«И загадочных, древних ликов
На меня посмотрели очи...»
Анна Ахматова.
Осмысление античности — норма и где-то даже обязанность всякого образованного европейца. Общий для всех нас культурный пласт. Поиски идентичности не должны и не могут заслонять главное — греко-римский цивилизационный код. Ключи от философии, поэзии, архитектуры, юриспруденции. Что бы мы ни делали, какие бы «вавилоны» ни громоздили, нам всё равно никуда не деться от ордерной системы и римского права. Хомо-сапиенс может крушить Венеру и швырять её обломки с парохода современности, чтобы спустя короткое время начать собирать камни и — ваять всё ту же богиню красоты. И, как говорила Санька Бровкина из романа Алексея Толстого «Пётр Первый»: «Надо бы вам это всё заучить. Кавалеры постоянно теперь стали спрашивать про греческих-то богов». Но если бы токмо кавалеры спрашивали! Без античности — никуда. Она окружает нас. Любой художник (если он, конечно, обучается живописи, а не кидает на холст шматы краски, изрыгая креативность), так вот мастер учится у древних ваятелей. Гармония — это не просто соразмерность. Она - дочь Ареса и Афродиты, созвучие противоположностей, а на выходе — лад вещей и смыслов. Современные авторы — вслед за гениями ренессанса, барокко, ампира и сталинского Grand maniere постигают античность в рамках постмодернисткой игры или же — в попытках выйти на очередной виток неоклассицизма. Среди наших талантов нелишне вспомнить художника Алексея Беляева-Гинтовта, фотохудожника Михаила Розанова, скульптора Алексея Морозова.
И вот — ещё один «паззл» великой гармонии. Работы Владимира Анзельма, о котором говорят, что он — человек с немецкой фамилией и русской судьбой. Могу сказать и так: с немецким сердцем и русской душой. Владимир Генрихович Анзельм родился в Перми, обучался в Казахстане, тусовал в знаковом московском сквоте «Бауманская-13» - скандальной и притягательной арт-галерее. Ныне живёт на своей исторической родине — в Германии. Евразийская биография — на этом фоне возникает особое, ни с чем не сравнимое осознание греко-римского наследия, также евразийского по духу. Александр Петровичев — авторитетный арбитр мира искусства в своей публикации отметил, что мы имеем дело с «исторической антитезой славян и германцев в лице Владимира Анзельма» и более того — сталкиваемся с «проблемой идентификации «свой-чужой» применительно к человеку с русским именем и немецкой фамилией». На мой взгляд, историческая антитеза выглядит иначе: евразийство против атлантизма, тогда как Россия - Германия принадлежат к единой социокультурной и правовой модели. В противном случае, немцы не могли бы массово существовать в пределах русско-имперской среды. Анзельм показался мне интересным ещё и потому, что я сама формировалась на стыке русской, немецкой и болгарской культур.
В Галерее Зураба Церетели сейчас проходит выставка «Гигантомахия». Куратором выступила Крокин галерея. Устроители сообщают: «Это крупноформатная живопись в авторской технике на холстах-мешковинах и тканях, выполненная углём, акрилом, песком, и инсталляции. А также наиболее известные московской публике скульптурные объекты автора из антрацита и смолы». Он с одной стороны — неоклассик. С другой — немного хулиган. Эллинизм на мешковине — это способно удивлять эстетов, знатоков и снобов. Галерея Зураба Церетели, расположенная в старинном доме, как нельзя лучше соответствует заявленной экспозиции, ибо сам Церетели искренне тяготеет к неоклассике, а по факту — часто пугает и фраппирует. Оговорюсь сразу — вещи Анзельма очень много теряют, если их разглядывать на экране компьютера или в распечатке. Важен масштаб — а картины велики по размеру, - и, разумеется, освещение. Колористика у Анзельма сложная, многомерная, будоражащая. Что-то взято у Василия Кандинского, что-то — явлено уже от себя.
Вызывает вопрос название выставки. Гигантомахия - битва олимпийских богов с гигантами, произошедшая на Флегрейских полях. Гиганты — сыновья Геи, в отличие от титанов, были смертны, однако, небожителям пришлось изрядно потрудиться, дабы изничтожить этих могучих антагонистов. Словари утверждают: «В основе гигантомахии (как и титаномахии) лежит идея упорядочения мира, воплотившаяся в победе олимпийского поколения богов над хтоническими силами, укреплении верховной власти Зевса». Приведение в норму. Очередной намёк — изображение Гигантомахии присутствует на Пергамском алтаре. Время действия — III век до Р.Х. Место — Малая Азия, город Пергам. Поводом для возведения стала победа эллинов во главе с Аталлом I над галлами. Галлы воплощены в непокорных, злых гигантов, восставших против неба. Итак, обширное пространство для трактовок.
Первая же работа - «Большой каменный мост» (2018) изумляет своей дерзостью. В хорошем смысле этого слова. Перед нами — столица, узнаваемый план. Кремль, река, два берега. И — пара хищных птиц; они смотрят куда-то в необозримую даль. Не на зрителя, но — поверх наших голов. Оживший герб государства Российского — двуглавый орёл. Точнее — два орла. Один — Европа, другой — Азия. Полюса русской ментальности. Геральдическая данность превращается в сказку, где возможно всё — и даже материализация имперских птиц. Россия похожа на свой собственный герб, что логично. Глядит на Запад и Восток, ожидая врага. Но постоянно думает — с кем быть. То с Ордой, то с Версалем. Становясь при этом хранительницей всех идей — ордынских и версальских. Уникальность географического положения даёт беспримерный узор бытия. На подобных выставках — ищешь разгадку, а ещё — связь каждой картины с общим названием. Гигантомахия здесь — это беспрестанная борьба России с алчными соседями или же — внутренняя война со своими «драконами», то есть — с гигантами. Я имею в виду извечный вопрос, заданный Родионом Раскольниковым: «Тварь ли я дрожащая или право имею?»
Полотно «Чапаев» (2018) напоминает роман Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота» и только потом — скульптурную группу в Самаре, ставшую образцом и прототипом. «Глядя на лошадиные морды и лица людей, на безбрежный живой поток, поднятый моей волей и мчащийся в никуда по багровой закатной степи, я часто думаю: где я в этом потоке?» - читаем у Пелевина. Здесь — ровно такой же поток без прошлого и грядущего. Чапаев — в пустоте. Фантасмагорический морок неявного цвета и странных очертаний. «Не забивайте себе голову тем, что не имеет отношения к настоящему,- сказал Чапаев. - В будущее, о котором вы говорите, надо еще суметь попасть. А может быть, вы попадете в такое будущее, где не не будет вас», - Пелевинский Чапаев сильно отличается от канона, заданного кинокартиной братьев Васильевых. Так и у Анзельма. Это — всего лишь намёк на самарский памятник, причём написано так, словно это — часть неведомого нам, исполинского фриза. Кто же тут гиганты, а кто — боги Олимпа? Иной раз кажется, что именно мятежные гиганты и есть — «красные», и, победив «белых» богов - супротив чёткой логики, они умудрились преодолеть хаос и обратиться теми самыми богами. Тому пример — совершенно эллинистический монумент Чапаеву, созданный Матвеем Манизером в эпоху Сталина и — взятый за основу Анзельмом.
Картина «Рабочий» (2018) — это снова обыгрывание хрестоматийной скульптуры. На это раз была взята работа Ивана Шадра «Булыжник — оружие пролетариата». Известно, что копии этой вещи (подлинник — в Третьякоской галерее!) находятся сразу в нескольких местах, а потому фоном дан типично русский городской пейзаж: усреднённо-советские виды начала 1960-х. На картине Анзельма рабочий предстаёт не сокрушителем, но — воином света. Гигантом, со временем принявшим облик божества. Того, которого мы видим и в другом сюжете - «Перекуём мечи на орала» (2018). Привычный, знакомый силуэт, когда-то созданный Евгением Вучетичем в духе Ренессанса и по мотивам библейского высказывания: «И будет он судить народы. И перекуют мечи свои на орала и копья свои — на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будет более учиться воевать». Как и в случае с «Булыжником», этот памятник растиражирован в многочисленных копиях. Анзельм выбирает индустриальный пейзаж — с трубами и далёкими, будто подёрнутыми дымкой, ЛЭПами. Однако же при ближайшем рассмотрении они смахивают на ...ракеты с боеголовками. Уравновешивают всё это «Диоскуры» (2018) — близнецы Кастор и Полидевк, участники Калидонской охоты.
А вот — совсем другой ракурс. «Маска Гёте» (2018) и её философско-бытийное отражение - «Маска Достоевского» (2018). Хотя и постулируется, что Пушкин — это наше всё, но это не так — русское «всё» - это Достоевский. Он даёт ответы на вопросы, а не лишь задаёт их. Через него на Западе и Востоке познают «загадочную russian душу» и - начинают её воспринимать. Частенько — весьма однобоко и как-то поверхностно. Так, изучая «славянский хаос», расовые спецы Третьего Рейха тщательно штудировали тексты Фёдора Михайловича, приходя к утешительному для себя выводу: русские, заряженные словами Достоевского, не способны к войне, борьбе, сопротивлению. Напротив, они так заняты интеллигентским самокопанием, что героизм им попросту чужд и если германцу присущи честь и верность, то русские — особенно грамотные — помешаны на вселенской любви и бесконечном сострадании. Как выяснилось на практике, нацисты получили по лбу и безо всякого сострадания. А гениальный ариец — Иоганн Вольфганг Гёте со своими идеалами куда как ближе Достоевскому, чем Геббельсу и Розенбергу.
В последнем зале экспозиции — классические головы, изящно выписанные по грубой мешковине. Тут и «Виктория» Кристиана Рауха — одного из знаменитых мастеров XIX века, работавшего, кстати, в России и создавшего, пожалуй, самые выразительные скульптуры Николая I; и «Раненый» Арно Брекера — поразительного неоклассика 1920-1950-х годов; и Родина-мать Евгения Вучетича — в необычном ракурсе, напоминающая, скорее, карающую Немезиду. В каждом из залов — необычные изваяния из антрацита и смолы. Объекты — разные, точно выбранные случайно и наспех: револьвер, цветок эдельвейса, человеческое сердце, трактор. Автор пытается собрать воедино все предметы, явления, вещи. Они все созданы единым Творцом, а потому в каждом есть — частица Бога, искра Абсолюта. Задача каждого из нас — упорядочение личного хаоса. Своя, персональная гигантомахия.
