Речь пойдёт не об одноимённом фильме Стэнли Кубрика (1971), но о романе Энтони Бёрджесса (1962), ибо в киноверсии многие важные детали опущены, как несущественные. Вещь Кубрика – отдельный шедевр, но здесь нельзя сказать, что «фильм – лучше» или наоборот «книга – лучше». Это истории с разным наполнением. В данном случае интересен мир, где всё это происходит. Это некий пугающий и депрессивный Лондон будущего.
У Кубрика нет, что называется, бэкграунда, а вот у Бёрджесса он есть, да ещё какой! Начну с того, что окончательный вариант повествования сложился после того, как писатель побывал… в Ленинграде. Там, как повествует вступительная заметка, он столкнулся с миром фарцовщиков, жулья, хулиганов. Это нереально круто – иностранцу из капстраны, в 1960-х окунуться в мир советского scum-а.
Отсюда словечки неформалов и бандитов "Заводного апельсина", имеющие русские корни. Все эти – бар Korova, где подают moloko, старая baboochka, мои droogs, всё horrorshow (не только хорошо, но и хоррор плюс шоу). И даже Bog, а не God. «Our pockets were full of deng, so there was no real need from the point of view of crasting…» Слэнг именуется Nadsat – от «…надцать» - пятнадцать, шестнадцать и так далее. Трёп уличной молодёжи 13-18 лет.
И вот ключевой момент. Доктор Бродский (тоже явная русско-еврейская фамилия, часто встречающаяся в Питере) объясняет своему коллеге: «– Видимо, кое-какие остатки старинного рифмующегося арго. Некоторые слова цыганские… Н-да. Но большинство корней славянской природы. Привнесены посредством пропаганды. Подсознательное внедрение». Оп. Пропаганды. Теперь вспоминаем культовую для британского интеллигента книгу "1984" Джорджа Оруэлла, где по сюжету Океания (англосаксы) воюет с Евразией (Советский Союз, поглотивший Европу).
Такое чувство, что Евразия в лице СССР/России всё-таки захватила Англию и попыталась там что-то произвести. Например, простонародью, к которому относится глав-герой, внедрили интерес к классической музыке, что и демонстрирует нам Алекс, разбирающийся в Моцарте, Гайдне и особливо Бетховене. Да и сильно любящий всё это. Явное подсознательное внедрение, а не выбор интеллектуала. Это типовая советская манера – воспитывать низы при помощи высокой классики. В Англии (и в мире-1984) пролы – это животные, коих исправлять – только портить.
Но и популярная умца-ца здесь тоже in Russian, видимо: «…Диск на автоматическом проигрывателе закончился и пошел на замену - то была Джонни Живаго, русская koshka со своей песенкой "Только через день"…» Понимаю, что Живаго = Пастернак, и эта редкая фамилия из романа считается на Западе «типично-русской», но, тем не менее. Чтобы в Британии «модно» крутились песенки по-русски или даже по-французски – это должно что-нибудь произойти.
Ещё одна занятная деталь – семья Алекса живёт в доме, где подъезд (ах, нет, это парадная, раз питерский стиль) украшен расхожим и родным советским сюжетом. «Стены в коридоре еще при постройке были разрисованы картинами: tsheloveki и kisy с достоинством трудятся – кто у станка, кто ещё как». Причём, далее говорится, что все эти монументальные пролетарии – обнажены. Это, конечно, гротеск, но тут же вспоминается предвоенная сталинская эстетика с её нагой античностью, сопряжённой с индустриальным пафосом.
Ещё знакомые мотивы? Мама - Алексу: «— Завтрак на плите. Мне самой уже идти надо. Что верно, то верно, особенно в связи с законом о том, чтобы каждый взрослый здоровый гражданин трудился на благо общества. Мама у меня работала в одном из так называемых госмагов, где она расставляла на полках консервированные супы, овощи и всякий прочий kal».
Тут сразу всё – и обязанность трудиться, каковой не было и не будет в «мире чистогана и наживы», и советские госмаги с их главным украшением – расставленными в витринах и на полках консервами, и «даже krasting в лавке на Гагарина-стрит». Так что покорила Евразия ту самую Океанию, упразднила чудовищный ангсоц, кое-как цивилизовала англосаксов, дала им грамотность взамен новояза плюс русские словечки, которые, как сказал выше доктор Бродский пришли в юношеский оборот посредством идеологического внедрения.
Но Британия, судя по всему, малозначительная колония на отшибе – оттого и никто особо ими там не занимается. Высокая преступность и неработающие лифты (напомню, что лифты не работали у них давно – ещё в реальности-1984). И, как принято на оккупированной территории, у них там не полиция, а добрая советская милиция. «With me in this cantora were four millicents, all having a good loud peet of chai».
Ещё и словечко «кАнтора» имеется. «And then a top millicent came in with like stars on his pletchoes to show he was high high high, and he viddied me and said: "Hm."» Хм! Милисент со звёздами на «плечОх». У английских «бобби» нет звёзд на погонах, зато они есть у Пал-Палыча Знаменского и прочего майора Томина. Так что не 1984 - это про_СССР, а, как раз "A Clockwork Orange". Про бесперспективную область Евразии. Глазго-Товарное.
