Столики со смыслом

«Всё то же: те же ломберные столы…»

Лев Толстой «Война и мир»

Ломберные столы, а также столики для чайных сервизов «дежене», шкафчики-бюро, а к ним - часы, подсвечники, веер, чашки, бисерная вышивка – всё это представлено в экспозиции «Древесные узоры», проходящей в дворцово-парковом ансамбле Кусково. Это не первый проект, посвящённый быту ушедших веков. Так, зимой были показаны комоды, в частности, предмет из меблировки Марии-Антуанетты, волею судеб очутившийся когда-то в Москве, а сегодняшний разговор обращён к технике маркетри.

Это - разновидность инкрустации; нанесение на поверхность тончайших кусочков шпона для формирования декоративных орнаментов. Здесь требуется лобзик! Помните, в 1950-х было такое увлечение у подростков – выпиливание лобзиком? И, хотя, до инкрустаций и маркетри в пионерлагерях дело не доходило, но представление о ремесле все получали. Но вернёмся в Галантный век. Он же – эра Просвещения.

Искусствоведческие словари утверждают, что сходная техника известна чуть не с времён античного Рима, но родоначальником маркетри в его теперешнем понимании был краснодеревщик Андре-Шарль Буль, поставщик двора Людовика-Солнце. Мсье Буль - такая же легенда, как и его покровитель. Валерий Брюсов писал уже в XX веке: «Наших предков табакерки! / Позабыть я их могу ль, / Как шкапы, как шифоньерки, / Как диваны стиля Буль!» Конечно, Буль творил в рамках королевского Grand Manière – смеси классицизма и барокко, но в обыденной практике подобная мебель и – её имитации назывались «стилем Буль».

На выставке в Кусково нет произведений того славного мастера (к слову, в XIX веке настрогали массу подделок под знаковые вещи Буля, особенно для Америки, и лишь сравнительно недавно была сделана честная атрибуция), так вот в Кусково нет вещей «стиля Буль», но можно увидеть творения русских мастеров или же тех немцев, что работали в России.

Осмотр начинается страничками из «Энциклопедии, или толкового словаря наук, искусств и ремёсел» - главной книге Просвещения, к которой приложили руку все крупные учёные Франции. «Энциклопедию» обычно вспоминают в связи с циклом статей о правах-свободах человека и с дерзкими попытками объяснить жизнь на Земле при помощи биологии, но сей труд был обширен и рассматривать его, как «преддверие Французской революции» - это свести блестящую эпоху к мечтам о бесконечной борьбе. Мы видим гравюры, посвящённые производству мебели маркетри и виды столиков, бюро и комодов.

Но перейдём непосредственно к экспонатам! Вот - небольшие рабочие столики со столешницей в форме бобового зерна. В России их ласково называли «бобики». Они стали модными в середине ХVIII столетия, когда царило рококо, не терпевшее прямых углов, а линия бобового зёрнышка прекрасно вписывалась в капризную эстетику рокайлей. Показательно, что столы-бобики пережили маркизу де Помпадур и в ходу по сию пору, отлично дополняя классическую обстановку. Мебельный дизайн, если вдуматься, гораздо консервативнее архитектуры, живописи, одежды и музыки.

Столик-бобик (1780-е гг), созданный в Санкт-Петербурге в мастерской Никифора Васильева поражает своим узором (а «бобики» частенько бывали с презанятными сюжетами на столешницах) – тут явлена панорама неизвестного русского города с крепостной стеной на берегу реки. Далее видны церкви, башни, дома. Сопроводительные таблички гласят, что характерным приемом Васильева было - размещать оформление в центре столешницы, оставляя края незаполненными. Создается впечатление, будто картинка в раме помещена на гладко фанерованный стол. Этот объект ценен ещё и тем, что самобытен. Как правило, источниками сюжетов для панно служили гравюры французских художников-орнаменталистов, издававших сборники стандартных композиций – букетов, музыкальных инструментов и атрибутов искусств, ленточных гирлянд, фруктов. Впрочем, любое изображение, пусть и банально-цветочное, имело свою загадку или зашифрованную мысль, иной раз даже и масонскую. Поэтому все эти столешницы – со смыслом.

Второй столик-бобик (1770-1780 гг.), тоже созданный в столице, не менее эффектен – наборный рисунок изображает пасторальную сценку. Нарядная пара стоит под яблоней, считавшейся древом любви и женской силы. Кавалер дарит своей избраннице букет цветов, а в галантном столетии буквально каждое растение имело свою символическую наполненность и означало или страсть, или нежность, или расставание, или ещё какие-нибудь томления души. Увы, распознать, что за цветы подносит мужчина, не представляется возможным, зато слева показана роза без шипов, что говорит о характере одариваемой девушки. Атрибуция – не менее увлекательна. Столик взят из коллекции усадьбы Останкино – некогда он находился возле репетиционной комнаты актрис. Кураторы выставки предположили, что эта композиция, как и сам столик – любовное послание Николая Шереметева - к Прасковье Ковалёвой-Жемчуговой.

Помимо игр амурных, господ занимали игры на деньги. Вот - ломберный столик с зелёным сукном для карточных сражений (последняя четверть ХVIII века). За такими столами резались не лишь в ломбер, но и в макао, фараон и преферанс, а провинциальные баре и в подкидного дурака не брезговали, однако, название дал именно ломбер, получивший распространение при Екатерине II. Вся русская литература перенасыщена карточными интригами, победами и – фатальными проигрышами.

«Любил налево и направо / Он в зимний вечер прометнуть, / Четвёртый куш перечеркнуть, / Рутёркой понтирнуть со славой, / И талью скверную порой / Запить цимлянского струёй», - вещал Михаил Лермонтов со знанием дела. Понятие «зелёное сукно» в переписке, мемуарах, повестях означало карточный угар. (Хотя, не только! В «Анне Карениной» Левин пишет признание в любви на ломберном столике – тем мелом, каким игроки вели счёт).

Ломберные столы бывали и без сукна, и вот – очаровательный экземпляр (1780-1790-е гг). Исследователи связывают этот ломберный столик с кругом известного петербургского мастера Христиана Мейера, работавшего по заказам императорского Двора и владевшего крупной петербургской мастерской в последней четверти ХVIII века.

Рядом – крохотные столики овальной или круглой формы для чайного сервиза «дежене». Déjeuner – завтракать. В XVIII веке лёгкий завтрак, состоявший из чая-кофе – с сахаром и/или с молоком и скромной закуской, сделался этаким аристократическим моционом, предполагавшим утончённость натуры и заботу о своём здоровье. Несмотря на французское название, родина таких завтраков – Англия, где леди и джентльмены за утренним напитком знакомились с новостями из многочисленных газет. В России такого количества прессы тогда не водилось и «дежене» сопровождалось или чтением книги, или созерцанием природы из окна.

Сервиз «дежене» на одну персону получил имя «солитер» или «эгоист», а на две персоны – «тет-а-тет». В пьесе Александра Шаховского «Не любо - не слушай, а лгать не мешай» читаем: «- Ах досадно мне, что удовольствия я вам не мог доставить для ваших именин, - ведь, к счастью, дежене выдумал дворецкий мой отправить... - Какое дежене? - Фарфора щегольского, с гербами вашими, а цветом коклико». Ах, да сoquelicot – это маковый оттенок красного. Весьма вызывающий и смелый. Такая посуда, вероятно, произвела фурор.

На выставке мы наблюдаем не только столы, сработанные в русских мастерских, но и сам сервиз-«дежене», привезённый из Германии (1770-е гг.) Чайный сервиз, украшенный гирляндами стиля рококо, и это – как раз «солитер», ибо состоит из одинокой чашки, к которой прилагаются молочник, тарелка, сахарница и заварочный чайник.

Эволюцию рисунков, использовавшихся при оформлении посуды, можно проследить, увидев тарелочки из австрийского сервиза конца XVIII - начала XIX века с характерными для того периода «сентиментальными» сценами – домиком, развалинами средневекового замка, одиноко стоящими деревьями и силуэтами путников. Для старшего поколения, привыкшего к суетно-манерному рококо, такое оформление казалось бедным и тусклым в своей нарочитой лапидарности, тогда как молодёжь истово отрицала красивость причудливых виньеток, связанных со «старым режимом» и пыльными париками.

Экспозицию дополняют предметы быта, например, веер-плие 1790-х годов, также воскрешающий в памяти эру сентиментализма – городская панорама, минимум цветности и какая-то затаённая печаль. Что такое веер-плие? Веера, при всём их внешнем разнообразии, делятся на три основных типа – pliant (перьевой), brisé («голые» пластинки, соединённые ленточкой) и plié - наиболее ходовой и знакомый всем вариант. Он состоит из веерного станка - пластин и плиссированного экрана с тематической иллюстрацией или цветочным узором.

На каждой выставке всегда (исключения - редки!) имеется некая вещица, которая диссонирует с общей концепцией. Здесь таковую роль играют …вышитые бисером помочи для панталон, датированные 1840-ми годами. Безусловно, вещь преинтересная, а у историка моды Александра Васильева была на ту тему лекция – вышитые подтяжки составляли гордость их владельца, но к столикам маркетри XVIII – начала XIX столетия сии почти интимные предметы мужской экипировки относятся более, чем отдалённо. Не менее диковинно смотрится бисерная вышивка второй половины XIX века. Или это – для того, чтобы показать, чем (в целом!) жил «человек из раньшего времени», как сказал персонаж «Золотого теленка», правда, по иному поводу. В целом же выставка ломберных и дежене-столиков производит хорошее впечатление и напоминает о временах, когда бытие шло неспешно, а каждый столик был уникальным произведением.