* Все исторические и географические параллели абсолютно произвольны, любое сходство персонажей с ныне живущими, ранее жившими либо имеющими родиться впоследствии реальными личностями случайно, а все понятые в дурном смысле намёки полностью лежат на Вашей совести, дорогой Читатель. Животные при съёмках не пострадали.
***
Допрос прервался внезапно. Поток вопросов вдруг иссяк, свет погас, пол ушёл куда-то вбок, и больше Охранник ничего не помнил.
Очнулся он на койке в огромном воздухолёте. Внутри всё дрожало и гудело, болтались из стороны в сторону какие-то верёвки, тряпки, камуфляж. Из угла порядком сквозило. В общем, всё было по-домашнему, как в боевой юности, и это вселяло.
Охранник лежал на спине и с удивлением ощущал свою чистоту. Похоже, он заснул прямо там, даже не долетев до пола, а его поймали, потом отмыли, перевязали (тут он поглядел на несущую берёзовым дёгтем повязку на руке), одели во всё чистое, погрузили и повезли — а он всё спал. Впрочем, после дури всегда так. Потому он там и спать так хотел. «Сволочи», — устало и беззлобно подумал он.
Почему-то в голове возник мотивчик из старой кинокомедии, где герой тоже всё куда-то летел. Но он-то не пил! И всё равно ничего не помнил. Хотя должен был. По идее.
Ах, какая там была баба! Мечта! Блáндинка. Вах! Правда, крашеная и старая. Другая тоже была ничего. Шатенка и помоложе. Такие обычно любят...
Тут он настолько увлёкся техническими деталями, что не сразу услышал обращённый к нему вопрос:
— Очухался? Жрать хочешь?
С трудом отрываясь от необычайно рельефных воспоминаний, он посмотрел в смуглое лицо склонившегося к нему бортмеханика и кивнул.
Готовили прямо тут же, на полу. Воздухолёт был изнутри большой как дом, а про то, что он будет иногда возить и людей, при его разработке как-то не подумали. Поэтому каждый экипаж выходил из положения по-своему: кто возил с собой баночки, кто заныкивал переносной гальюн, кто просто терпел всю дорогу.
А тут, похоже, собрались эстеты. У них были не только все удобства, пусть и доморощенные, но и своя плитка. Сухпаёк, конечно, вещь хорошая, но на нём одном далеко не улетишь. А летать теперь приходилось буквально вокруг света, куда пошлют.
Так что они настрогали в здоровенную обугленную сковороду картошечки, добавили туда лучку, пожарили всё как следует на жиру из тушёнки, потом кинули туда саму тушёнку, перемешали, пульнули пару банок томатных консервов, сверху посыпали всё яичным порошком и чем-то пахучим из баночки бортмеханика, и теперь упаривали жорово под крышкой на весь экипаж.
Точнее, и делал это всё бортмеханик — очевидно, большой артист — а Охранник ему деятельно сопереживал, сидя на брошенном на полу ватнике подогнув под себя ноги, чему он научился в... Тут опять сработал вбитый в мозги блок, но по застарелому загару бортмеханика он видел, что тот тоже там бывал. Или рядом.
Они лениво травили за баб и за тушёнку, что мол, есть в жизни хоть что-то неизменное, на что можно положиться, когда бронедверь кабины широко распахнулхась и оттуда выглянул тут же ошалевший от запаха жорова кучерявый воздухоплаватель со шлемофоном на шее:
— Ну когда уже?!
Бортмеханик приоткрыл через тряпочку засаленную до желтизны крышку, потыкал туда именным штык-ножом и кивнул:
— Готово!
Дверь захлопнулась, а потом распахнулась ещё шире, и оттуда пулей вылетел всё тот же кучерявый дядька с двумя здоровыми армейскими котелками.
Они честно отвалили воздухоплавателям половину сковороды, а сами уселись друг против друга и достали ложки: бортмеханик — свою, заветную, Охранник — свою, штатную, складную. В соседнем кармане должен был быть и дальнозор, но наощупь его там не было. Охранник быстро обстучал пиджак...
— Помогли? — понимающие подмигнул бортмеханик.
— Сволочи! — ответил Охранник.
— А что?
— Да дальнозор...
Бортмеханик хмыкнул и потер нос:
— Не иначе — дитю.
Охранник подумал и кивнул:
— Пожалуй.
— Тоже люди, — примирительное предположил бортмеханик.
Охранник был другого мнения, но в гостях сдержался.
Бортмеханик кивнул:
— Вот и прально. Ложка есть — не пропадёшь.
Пить не стали: бортмеханик был на службе, а Охранник а одиночку не пил. Чинно запуская ложки по очереди в обжигающее жорово, они над распаренными над сковородой сухарями проносили их до рта и всепрощающе, по-дружески чавкали.
В трюме было прохладно, поэтому ели прямо с горячей плиты. Когда закончили, бортмеханик плеснул в сковороду воды из фляжки, чтоб отпарилась, закрыл крышку и, слегка откинувшись, глубоко и удовлетворённо вздохнул:
— Эх, люблю я это дело...
Когда сковородка начала погромыхивать крышкой и пускать пар, появился давешний кучерявый воздухоплаватель с пустыми сальными котелками, поставил их на пол около бортмеханика, хлопнул его в знак благодарности по плечу, и был таков.
Бортмеханик снял с плиты шипящую сковороду, плеснул оттуда воды в котелки и поставил их спина к спине на ту же вишнёвую от накала конфорку.
Помолчав, спросил:
— Чай будешь?
Охранник кивнул. Бортмеханик пошёл мыть посуду, а он заточил спичку и поковырял ей в зубах: тушёнка была из госрезерва. Он бы мог съесть и втрое больше, с голодухи-то — в санатории его почти не кормили — но понял, что ребята и так нырнули в закрома по локоть, и уповал на чай.
И не зря: воду для чая грели в тех же отмытых до блеска котелках, а на заварку пустили полпачки со слоником.
Пили вприкуску. После третьей кружки Охранник почувствовал, что сейчас опять упадёт на пол:
— Сколько ещё лететь-то?
— Да покимарь, покимарь. Тебе до конечной.
(продолжение следует)
Ссылки
1. https://zavtra.ru/blogs/sud_ba_plitochnika_-_45
2. https://zavtra.ru/blogs/sud_ba_plitochnika
3. https://zavtra.ru/blogs/sud_ba_plitochnika_-_47
