Фантомы улицы Строителей

«Никого не будет в доме,
Кроме сумерек. Один
Зимний день в сквозном проеме
Незадернутых гардин».
Слова Бориса Пастернака, спетые на 3-ей улице Строителей.

Подъезд моего детства-отрочества расписывали «Здесь-был-Васями», именами рок-групп и короткими непечатными словами. Ближе в потолку шла констатация: «Спартак — чемпион!», «ЦСКА — кони!», а «Динамо», как водится, «мусор». Всё примиряла романтика: «Оля + Коля = Любовь» с непременным сердечком, пронзённым стрелой Купидона. Поскольку капремонт делали редко, то всякое следующее поколение оставляло свои наскальные художества рядом с творчеством старших братьев. Вот уже и Вася в армии отслужил и не торчит с гитарой на лестнице, и Оля с Колей поженились, а корявые размашистые надписи оставались, как мемуары. Да, соседний подъезд был не лучше — всё та же гамма и палитра. Спальный район. Задворки человечества. Почему вдруг возникли эти образы?

В Музее Москвы открылась выставка «РайON.0», где одной из креативных особенностей является исписанная фоновая стена — большие и малые буквы, накиданные впопыхах — будто вот-вот откроется дверь и злой дядька поймает за ухо, дабы отволочь вандала в милицию. Да. Те «Спартаки» и AC/DC всегда рисовались наспех, с хулиганским азартом и безо всякой эстетической осмысленности. Молодые авторы проекта — им 20-35 лет — решили освоить опыт 1970-1990-х годов и, как выразились устроители: «Рассказать о повседневности бетонных окраин 1970-1990-х годов». Однако записаны тут странные послания — о пылесосе «Ракета», о смене культурного героя в конце 1980-х — был Смоктуновский, а потом — бац! - Сталлоне, о кедах «Два мяча», о варёнках — модных джинсах времён Перестройки.

Экспозиция — многослойна и нестандартна. С одной стороны — предлагается «вспомнить всё» и пустить ностальгическую слезу при виде пластмассового крокодила Гены в красном свитере (игрались в детском саду) и приёмника Spīdola (вечер на соседской даче); с другой стороны — попытаться вникнуть, что хотели сказать младые чада о нашем детстве: много заумных инсталляций, не все из которых поддаются логическому осознанию. Лично мне оказалась ближе первая часть, вернее — первый слой, историко-архивный. Часы, куклы, посуда, велосипед. Полагаю, дело в во моём косном восприятии и, как пел один надменный рокер: «Мне триста лет, я выполз из тьмы». Я оттуда же. Не обессудьте. Но не всё так плохо. Интересны, как я уже сказала, настенные письмена и ещё — тема сетки, являющей не только заграждение. Сетка — это структура; чётко спланированное, вычерченное районирование с домами-клонами. Авторы вплели в свою игру и мсье Ле Корбюзье с его рациональным безумием, и проектирование 1960-1970-х безо всякой привязки к местности. Современные дезурбанисты и сторонники малоэтажности называют эти дома - «человейники». Система человейника — она убивает душу, запутавшуюся в «сетке». В целом, выставка — симпатична. Я словно побывала на той самой, 3-ей улице Строителей и разложила по полочкам все мемуарные обрывки — любая вещь рождает смысловой ряд и — толпы ушедших образов. Тени былого. Фантомы улицы Строителей.

Спальные районы, куда граждане приезжают именно спать, тогда как работают они в центре, жёстко высмеял Эльдар Рязанов в своей новогодней комедии о бане, иронии судьбы и однообразных комнатах с низкими потолками. С польскими гарнитурами и заливной рыбой, которая, как все помнят - «гадость». Ключи и те — подходят. Собственно фильм предваряла мульт-заставка: бравый марш стандартных домов, захватывающих планету. В каждом городе есть она — 3-я улица Строителей, где, быть может, не поют бардовские песни на стихи Пастернака, зато всё остальное — ровно такое же. Выставка «РайON.0» - приблизительно о том же. О схожести наших биографий. О том, что всё это — лежало на письменном столе, хранилось в маминой сумочке, стояло в холодильнике. У меня, у тебя, у всех. «Я, ты, он, она — вместе целая страна!», - кричала эстрадная певица по фамилии Ротару.

Зелёный пенал с карандашиком навевает мысли о школе, а кубик Рубика — о том, как мы крутили его на всех переменах и даже на скучных уроках, а скрип его ярких блоков предательски выдавал нас. На излёте 80-х появились электронные игры — в волком из «Ну, погоди!», ловящим куриные яйца в корзинку. Миф гласил, что если собрать наибольшее число баллов, то покажут мультфильм. За стеклом — громоздкий Тетрис, штучка 90-х. Железный конструктор «Школьник» - он был начисто лишён смешливой развлекательности «Лего» - в нём всё намекало на техническую сложность и — грядущую профессию. Советский мир выращивал технарей, а пока они ещё не определились, им дарили игрушки — машинки, большеголовую пластмассовую куклу, зверя-Чебурашку и — юлу-волчок. Вещи — знакомы буквально на ощупь. «Крутится волчок», - звучало из колонок соседа — меломана и длинноволосого тунеядца. «Люблю волчок забаву детства / Его вращенья чародейство / Не сомневаясь ни на йоту / В движеньи, думал я, живет он», - орала группа «Круиз» на весь дом — парень любил выставить свою «бандуру» на подоконник. И — крутился волчок нашего нескончаемого, солнечного дня. На стенде — типичнейший проигрыватель «Аккорд», следом - приёмник VEF – им ловили на даче «вражеские голоса», точнее Севу Новгородцева с программой о роке. Богатство золотых-80-х: видеокассеты, стоившие от 200 до 300 рублей у фарцовщика, и за импортный видюшник дураки отдавали машину. Тупиковая ветка техно-цивилизации — сейчас мы всё смотрим на экране ноутбука и давным-давно выбросили те шикарные VHS-носители фирмы TDK с надписями: «Терминатор-2», «Робокоп», «Аэроплан», «Рембо. Первая кровь». Рядом - красный телефон. Он кажется новым и вот-вот зазвонит...

Устроители выставки не думали о точности дат — всё свалено в кучу, верней — извлечено со стареньких антресолей и выставлено в произвольном порядке, поэтому термо-бигуди сменяются оловянными солдатиками из набора «Древнерусские воины»; сувенирные часы, выпущенные к Фестивалю-85 находятся в необъяснимой близости к ноутбуку 1990-х с его чемоданными формами. Трогательная детская шапочка из искусственного меха! Много разных шапочек — лыжная, конькобежная, ещё какие-то страшно знакомые варианты. Их носил весь наш двор. И — ваш двор. И тот двор, что в соседнем городе. И в маленьком ПГТ со смешным названием, где скорый поезд никогда не останавливается. «Это наша с тобой биография!», - как пело радио в эпоху пятизвёздочного генсека.

Под стеклом — три номера издания Burda Moden. Это был не просто западный журнал, но — учебник сладкой жизни. Выкройки для скрупулёзно-прижимистых немецких фрау казались оперениями экзотических птиц, а блюда, которые оказывались не столь вкусны, сколь нарядно сфотографированы, вызывали жгучий интерес и почти классовую ненависть. «Бурду» покупали у всё тех же спекулянтов, что фарцевали джинсами, видеокассетами и дисками лохматых рок-групп. Доставали и — с придыханием разглядывали. Пытались шить. Но листать тонкие странички с дольче-витой - ещё приятнее, чем пытаться что-то сварганить. И — триумфальное шествие! В 1987 году появился русскоязычный вариант и — понеслось.

Вот — знаковый номер с Машей Калининой, первой коронованной «Мисс» в Советском Союзе. «Московская красавица — 88» стала чем-то, вроде визитной карточки Перестройки и потому — пребывала на пике славы. О Маше писали хвалебно-карамельные статьи и — пересказывались дурацкие сплетни. По стране прокатилась волна (нет, цунами) конкурсов красоты и одним из призов неизменно были косметические наборы. На выставке вы увидите коробочку, где - многоцветные тени для век и аккуратные кисточки для растушёвки; полукруглое зеркало и возможность дамского счастья. Конечно, девушкам-богиням, выплясывавшим на сцене какого-нибудь ДК в бирюзовых и ярко-розовых купальниках, дарили наборы подороже — что-нибудь увенчанное златою розой фирмы Lancôme, а здесь — польская подделка, лишь напоминающая о роскоши. Но для большинства и этого хватало для полноты ощущений. Ещё немного перестроечного шика - «варёные» шорты с высокой талией. Продавались на Рижском рынке в Москве или таких же гипер-барахолках в других городах. Можно было стряпать и самостоятельно — авторы экспозиции даже рассказывают, как это делали «древние люди», то есть мы.

Следуем далее! На витрине разложен мужской парфюм, крем и пена бритья «Арбат», а ещё — электрическая бритва — из тех, что дарила Надя жениху Ипполиту — в доисторическую эру, на 3-й улице Строителей. Уютные формы вещей — швейная машинка «Тула», пылесос «Ракета», цветочная ваза 1960-х со скромно-стильным орнаментом. Создавалось на века, надолго — чтобы и правнуки пользовались. А правнуки смотрят, как на обломки ушедшей империи. Бутылки из-под кефира (их увековечила «Гостья из будущего») и - лимонада, баночка простокваши, треугольные пакеты — они часто протекали и надо было поймать «убегающее» молоко. Кошёлка для яиц из металлических колечек. Мощные сифоны для домашней газировки — в их облике было нечто буржуйское; пузатые сифоны часто рисовали на карикатурах, изображавших буржуйскую high-life.

Неброская на вид банка из-под растворимого кофе — он в те годы котировался выше свеже-молотого, точно также, как химические конфетки в блестящей обёртке воспринимались круче, нежели натуральный шоколад советского — то есть высшего — качества. Гранулы растворимого кофе — это вынужденность, быстрота, завтрак маленького клерка. А в мои 70-е бытовал анекдот, воспроизведённый, кстати, авторами экспозиции: «На базу привезли растворимый кофе и он тут же растворился». Бездна смыслов! Работники продовольственных баз бесперебойно воровали и привлекались к уголовной ответственности за «растворение» дефицитных продуктов.

Калейдоскопическое многообразие экспонатов: документы, учебники, микрокалькулятор, младенческие кубики, альбом с марками, сигареты — и в том числе «Друг», которые курил Юрий Деточкин и которых, увы, не было во времена Шекспира; книжка братьев Стругацких с «Понедельником...», уже малопонятным циничному поколению Перестройки. Велосипед «Орлёнок» - лёгкий и динамичный, для тех, кто ещё не дорос до «Урала», но уже вырос из «Школьника». Тогда этим словом - «орлёнок» - называли пионерлагеря, отряды, песни. Звонкое лето — с горном и «Зарницей», с финальным костром и припевом: «Мы оставим на память в палатках / Эту песню для новых орлят». И дачная ракетка для игры в бадминтон, с потёртым воланом. Где-то шумит электричка и звучат позывные радиостанции «Маяк». Сейчас Надя с 3-й улицы Строителей будет петь голосом Аллы Пугачёвой: «По улице моей который год / звучат шаги - мои друзья уходят». Но остаются вещи, предметы — как письма из прошлого в неясное будущее.