Сообщество «Салон» 01:26 29 марта 2021

Банда питерских эскапистов

в Государственной Третьяковской Галерее работает экспозиция «Александр Бенуа и его "Мир искусства"»

«Нашим лозунгом было чистое и свободное искусство».

Александр Бенуа о "Мире искусства".

В одной советской публикации, посвящённой Ар-Нуво и Серебряному веку, авторша выдала ряд жёстких определений прославленному "Миру искусства" - как журналу, так и объединению. И – феномену. Мирискусники, мол, сбегали от насущной реальности, прячась в китайские павильончики Марии-Антуанетты или в терема Гостомысла и «времён Бусовых», лишь бы не слышать нарастающий гул революций. Также компании Бенуа-Лансере-Сомова-Добужинского ставилось в вину манерное дурачество, смакование пустых мелочей, небрежение к подлинному творчеству и даже коверкание человеческих пропорций в угоду сиюминутному пониманию «прекрасного». Занятно, что подобные идеи высказывались не только в соцреализмовском СССР, но и непосредственно в конце 1890-х, когда "Мир искусства" начал свою работу.

На излёте «века железного» во всех развитых странах появились художественные кружки, призванные славить красоту ради самой красоты. Реализм раздражал. Хотелось виньеток и причуд. Роковые тайны, изысканные рифмы, культ прошлого и – страх перед неминуемым будущим. Поклонение форме и – лёгкая насмешка над содержанием. В СССР говорили, что "Мир искусства" — это нежелание ведать страдания и тяготы простого люда. При всей декларативности утверждения оно так и было. Александр Бенуа впоследствии напишет: «Кроме академизма, мы ненавидели ещё и типичное передвижничество, понимая под этим всё то, в чём проявлялась известная литературщина, какая-либо политическая или социальная тенденция». Передвижничество – это чёткость почерка и предельная конкретность мысли, а это уже напрягало.

«Те обвинения, которые бросались молодой русской поэзии, были теперь направлены и против нас — художников. Мы сразу были прозваны декадентами, сразу нашлись и какие-то господа, которые являлись на нашу выставку только для того, чтобы вдоволь на ней посмеяться и повозмущаться», - вспоминал Бенуа. Сейчас мы ходим на выставки "Мира искусства" с иным настроением – не за скандалом в прессе и полемикой в академических кругах. Время расставило по местам и правых, и виноватых, и мы понимаем, что все они – свидетели эпох. Мы одинаково любим и честность Передвижников, и воздушность «господ-декадентов».

В Государственной Третьяковской Галерее сейчас работает экспозиция «Александр Бенуа и Мир искусства», и если в далёком 1998 году Третьяковка заявляла проект, обращённый к столетней дате Мирискусников, то сегодняшняя выставка посвящена юбилею духовного лидера группы – Александра Николаевича Бенуа.

Мирискусничество – исключительно петербургское явление. Банда питерских эскапистов. Тот случай, когда география играет ключевую роль. Бенуа, находясь в эмиграции, признавался в любви Невскому проспекту: «Я понимал прелесть моего города», как понимали его другие участники. Русский декаданс не мог родиться в Москве или, допустим, в Киеве. Дымка и грёзофарс (словечко Игоря Северянина), поэтическая бессонница и обман белой ночи, а потому град Петров – наиглавнейшая точка сборки в работах мирискусников.

Мстислав Добужинский – бытописатель и рассказчик. "Троицкий собор", "Уголок Петербурга" и, конечно, "Гримасы города" - дождь, чёрные зонтики и – вульгарная реклама, раздражавшая человечество с момента её появления. «Мне могут указать, что искусство Добужинского не столь значительно, чтоб по поводу него пускаться в подобные выспренние рассуждения. Однако это не так, - рассуждал Бенуа, — Это необычайно искреннее искусство вполне свидетельствует о душевной правдивости художника».

Не всё одинаково мощно - Бенуа критиковал сценографию, портреты и обложки, считая их «менее ценными». Добужинский – талантливый пейзажист, певец мостов и переулков, среды обитания, как таковой. Тут и меланхолия, и сатира, и особенный взгляд: «Иной его вид российского захолустного города, иные его пейзажи худосочной, но милой русской природы обладают такой остротой и такой чувствительностью, что эти произведения не перестают действовать на сердце и на воображение. К таким вещам или вещицам Добужинского приятно возвращаться и через многие годы». Знаковая вещь Добужинского - портрет человека в очках на фоне окна, а там – заученный и родной Питер. Изображён канонический петербуржец, как положено - русский немец и немецкий русак, художественный критик и поэт Константин Сюннерберг, входивший в компанию мирискусников.

двойной клик - редактировать изображение

А вот - иллюстрации Анны Остроумовой-Лебедевой, которую считали трудолюбивой скромницей и окружали неизменным уважением. Её картины, рисунки – прозрачны и тихи, как она сама. Её город – и легенда, и быль. «Искусство Остроумовой — и красивое, и умное, и вдохновенное, - утверждал Бенуа, - В приложении к ее творчеству эти эпитеты не банальные, ничего не говорящие “клише”, а выражают они простую и действительную истину». Остроумова-Лебедева созерцала Петербург с его положительно-светлой грани, безо всякой потусторонности. Казалось бы – тут всё просто. Но нет – лирика, дивные лучи, силуэты колонн. Это не банальность городского пейзажа, но умение видеть. Неслучайно Бенуа подытоживал: «Её искусство самобытно и индивидуально, такой независимостью отличается её отношение ко всему окружающему художественному творчеству».

двойной клик - редактировать изображение

Как бы там ни было, «Петра творенье» немыслимо без тайн. Фантасмагорический мир Гоголя – Невский проспект, где всё – обман. Только в Петербурге возможны сюрреалистические перевёртыши и – сбегание носа от майора Ковалёва. Перед нами иллюстрации Льва Бакста к "Носу" и - хрестоматийная "Встреча майора Ковалёва с Носом". На рубеже столетий Гоголь-мистик опять вошёл в моду – его мрачно-сатирическая бесовщинка резко вписывалась в настроение Серебряного века.

Бакстовский портрет Зинаиды Гиппиус – этой амазонки русского Модерна и настоящей петербурженки. Одетая в мужское платье с узкими штанами-кюлотами, она демонстрирует длинные ноги – такая раскованность и рискованность! Заигрывавшая с гендером, сочинявшая под мужским псевдонимом – или от имени мужчины, как в "Мемуарах Мартынова", Гиппиус была сверхженственной и – шикарной, как истая барыня. В этом портрете – вся сущность фамм-фаталь, трагичной и пафосной и при том – обладавшей здоровым чувством юмора.

двойной клик - редактировать изображение

Эскапистская природа минискусничества требовала выхода и – портала в Золотой Век человечества. Утраченный Золотой Век! Парижско-версальские зарисовки Александра Бенуа – пропуск на галантные празднества Ancien Régime-а. "Последние прогулки короля" - это не совсем о Людовике XIV и его торжественной и унылой старости – это попытка Бенуа решить вполне осязаемые проблемы целого поколения – своего поколения. Декадентов не будоражил Король-Солнце в своём зените – нравилось роскошное умирание цивилизации. Осень преизбыточного барокко и дряхлые дамы в головных уборах «а-ля Фонтанж». Художники "Мира искусства" повествуют о Версале, как о растоптанной вселенной. Это было и уж никогда не случится внове. Они бы рассмеялись в лицо тому, кто предрёк бы им грядущую ностальгию по 1900 году. Повторяемость исторической круговерти!

двойной клик - редактировать изображение

Грустна и "Купальня маркизы" всё того же Бенуа, хотя автор делает вид, что играет в мажоре - изумрудно-яркая зелень боскетов, освещённая беседка в вышине, забавный паж-негритёнок. Это не авантюрный роман, а прелюдия к гильотине – скоро мадам лишится головы и Бенуа это знает. А маркиза – нет. На экспозиции показаны и другие знаменитые вещи Бенуа, данные в сплетении печали, ностальгии, и подсознательного ужаса перед всеми революциями, что пережила и – ещё переживёт Европа. Здесь и смешной "Ревнивец", и грубоватая "Итальянская комедия".

двойной клик - редактировать изображение

Широко представлены маркизы, коломбины и виконты Константина Сомова, о котором Бенуа вещал осторожно и немного снисходительно, при том искренне обожая Константина, как многолетнего друга и собеседника: «Сомов не может считаться великим художником. Его искусство слишком специального оттенка». Если отвлечься от заученных восторгов по поводу "Книги маркизы" с её эротическими перчинками, то можно заметить, что сомовская феерия – это изящество и безобразие в едином порыве, где невозможно разделить одно иль другое. Лица его героинь более отталкивающи, нежели пригожи, движения и позы – ломаны, глаза - пусты. Кавалеры – ничуть не лучше – их крупные, некрасиво-яркие рты выделяются на бледных физиономиях. Гримасы, ужимки. Но всё вместе – очаровательно и пикантно.

двойной клик - редактировать изображение

«Огромное преимущество Сомова перед другими художниками то, что он цельный, что он весь и целиком отдался погоне за чарующими видениями. Сомов - истинный поэт форм, а не рассудочный мыслитель», - уверяет нас Бенуа. Они все были «поэтами форм» и редко – мыслителями. Философия казалась скучной и – навязшей в зубах. Требовалось удивлять и фраппировать – красотой или уродством, а лучше всем сразу. Сомовский Версаль – такое же средоточие грусти, как и анфилады Бенуа. Но есть исключения – русский XVIII век, представляющийся витальным, почти раблезианским. "Елизавета Петровна в Царском селе" Евгения Лансере (загл.илл) – это могущество плоти и блеск величия.

Ещё одна тема - Древняя Русь. Волновало солнечно-пряное язычество, экстатическая пляска, славянская праистория. Это не было противопоставлением христианству – поиски национальной идентичности подразумевали целостность восприятия. Былины оплетались виньетками Ар Нуво, и русские павильоны Exposition universelle вызывали бурные аплодисменты парижских обывателей. Мирискусники любили сказки – лучший вариант для эскаписта. Тут и декорации к балету "Петрушка", сделанные Александром Бенуа, и костюмы к "Жар-Птице" Александра Головина. Эти постановки - смесь глубокой старины с неукротимостью авангарда – археофутуризм, свойственный русской душе.

двойной клик - редактировать изображение

Не нравился ни приглаженный эллинизм, ни высокая классика - интерес к античности сдвинулся в сторону так называемой «греческой архаики» - с её долгом утвердить Космос и обуздать Хаос. "Древний ужас" Льва Бакста – рыжеволосая кора с пугающей улыбкой, зияющие провалы и – росчерк молнии. Однако же головинский "Орфей и Эвридика" - это своеобразный реверанс Галантному Веку. Ротонда, вроде той, что мы видели в "Купальне маркизы", парковые статуи, розы. Два полюса эстетического осмысления – или языческая мистика, или – нарочная декоративность эпохи Помпадур. И – никакого стылого академизма!

Мирискусники заметно проявлялись во всех художественных сферах – от живописи до иллюстраций к детским книгам, от сценографии – до экслибрисов и рекламных плакатов. Многогранность станет привычной в XX веке, а тогда оно было внове. Всё, что они выдумывали – это задел на будущее, которого они страшились, и в том – ирония судьбы. Они убегали, но получалось, что двигались строго вперёд.

Cообщество
«Салон»
5 марта 2024
Cообщество
«Салон»
Cообщество
«Салон»
1.0x