писалось, что в будущем человек будет поклоняться машине, ибо она уже теперь напоминает идола с горящими глазами-фарами. Говорили о спорте и гелиотерапии, как тогда именовали загар. Проводились бесконечные маскарады – в дворянских и купеческих собраниях, среди студентов и служащих. Возникали народные дома, прообразы домов культуры, где пролетарий мог приобщиться к театру, опере и балету. Неистово завлекал синематограф, а фальшивые страсти восторгали пресыщенного обывателя.

В те годы порицалась лишь заурядность – следовало или покорять волшебной привлекательностью, или же пугать безобразием. Или писать стихи, или - требовать их отмены. Кричать, отвергать, призывать. Обычный человек казался пошлым – в глубоком, чеховском смысле этого слова. Современность была неуютной – мечталось или шагнуть в грядущее, или очнуться в галантном столетии, где семенили ножками хрупкие маркизы.

Таков был Серебряный век, Ар нуво, Модерн, Сецессион. У этого периода – много лиц, имён и смыслов. На этом бешеном фоне то и дело возникали творческие группировки. Они издавали манифесты и устраивали показы. Одни содружества были нарочито скандальными, а иные – вели себя несколько тише. В Музее русского импрессионизма сейчас работает экспозиция, посвящённая «Новому обществу художников». Оно известно куда как меньше, чем «Мир искусства», хотя участники могли быть одни и те же. Быть живописцем и не состоять в каком-нибудь союзе – немыслимо. Творцы реальности - лики Модерна!

Итак, с 1903 по 1917 год в Петербурге-Петрограде существовало объединение молодых живописцев и графиков, ставившее себе целью поддерживать выпускников Императорской академии художеств и других вузов. Новое общество художников, НОХ занималось также сбытом произведений, активно рекламируя свою деятельность. Руководителями проекта были Дмитрий и Ольга Кардовские, и потому всё внимание экспозиции сосредоточено на творчестве этой четы. Вот - их портреты, написанные Ольгой. Оба - в профиль, будто смотрят друг на друга. Но – нет! Погружены в себя. Впрочем, то была органичная пара, а это - превеликая редкость в художественной среде, где каждый – раб своих амбиций.

Дмитрий Кардовский – родом из провинциальных дворян, он учился на юриста, но живопись вскружила голову. Его менторы - Павел Чистяков, Илья Репин, Александр Гауш. Привлекал историзм, столь модный в ту пору. На выставке можно увидеть ряд высокотехничных рисунков Кародского, посвящённых событиям русской истории. Шикарен «Пётр I и новики» - государь в окружении сподвижников принимает на службу новобранцев, именовавшихся новиками. Очи Петра сияют фанатическим огнём – он строит передовое общество. Чуть сзади – бледная тень царевича Алексея, которому безразличны дерзкие начинания отца-труженика. А здесь – «Сожжённая Москва», где бесчинствуют французы и весь тот коллективный Запад, что двинулся на Русь под началом Бонапарта. Невероятно точен эскиз «Пушкин на балу в Москве» - поэту скучно и неловко в этом зале, на ярмарке тщеславия.

У Ольги Кардовской – экзотическое происхождение, она – потомок испанского эмигранта, жившего когда-то в Одессе на Греческой улице, и поскольку Серебряный век благоволил к любой красивой инаковости, то художница носила фамилию Делла-Вос-Кардовская, что звучало, как настоящая сказка. Дочь действительного статского советника, Делла-Вос предпочла тернистый путь – училась живописи, в том числе за границей, штудировала книги, была докой в искусствознании.

Среди экспонатов выделяется портрет Кати, дочери Кардовских. «Маленькая женщина» - так назвала её мать! Миловидное дитя кокетливо смотрится в зеркало, уже осознавая свою привлекательность. Пышное синее платье с оборками, детские панталончики, бантики – девочка пленительна, как все любимые дочки. К слову, Катерина и повзрослев, была постоянной моделью для своих родителей, а зритель может удостовериться в том, что она выросла статной дивой.

Очаровательна «Дама в маске» - дань всё тому же историзму. Карнавальная яркость в духе Константина Сомова, и лукавая прелестница, заманивает кавалеров своей улыбкой. Также в экспозиции - ряд натюрмортов и пейзажей Ольги Делла-Вос-Кардовской. Тут и российская глубинка, и прелести юга, и своеобразные отчёты о зарубежных поездках.

Наиболее известный участник Нового Общества Художников – Алексей Щусев, будущий творец храмов, Мавзолея и самых роскошных станций метро, а на тот момент – юный, самолюбивый мастер. Вот – его проект храма-памятника Преподобного Сергия Радонежского на Куликовом поле. Щусев, как и многие его современники, увлекался византизмом и допетровской Русью. Тонки, изящны конфигурации рисунка – если бы Щусев не выбрал зодчество, он стал бы крупным художником. В той же неорусской манере выполнен рисунки Дмитрия Стеллецкого «Девицы» и «Соколиная охота». Скульптор, иконописец и театральный художник, Стеллецкий писал на грани лубка, иконы и современных течений.

Волшебен Константин Богаевский, один из самых деятельных персонажей НОХа. Однако в Петербурге он бывал наездами, ибо жил и творил в Крыму, в пряно-терпкой Феодосии. Его картины –растворенность в жарком воздухе, где пахнет цветами и лечебными травами, а ещё – морем, покоем, вечностью. Наш Крым, сколь ты дивен! «Генуэзская крепость», «Облако», «Киммерийская область» напоминают книжные иллюстрации Возрождения – с выписанными стенами, камнями, деревьями и преувеличенно-ярким светилом, но тут же – штриховые мазки в духе Ван-Гога. Южную тему продолжают сочные «Апельсины» Екатерины Гольдингер, прославившейся, по большей части, как искусствовед.

Хорош, хотя и вторичен карандашный рисунок Анны Ремизовой-Васильевой «Придворная дама на маскараде». Типичное любование осьмнадцатым столетием с оглядкой на Обри Бёрдслея и Константина Сомова. Капризница в фижмах и – коленопреклонённый Пьеро – любовь, похожая на лёгонькую игру.

Приятны пейзажи и виды усадеб Александра Средина – особенно выделяется «Гобеленовая гостиная дворца Шереметева в Кускове» - солнечный свет пронизывает помещение, и нам хочется буквально раствориться в этом живом пространстве. Одно из открытий Музея Русского Импрессионизма – ученица Ильи Репина, самобытная художница, интеллектуалка Елена Киселёва, чьи картины оказались, увы, забыты. В экспозиции представлены её работы: «В парке», где две дамы, одетые в яркие платья о чём-то беседуют и - портрет Александры Шварц, дочери земского деятеля, мецената и коллекционера Евгения Шварца.

Серебряный век – время экстравагантных женщин, в которых сочетались дерзость и склонность к аффектам, поэтому на выставке нет недостатка в салонных богинях. Так, петербуржец Григорий Бобровский выступает с «Портретом госпожи Z». О, разумеется, она - брюнетка с тёмными бровями. Блондинки казались блёклыми и скучными, а все модницы отчаянно красили локоны в угольный цвет. Гигантская шляпа, роскошное платье и накидка, именуемая сорти-де-баль – такова госпожа Z.

Нежный мечтатель Николай Милиоти представлен «Дамой в розовом», и этот портрет отличается от привычных его работ– никаких размытых очертаний и грёз – чётко выписанное платье с кружевами. Сразу видно, что портрет – заказной, и символист Милиоти не стал изощряться в свойственной только ему стилистике.

Среди экспонатов есть и картины художников, не входивших в Новое Общество, но участвовавших в его мероприятиях. Вот - Александр Головин, один из ведущих мастеров Серебряного века. Невозможно пройти мимо портрета княгини Марии Воейковой, урождённой Голицыной. Она была вхожа к государям-императорам, владела тысячами десятин земли, слыла богатейшей помещицей империи. Но! Кончину свою мадам встретила в Париже, а в её дворцах разметили школы и общежития… Но знаем ли мы нашу судьбу? Головин изобразил её в светлом платье, с розами и жемчужным ожерельем, которое стоило баснословно дорого. Величавая княгиня выглядит спокойной за своё будущее. Совсем иное, алое грядущее уже зреет на конспиративных квартирах. Скоро грянет буря! Головин славился и как театральный художник, и перед нами эскиз декорации к опере Жоржа Бизе «Кармен» - горячая Испания, нагретый камень, фигурки в народных костюмах – тут всё застыло в предвкушении любовных историй с роковыми развязками.

Поодаль – картина Бориса Кустодиева «Бабы», довольно редко выставляемый экспонат. Автор верен своему влечению к интенсивно-красному оттенку. Далее идут цветочные натюрморты Ильи Машкова и Петра Кончаловского – новаторство, колорит, вызов. Русский Модерн был изумляюще разнообразен – он искал умиротворения, но вместе с тем, будил революцию; яро боролся с традицией, но искал гармонию в эстетике прошедших столетий; был частью общемирового тренда, но взывал к национальному вкусу. Эра оксюморонов и контрастов, она дала несметное количество имён, и выставка Нового общества художников – тому наглядный образец.