Совсем недавно Владимир Путин предложил ввести в процесс кинопроизводства свой вариант нравственного кодекса Хейса, действовавшего в Голливуде с 1930-й по 1967-й годы. Премьер-министр предложил упразднить на экране образы симпатичных бандитов, алкоголиков и употребляющих наркотики людей. Насчёт последнего он — безусловно! — прав. Еще дон Вито Корлеоне выступал против торговли смертельным зельем, за что и пострадал от своих коллег. Что же касается привлекательных образов нарушителей закона, то здесь дела обстоят намного сложнее.
Кино — это, прежде всего, интересно рассказанная история. И герои обязаны быть ей под стать. Мир помнит мало примеров, где главным действующим лицом удачной кинокартины выступал бы обычный обыватель. Вошедшие в моду быдловатые граждане, воспетые в «Елене» и в прочём современном киношлаке, — всего лишь дань нашему скверному времени.
Блатным в России сочувствовали всегда. Достаточно вспомнить безграничную любовь советских зрителей к индийскому «Бродяге», породившую народный дворовой шлягер «Маленький вор». Или создание отдельного музыкального жанра с говорящим само за себя названием «блатняк». Советское кино пыталось абстрагироваться от народной любви к преступникам и предлагало зрителю яркие, харизматичные, но подчёркнуто отрицательные бандитские образы. Например — Горбатого («Место встречи изменить нельзя») или совсем уж адского Кротова («Противостояние»). Таким героям не хотелось ни сочувствовать, ни подражать.
С приходом «лихих 90-х» кинематограф романтизировал бандита. В первую очередь тем, что показал его историю в развитии. Вся страна наблюдала, как простые хорошие ребята («Бригада») волею обстоятельств ступали на кривую дорожку, предпочитая крутые мужские разборки обывательскому прозябанию в мясорубке времени. И всё же успех «Бригады» был заключён не в любовании «неприкасаемыми», а в отличном увлекательном сценарии. И в героях, в которых каждый узнавал себя. Спустя три года после выхода сериала балабановские «Жмурки» избавили впечатлительных подростков от иллюзий и закрыли отечественную криминальную тему на длинный срок.
Долгое время на экранах нашей страны не появлялось стоящих гангстерских фильмов — ни отечественных, ни зарубежных. Любителям жанра приходилось довольствоваться болливудскими криминальными драмами, главным героем которых обычно выступал раскаявшийся бандит в исполнении Амитабха Баччана. Чаще всего заканчивавший свою жизнь трагически. Но уходящий 2011-й год приготовил зрителям большой сюрприз. Картина «Неприкасаемые» режиссёра Оливье Маршаля оказалась не только воплощением жанровых традиций французского криминального кино. Но и историей, основанной на реальных событиях из жизни бандитской группировки из города Лиона, грабившей банки в 70-е годы прошлого века.
Франция, Лион, наши дни. Семейное торжество по поводу рождения седьмого внука бывшего криминального авторитета Эдмона Видаля омрачается неприятным известием. Его друг детства Серж Суттель арестован и посажен в тюрьму. Когда-то давно Эдмон был простым цыганским мальчишкой по прозвищу Момон, которого не слишком жаловали в школе его сверстники. Единственным близким человеком в «детском аду» для Момона был Серж.
Затем — по прошествии лет — молодые приятели стянули шутки ради ящик вишни и получили тюремный срок. Выйдя на свободу, Серж и Момон примкнули к преступной группировке грабителей, а после и сами организовали «Банду Лионцев» (Le Gang des Lyonnais), прославившуюся на всю страну. Но в рядах молодых бандитов завёлся стукач. Банда была арестована, парни получили срок. Более благоразумный и склонный к спокойной семейной жизни Момон после тюрьмы завязал с криминалом. Но его верный друг уехал из Лиона и продолжал нарушать закон, связавшись с наркотрафиком. Друзья не виделись тринадцать лет. Теперь Момон оказался перед сложным выбором — сохранить благополучие своей семьи или отдать дань мужской дружбе.
Интерес к криминальному жанру во Франции возник с тех самых пор, как крупнейшее парижское издательство «Галлимар» начало выпуск своей «чёрной серии», печатая там американские «круто сваренные» детективы Дэшила Хэммета, Раймонда Чандлера и других менее известных авторов. Подарив голливудскому кино красивое слово «нуар», сама Франция долгое время предпочитала жёстким криминальным драмам лирические пасторали с потерянным главным героем, обречённым на смерть («Набережная туманов», 1938). Ситуация изменилась в корне только в 1955 году, когда изгнанный из Голливуда Жюль Дассен снял свой знаменитый «Рифифи» («Так сводят счёты мужчины»), положивший начало целой плеяде жанровых фильмов про ограбления, предательства и суровую мужскую дружбу.
В 60-е годы истории про вооружённых мужественных людей в стильных плащах превратились в трейдмарк французского кино, определили его этику. Параллельно набирала силу «новая волна» сделавшая неудачный выбор от обречённой лёгкости Мишеля Пуакара из годаровского «На последнем дыхании» в сторону обременённых сложным внутренним миром персонажей. И на их фоне гангстерское солнце чётких, как фотографический оттиск, героев Габена, Делона и Вентуры казалось особенно ярким. Закат жанра оказался не менее впечатляющим. Режиссёр Жан-Пьер Мельвиль, вдохновляясь американским гангстерским кино, довёл до ледяного совершенства делоновское ощущение «тигра в каменных джунглях». В 70-е тема уже полностью исчерпала себя, уступив место другому трейдмарку, — классическим французским комедиям.
Спустя двадцать лет «французский след» неожиданно обнаружился на другом конце света — в Гонконге. Режиссёр Джон Ву — к слову, большой поклонник Мельвиля — в 1985-м году резко перестал снимать комедии и фильмы о кунг-фу и создал ряд выдающихся криминальных картин, опирающихся на всё тот же классический европейский стандарт. Переехав в Голливуд, Ву постепенно утратил чувство прекрасного. Со временем и гангстерское кино переместилось с гонконгских улиц в другие реалии, и ныне озаряет яркими вспышками кинонебосклоны соседних стран — Индии и Южной Кореи. И вот теперь совершенно неожиданно оно вновь появилось во Франции.
Для современного французского кинематографа, который в бессмысленной погоне за Голливудом давно растерял не только фирменный шарм и былую пронзительность, но и многолетние традиции, «Неприкасаемые» кажутся редкой птицей, залетевшей к нам из той эпохи, «когда деревья были большими». Ярко выраженный реликт из «экспозиции» давно канувших в прошлое лент о настоящей мужской дружбе, этот фильм по-старомодному прекрасен своим кодексом чести, далёким от реалий русского уркаганстства. Сюжет словно сошёл со страниц романов французского писателя и кинематографиста Хосе Джованни (1923-2004), бывшего заключённого, познавшего законы воровского мира на своей шкуре. Даже в славную эпоху информационного голода этот человек был хорошо известен советскому зрителю по фильмам «Двое в городе», «Искатели приключений», «Чёрная мантия для убийцы».
Криминальное прошлое не помешало Джованни войти в историю. Скорее помогло. Жёсткая этика люмпен-класса позволила бывшему участнику французского Сопротивления пронести ощущение резистанса сквозь не самые лучшие для имперской страны времена. Дух произведений Джованни ощущается и в новом фильме Оливье Маршаля. Что делает его особенно привлекательным для любителей жанра, давно уже не ждущих от французской стороны чего-нибудь внятного. Наравне с погодинским «Домом» эта лента — единственное стоящее, что следует смотреть любителям кино в этом сезоне.
