24 мая премьер-министр Великобритании Тереза Мэй заявила о том, что покинет пост лидера Консервативной и юнионистской партии 7 июня, но продолжит исполнять обязанности главы правительства Её Величества до избрания нового премьер-министра.
Это решение было озвучено ею после встречи с Грэмом Брейди, главой «Комитета 1922!», объединяющего рядовых парламентариев-тори и определяющего вопросы выбора или смены лидера правящей Консервативной партии. Но ещё за сутки до этого в газете «Таймс» появилась информация о возможности отставки «нежелезной леди» именно в этот день. Видимо, это было каким-то образом связано с выборами в Европарламент, которые прошли в Великобритании 23 мая и на которых консерваторам предрекали сокрушительное поражение.
Так оно и получилось. Результаты голосования опубликовали только в понедельник, но британским «верхам» они, разумеется, были известны ещё в пятницу утром, когда «немать Тереза» только отправлялась в свою маленькую Каноссу. Партия Мэй получила всего 9% голосов, в то время как «партия Брекзита» Найджела Фараджа — более 30%, а главные соперники консерваторов, лейбористы — 14%. Говорить в этой связи о крахе традиционной политической системы Великобритании ещё рано, но то, что она переживает острейший кризис, и дело может закончиться распадом страны, — бесспорный факт.
Проблема состоит, прежде всего, в том, что население Шотландии, а также Северной Ирландии в подавляющем большинстве своём выступает против «брекзита», а референдум о независимости Шотландии, который проходил в сентябре 2014 года, закончился победой сторонников Соединенного Королевства только потому, что независимой Шотландии предрекали серьёзные проблемы с членством в Евросоюзе. Теперь же, в связи с «брекзитом», ситуация развернулась на 180 градусов, шотландцы не без оснований считают себя обманутыми Лондоном и заявляют о своей готовности повторить референдум о независимости.
В Северной Ирландии (Ольстере) ситуация несколько иная, но не менее напряжённая. Здесь речь идёт не столько о независимости, сколько о воссоединении этой части «Зелёного острова» с Ирландской республикой и воссоздании единого ирландского государства, безусловно входящего в Евросоюз. Такой «кельтский реванш», разумеется, поставит крест на истории Соединённого королевства, существующего с 1702 года, то есть уже более трёх веков. И ответственность за это в немалой степени будет лежать лично на Терезе Мэй, хотя она, судя по всему, в «деле брекзита» всего лишь следовала рекомендациям Елизаветы II. Вопрос о том, зачем династии Виндзоров понадобился «брекзит» остаётся открытым, но две основные версии ответа заключаются в следующем:
— это необходимо для того, чтобы избежать рисков солидарной ответственности с остальным Евросоюзом в связи с глобальным финансово-экономическим кризисом и крахом ЕС;
— это необходимо для того, чтобы провернуть новый вариант аферы с «Компанией Южных морей» 1720 года, «заморозив» все активы, находящиеся в финансовых оффшорах под контролем английского монарха (королевы или короля).
Судя по «делу Скрипалей», вторая версия находится не так далеко от истины.
В целом же политическое наследие Терезы Мэй как «демоверсии Маргарет Тэтчер» более чем проблематично. Даже без «брекзита», который вызвал абсолютное неприятие в Европе, массовое бегство корпораций, в том числе — финансовых, из Лондона и раскол в самом Соединённом Королевстве. Великобритания очевидно «зависла» и в отношениях с другими «центрами силы» современного мира. Стратегический союз с КНР, фактически заявленный во время визита Си Цзиньпина в октябре 2015 года, испытывает существенные трудности после провала на Давосском форуме 2017 года концепции «глобализации по-китайски». Пока в вашингтонском Белом доме остаются Трамп и его команда, воспринимающие сближение Лондона с Пекином как угрозу национальной безопасности США, о былой «атлантической солидарности» между бывшей колонией и бывшей метрополией можно забыть. Что касается России, то «дело Скрипалей» с печально известным принципом «хайли-лайкли» ещё долго будет стоять «костью в горле» британской политики. Бывший глава Форин-офис Борис Джонсон, как известно, в декабре 2017 года специально посетил российскую столицу с целью договориться об условиях «перемирия», но его предложения не вызвали положительной реакции у Кремля.
Великобритания уже давно не «владычица морей» и не «мастерская мира», а теперь — даже не «привилегированный союзник» США. Поэтому смена обитателя особняка на Даунинг-стрит, 10 сама по себе ничего не значит, а новому премьер-министру Великобритании (одним из главных претендентов на этот пост является как раз Борис Джонсон, покинувший кабинет министров в июле прошлого года) придётся решать весьма непростой комплекс вопросов, связанных с новым позиционированием Соединённого Королевства в современном мире. Найдёт ли новый глава кабинета министров Её Величества нужное решение и существует ли оно в природе вообще?
