В середине апреля американские военные признали, что ежегодно регистрируется более 6500 самоубийств ветеранов боевых действий. Специальные исследования свидетельствуют, что каждые полтора дня умирает один солдат американской армии, а ветераны военных действий – каждые 80 минут. На фоне этих страшных цифр как-то неубедительно выглядят оптимистичные заявления российского генералитета о неуклонном снижении числа смертей в Российской армии, в которой, очевидно, проблем не меньше.
Так, начальник Главного управления по работе с личным составом Вооружённых сил Сергей Чварков в конце марта сообщил, что смертность в Российской армии снизилась чуть ли не в два раза и тенденция к уменьшению продолжается. ...
Согласно исследованиям американских психологов, рост количества самоубийств является результатом чрезвычайного напряжения, пережитого ветеранами боевых действий и действующими солдатами, которые боятся, что их в любой момент могут отправить служить в горячие точки – Ирак или Афганистан. При этом американские специалисты отмечают, что число страдающих от депрессии, тревожных состояний и других психических недугов год от года неуклонно растёт. Зачастую эти стрессовые расстройства и становятся причиной самоубийств или преступлений, совершённых ветеранами военных действий. Американские исследователи сообщают, что число самоубийств ветеранов уже превысило общее количество американских солдат, погибших в Афганистане и Ираке с начала военных действий.
По оценкам экспертов, российские военные скрывают реальные цифры военнослужащих, сводящих счёты с жизнью, большое число суицидов маскируются под более «мягкие» причины смерти, такие как неосторожное обращение с оружием, несчастные случаи т.д. Кроме того, в отличие от США в России нет специальных структур для предотвращения самоубийств в армии. Раньше за психологическим состоянием присматривали офицеры-воспитатели, но в ходе реформы их в войсках почти не осталось.
Планируется, что за жизнь солдат будут бороться военное духовенство и военная полиция, в обязанности которой войдёт противоборство дедовщине, но это только в перспективе. Между тем, по оценкам экспертов, ситуация с психологическим здоровьем у российских военных ничуть не лучше, чем у американцев.
В конце прошлого года заместитель начальника управления Главной военной прокуратуры по надзору за следствием и дознанием полковник юстиции Борис Хубиев привёл официальную статистику суицидов. В невоюющей сегодня Российской армии за первые девять месяцев прошлого года самоубийства совершили 119 военнослужащих. Самым «суицидным» для Российской армии стал 2008 год, когда покончили с собой 292 человека в армии и 213 человек во флоте. Всего с 2005 года по настоящее время лишил себя жизни 2531 человек. При этом доля суицидов от общего числа небоевых потерь в современной Российской армии составляет сегодня 48,3%, тогда как в Советской армии этот показатель равнялся 20% от всех погибших.
Столь удручающую статистику разные эксперты объясняют примерно одинаково: «личные проблемы и сложные отношения в семье», «нездоровая морально-психологическая обстановка в отдельных воинских коллективах» и недоработки Минобразования, которое недостаточно полноценно готовит школьников к воинской службе. На фоне участившихся в разных российских городах самоубийств депрессивных подростков это выглядит вполне логично.
В России у самоубийств в армии есть свой дополнительный катализатор – дедовщина. Ранее главный военный прокурор России Сергей Фридинский заявлял, что каждое четвёртое правонарушение в армии к текущему моменту было связано с противоправными действиями в отношении сослуживцев. Неуставные отношения являются одним из факторов доведения человека до самоубийства. Кроме того, один из распространённых мотивов для сведения счётов с жизнью – это получение неблагоприятной информации из дома.
Так же как и в Америке, большой процент самоубийств наблюдается среди военнослужащих, прошедших горячие точки. Поэтому специалисты призывают уделять больше внимания их психологической реабилитации и учитывать опыт США, где действует около 100 реабилитационных центров для участников афганской и иракской операций.
Эксперты обращают внимание ещё на одну особенность – в Российской армии пропорции самоубийств среди разных категорий военнослужащих примерно равные. Из общего числа всех самоубийц в армии 36,8% – военнослужащие по призыву, 30,7% – солдаты и сержанты-контрактники, 32,5% – офицеры и прапорщики.
Причём зачастую и причины, по которым они уходят из жизни, примерно одинаковые. Так, 13 декабря прошлого года в военной части № 63931, расположенной в Саратовской области, нашли повешенным солдата Василия Афанасьева. В ходе следствия выяснилось, что парень сильно переживал из-за того, что у командования о нём складывается плохое впечатление.
Уголовное дело возбудили по статье «доведение до самоубийства», но после расследования дело закрыли в связи с отсутствием состава преступления.
Похожий случай, но уже с участием офицера произошёл на атомной подводной лодке «Гепард» в ночь на 11 февраля 2012 года. Командир торпедной группы старший лейтенант Максим Галкин повесился на верёвочной петле в своей каюте после вахты. Следствие выясняет, ушёл ли офицер из жизни добровольно, или его довели до суицида, одна из версий – офицер сильно переживал, что командиры недовольны им.
Правда, с началом проведения военной реформы появилась и новая, чисто офицерская причина для самоубийства. В связи с массовыми сокращениями некоторые вместе с должностями лишаются и смысла жизни. Так, в Удмуртии подполковник воинской части № 93233 34-летний Алексей Кудрявцев повесился в лесу, после того как ему сообщили о расформировании воинской части. При увольнении он не только лишался средств к существованию, но и терял жильё, так как квартира, в которой он проживал с супругой и двумя сыновьями, 4 и 8 лет, была служебной.
Ещё меньше внимания уделяется бывшим солдатам и офицерам, которые воевали, но потеряли связь с армией. Так, председатель правления межрегионального благотворительного общественного фонда «Право матери» Вероника Марченко рассказала «Нашей Версии», что отношение к «чеченским» ветеранам в России не выдерживает никакой критики.
Правозащитница отмечает, что в России сегодня делают вид, будто не было войны на Северном Кавказе. Государство практически не занимается реабилитацией ветеранов боевых действий, даже нет статистики, сколько из них не смогли найти себя в мирной жизни, сколько покончили жизнь самоубийством. Создаётся впечатление, что власти попросту забывают, что молодой человек 20–35 лет может быть ветераном боевых действий и требует к себе серьёзного отношения. Нередки случаи, когда работодатели даже на работу боятся принимать тех, кто служил в Чечне. В результате большинство, ощущая себя использованными государством и затем выброшенными на обочину жизни, спиваются. Пьянство – это русская форма самоубийства.
«Например, в адрес фонда пришло письмо от матери ветерана боевых действий. У неё трое детей, которых она воспитывает без мужа. В семье нищета, доход на каждого человека чуть больше тысячи рублей в месяц. В 2000 году старшего сына, единственную опору и поддержку матери, призвали в армию. Через месяц мать узнала, что его отправили для прохождения службы в Чечню в качестве бойца внутренних войск.
Через два года молодой человек вернулся с войны и попытался устроиться на работу. Во время медкомиссии у него обнаружили гепатит С, полученный во время военной службы. О хорошей работе пришлось забыть, устроился на завод, где за тяжёлый физический труд платили копейки. Через полгода выяснилось, что гепатит прогрессирует. Это его окончательно сломало, после очередного медосмотра парень пришёл домой и со словами «всё равно умирать, какая разница, как и когда» принялся беспробудно пить. И превратил жизнь семьи в кромешный ад. Выпьет – никого не узнаёт, наставляет самодельный пистолет на брата с сестрой. «У меня был такой добрый сын, а с войны вернулся, как будто подменили», – пишет мать. Отоспавшись, парень плакал, а потом снова напивался, и всё начиналось снова. В свой 20-й день рождения бывший солдат ушёл на посёлковое кладбище и повесился».
По материалам газеты "Наша версия"
