Операция «Критическое Мышление»

В публикации «Как английский язык стал оружием», мною уже освещалось, что так называемые курсы критического мышления специально внедряются как инструмент американского влияния. Эта история имела своё интересное продолжение после того, как на пресс-конференции за суверенизацию философии, на которой я имел честь выступать вместе с Ольгой Зиновьевой, Анатолием Черняевым и Леонидом Поляковым, мною было предложено упразднить в России курсы критического мышления и фактчекинга как фактические курсы прикладной русофобии. Эти курсы часто можно встретить на факультетах философии и журналистики и на других гуманитарных факультетах.

Реакция либеральных и западных СМИ была скорой и масштабной. Рупор американской пропаганды «Радио Свобода»* не менее получаса издевалась над моим предложением. Дело предельно циничным образом было обставлено так, что я намерен запретить не конкретные курсы, а само критическое мышление! А поскольку критическое мышление есть мышление свободное, а свобода есть суть самого мышления, это означает, что я покусился запретить само мышление и последнюю свободу в ужасной тоталитарной России! Таковы были рассуждения ведущей и гостей телепередачи, среди которых была беглый профессор Юлия Синеокая и бывший шеф-редактор «Новой газеты» Андрей Колесников*. Последний говорил, что меня не взяла бы на работу ни одна газета (хотя я работал во многих и пишу сейчас здесь), поскольку я против проверки фактов и, скорее, описывал меня как некоего Угрюм-Бурчеева от философии.

Всего мое предложение было упомянуто в 9 сюжетах «Свободы». Эта «антитоталитарная» риторика «за свободу мышления» была подхвачена всей либеральной оппозицией как внутри страны, так и за рубежом, – многие сотни постов в различных медиа, включая профессора Иноземцева*, которому я изволил ответить. Западная и прозападная пропаганда работала строго под копирку вплоть до самых незначительных ЛОМов, – даже те, кто приводил мою дословную цитату, нагло лгали, предельно упорно не замечая слово «курсы», и характеризовали меня как одиозного мракобеса, сказочного идиота и просто случайного человека в философии, у которого следует «отобрать диплом доктора наук».

Это было вполне ожидаемо, но не очевидно при взгляде со стороны. В самом деле, – какое дело западной пропаганде до каких-то факультативных дисциплин?! Я убеждён, что столь мощная реакция есть подтверждение того, что мои слова достигли цели, разоблачив последнюю большую надежду Госдепа США по влиянию на нашу молодёжь. Уверен, что мои выводы требуют пояснений, учитывая широкий общественный резонанс.

Генезис и природа критического мышления

Стоит высказаться о природе критического мышления и об истории становления в западной философии. Так вышло, что в этом предмете я компетен в силу моих научных интересов, в той или иной степени обе мои диссертации и многие научные публикации про радикальное сомнение. Начнём с истории.

В начале был античный скептицизм Пиррона и академический Секста Эмпирика, эти формы скептицизма были скорее разрушительны для сложного знания вообще, ­- их целью была не истина, а достижение атараксии с помощью воздержания от суждений. Скептицизм был очень популярен в поздней античности. Современники ехидно отмечали, что для того, чтобы слыть философом более большого ума более не требуется, – достаточно примкнуть к скептикам и с важным видом воздерживаться от всяких суждений. Увы, нечто подобное мы наблюдаем и сегодня.

Спустя века был британский скептицизм Дэвида Юма, который отрицал причинность и существование личности (хотя признал, что запутался в этом вопросе), гиперскептицизм Джорджа Беркли, который отрицал существование материи, поскольку служил епископом и искренне желал вырвать онтологический коврик из-под ног атеистов. От этого скептицизма проку также было немного, хотя вклад Юма в различение логических модальностей неоспорим. А вот эмпирическая теория заблуждений Фрэнсиса Бэкона, известная как «учение об идолах» и радикальное сомнение Рене Декарта, которое легло в основу его редукционизма, оказали положительное воздействие на науку.

Начиная с Иммануила Канта наступила эпоха критических теорий в противовес догматическим, т.е. метафизическим. В первой половине XX века Эдмунд Гуссерль возродил радикальный скептический дух Декарта и трансцендентализм Канта, положив начало целому кусту феноменологических теорий, включая множество социальных, которые отказывались интерпретировать поведение исходя из «естественной установки», приписывать человеку привычные и понятные мотивы. Одной из подобных теорий по своей сути является пресловутый американский бихевиоризм, хотя бихевиористы обычно это не признают.

В XX веке появилась т.н. «критическая теория» Франкфуртской школы, но это скорее, просто её название, а не отражение сути. Макс Хоркхаймер к её важным признакам относил междисциплинарность и практико-политическую «ангажированность», иными словами – принципиальный эклектизм и синкретизм, над элементами которого следует рефлексивно возвысится свободной личности. Однако, в этих взглядах франкфуртцев мы видим некие черты той модели личности, которую западнизаторы пытаются создать с помощью своих курсов. Это личность без Родины, без традиционных ценностей, без авторитетов и без веры в объективную истину.

Теперь перейдём к природе критического мышления. Человек, как известно, существо разумное, то есть мыслящее. Про свойства мышления спорить можно бесконечно, но большинство философов согласятся, что способность к рефлексии и способность к сомнению к таким свойствам относятся. Немало тех, кто даже отождествляют рефлексию и сомнение. Но это скорее психологи. О чём бы человек всерьёз не размышлял, он будет сомневаться. Характер и мощь мышления являются врождёнными, но эту способность можно развить. Как? С одной стороны, всякое мышление предметно (даже если предмет абстрактен) и, занимаясь некой наукой, мы неизбежно развиваем мышление. С другой стороны, сама способность к суждению, безотносительно того, о чём она, тоже тренируется. Для этого существует наука логика. Так было сотни лет, и даже более того. Одну только логику в университетах преподают уже почти целую тысячу лет. Со временем богословия в университетах стало меньше, а естественных наук больше, но формальная логика как один из древнейших предметов (с времён самого Аристотеля!) сохранила своё место.

Наука, как известно, ставит своей целью установление истины. Это означает, что всякое академическое образование научает человека отличать истину от лжи. В конечном счёте, благодаря этому подходу человечество смогло узнать, сколько лет нашему виду и даже нашей Вселенной, посчитать количество звезд в видимой части космоса и отправить роботов-разведчиков к другим мирам. Нам удалось установить великое множество фактов и опровергнуть множество заблуждений. Какое место во всех этих умопомрачительных достижениях науки занимает критическое мышление? С одной стороны, вполне достойное место, – оно известно как одна из важных установок работы всякого учёного и инженера, позволяющая решать научные и технические проблемы, когда они, конечно же, имеют место быть. С другой стороны, никакому критическому мышлению учёных специально не обучают: на такую ерунду просто никто не будет тратить время.

Свойство сомневаться есть естественная способность для думающего человека, – она сама о себе напомнит, когда возникнет потребность. Порой учёные ставят под сомнение важные теоретические положения, аксиомы, догмы. Это требует смелости, поскольку вызывает шквал критики коллег. Но тут уже дело такое, ­- мало проявить способность к сомнению, еще более важно уметь её отстоять, предложив альтернативное объяснение. Примерно так это работало до последнего времени.

Рыбьи объедки вместо понимания

Однако в конце XX века настали новые времена и появились новые дисциплины, претендующие на воспитание нашего мышления. Этому способствовал прогресс и популяризация психологии и педагогики. Появились новые педагогические концепции. Одной из них стала «технология развития критического мышления» (ТРКМ или RCMCHP), которая активно продвигается с в отечественном образовании (на всех уровнях, начиная с младшей школы) и даже в бизнес-консалтинге. Очень часто эти курсы рекламируются в рамках повышения т.н. медиаграмотности и активно предлагаются всяким инфоцыганами. Авторы апеллируют к засилию дезинформации в интернете и настаивают на том, что для защиты от манипуляций следует специально учится критическому мышлению и неким особым навыкам по проверке фактов. Это вызывает отклик у людей, особенно тех, кто обеспокоен вопросами информационной безопасности своей семьи, своих детей.

Первое, что приходит в голову, это что на этих курсах преподаётся формальная логика и рассказывается об исторических формах скептицизма и их роли в научном познании. Но обычно это совсем не так. Скорее всего слушатель столкнётся с необходимостью осваивать некие эвристические приёмы с экзотическими названиями: "шесть шляп", синквейн", "кластер", «инсёрт» и "фишбоун". Его заставят рисовать схемы в виде рыбьего скелета, писать пятистрочные стишки и делить своё мышление на 6 режимов, ассоциируемых с цветными шляпами!

Как удалось выяснить, эта «технология» для детей была изобретены в середине 90-х годов XX века американскими психологами Д. Стилом, К. Мередитом и др. Она развивалась при поддержке Консорциума демократической педагогики и Международной читательской ассоциации. Проект, предложенный российским педагогам американскими коллегами, первоначально назывался «Чтение и письмо для развития критического мышления». При этом утверждается, что развитие критического мышления имеет «беспредметный характер» и «технологично».

Я заинтересовался, что это за Консорциум демократической педагогики? О нем есть всегда два упоминания на русском языке. Любопытно, что первая же ссылка указала на человека, который сейчас занимает моё прежнее рабочее место. Это доктор философских наук Сергей Алефтинович Смирнов, известный сторонник «методологического движения». В его биографии указано, что с 1995 по 2000 годы он проходил обучение в этом Консорциуме и получил сертификат «тренера по технологии развития критического мышления». Это означает, что он стоял у самых истоков этого курса не только в России, но и в мире. Быть может, все эти странные схемки – на самом деле придумки методологов-щедровитян (они знамениты своей страстью к схемам), к которым относится С.А. Смирнов?

Знаете, какими признаками обладает критическое мышление? Первое, что мы видим в списке это «позитивный опыт»! Мне всегда казалось, что наши знания умножают нашу печаль, а неуёмная привычка всё ставить под сомнение увеличивает нерешительность, что, в конечном счёте, ведёт к инертности и депрессии.

Как оказалось, схема «фишбоун» в действительности является диаграммой Исикавы, придуманной ещё во время Второй мировой войны для нужд управления качеством на японском промышленном производстве. Диаграмма используется для ускорения процесса поиска факторов, которые приводят к образованию дефекта. Однако, американцы профанировали диаграмму, превратив её в объедки, обозвали по-своему, объявили универсальным методом и начали ей пичкать детей в ситуациях, которые никакого отношения к поиску брака не имеют даже отдалённо! Точнее, в качестве брака рассматривается любая ситуация непонимания, которая трактуется как проблема. Более того, эта проблемность и непонимание часто просто внушаются, вмешиваясь в естественный процесс усвоения материала.

Да, существуют различные методические приёмы, способствующие пониманию, но они определяются самим материалом, являясь результатом его анализа, например – логический квадрат, который придумал монах Гаунило. Но логический квадрат применим только для описания логических отношений между категорическими суждениями и ни для чего более. Есть изумительные диаграммы Фейнмана, но они уместны только для описания взаимодействия субатомных частиц в рамках квантовой теории поля. Более-менее универсальных средств представления знания (так это называют философы науки) совсем не много, это: таблицы, графики, диаграммы, графы. Но и они пригодны только для логически упорядоченного и математически представленного знания. Поэтому учить следует именно этим формам представления знания, а не вероломно пихать американские рыбьи объедки внутрь исключительно тонкого, интимного и естественного процесса понимания.

Иными словами, детям просто морочат голову. Например, с помощью извращённой диаграммы Исикавы пытаются учить математике даже в 9 классе! Всё, что изложено на приведённой в качестве примера схеме, можно изложить в обычном табличном виде, зачем вместо этого изгаляться с помощью рисования косых линий и рыбьих хвостов?

Вот что про шесть шляп написал один из моих подписчиков «А шесть шляп мышления — это модификация "мозгового штурма", то есть метод "генерации" идей. Это вообще называют "креативным мышлением" (а проходимец де Боно, который выдумывает все эти "цветные шляпы, сапоги и медали", выдумал себе термин "латеральное мышление" (которое боком выходит)). Судя по всему, это наши любители "креатиффа" — маркетологи-инфоцыгане поделились с «критично мыслящими»».

Ребёнку прививается навык раскладывать любое содержание на некие якобы забавные схемки, даже если речь идёт об органической химии или тригонометрических функциях! Но они для этого совершенно не годятся, более того – своей наглядностью и ограниченностью блокируют способность мыслить абстрактно, которая определяется самим содержанием сложных предметов.

В действительности критическое мышление есть исключительно простая по своему проявлению способность ­– видеть изъяны в обоснованиях и доказательствах. Это своего рода привычка, которая вырабатывается в реальной деятельности по поиску истины. Для этого требуется видеть нарушения логики и владеть предметом. Без объективных знаний и опыта на одной логике далеко не уедешь, ­хотя беспардонные спекуляции обнаруживаются сразу. Но ведь и спекулятивный аргумент в защиту некоторого тезиса не означает с необходимостью, что тезис непременно ложен! Порой журналисты и чиновники вместо того, чтобы обосновать некоторое решение логически корректно, предпочитают более простые, но некорректные аргументы. Иногда они поступают так, потому что плохо владеют логикой, а иногда исходя из циничных софистических убеждений, что некорректные аргументы более убедительны. Вообще говоря, последний мотив стал очень популярен благодаря огромному влиянию всяческих политконсультантов в последние годы. Кто они, если не софисты нашего времени?!

«Вежливый скептицизм» и агностицизм в одном флаконе

Впрочем, для Д. Стил думать критически означает очень специфическую вещь: «проявлять любознательность и использовать исследовательские методы… критическое мышление предполагает вежливый скептицизм, сомнение в общепринятых истинах…». Оказывается, согласно Стилу, что это любознательность, вооружённая методами (наука?) и еще некая политкорректная гносеологическая установка! В самом деле, если вам придёт в голову усомниться в справедливости льгот для сексуальных меньшинств в США, вежливо будет промолчать! Но если вы пожелаете публично усомниться в абсолютности семейных ценностей, то этим вы проявите подлинные критические способности! Вот как описывает столкновение с подобной тематикой один из респондентов:

«Я познакомился с курсами "критического мышления" лет 8 назад. Думал: сейчас как начну мыслить критически, а потом ещё с детьми буду заниматься! Но посмотрел материалы и понял, что с этим "мышлением" что-то не то.

Примеры и упражнения, предлагавшиеся в какой-то американской методичке, были странными. Например, предлагалось критически осмыслить один тезис, что-то вроде "пришлые совершают больше преступлений, чем местные". Но дальше никакого осмысления не было. А было написано, что если вы думаете, что это действительно так, то "у вас когнитивное искажение" и «чтобы критическое мышление у вас было, вы должны от этих искажений избавиться".

Или был пример про гомоактивистов. Вот-де, если вы считаете, что они после требования гомобраков потребуют ещё что-то, то это у вас "fallacy" — "скользкая дорожка". А мыслить критически — избегать этих fallacies.

Начитавшись ещё подобного, когда здравый смысл объявляется ошибками и искажениями, у меня сложилось впечатление, что цель там — не критическое мышление, а наоборот, банальная пропаганда. И потом, исследовав тему подробнее, узнал, что это буквально курсы для обучения демократии, серьёзно замешанные на идеях Джона Дьюи. Больше я "критическим мышлением" не занимался».

В описании многих курсов по критическому мышлению вы встретите принципы: «критически относится к любым утверждениям» и «не принимать ничего на веру без доказательств». Эти максимы стали настолько расхожими в эпоху торжества разных форм релятивизма, что уже не режут слух. Между тем, их ценность сама по себе крайне сомнительна. Эти максимы не ложны, ведь приказы и пожелания не могут быть истинными или ложными. Они просто вредны. И научное знание и общественная жизнь устроены так, что не могут существовать без фундаментальных положений, будь то аксиомы, догмы или заповеди.

Можно, конечно, усомниться, что 2×2=4 и сконструировать доказательства, – подобного рода вещами занимались многие алгебраисты, математики-аналитики. Этот тип предельно аналитического математического мышления описал ещё Анри Пуанкаре, противопоставив его мышлению «геометрическому», схватывающему математические конструкции целиком. Но усомниться в том, что 2=2 или даже ещё более абстрактно, что А=А никак нельзя. К этим утверждениям нельзя относится критически. Также устроена всякая здоровая психика. Так устроено и общество. Разве здоровому человеку и здоровому обществу в целом придёт в голову усомниться, что педофилия, каннибализм, понуждение к смене пола, однополым отношениям и эвтаназии есть очевидные формы абсолютного зла?

Но даже если допустить полезность скептической максимы в некоторых научных рамках, разве необходимость ставить все утверждения под сомнения педагогически оправдана? А ведь это внушается дошкольникам в тот период жизни, когда им гораздо важнее освоить множество норм и правил, принять на веру множество предпосылок, чтобы освоение сложного знания оказалось возможным в принципе, чтобы на каждом шаге не терзать себя и учителя неуместными вопросами «А с чего вы это взяли?» Чтобы понять любую теорию, в процессе обучения аксиомы и теоремы следует воспринимать почти со звериной серьёзностью. Альтернативный путь только для гениев, а образование как народное благо – для всех. Про проблемы с авторитетом учительского сословия в наше время сказано уже многое. Вклад в подрыв этого авторитета со стороны так называемых курсов критического мышления очень велик.

Одно из следствий внедрённого в школьное образование гиперкритицизма и релятивизма, на которое я обратил внимание, следующее: студенты-первокурсники боятся выбрать некую точку зрения даже в учебных целях. Я уже не говорю о решимости её отстаивать. Особенно часто это встречается у первокурсников из столицы и крупных городов, – они обычно чаще подпадают под удар подобных курсов. Это хорошо видно по студенческим эссе, ­– просьбы выбрать ответ на некий вопрос и аргументировать его подавляющим большинством студентов игнорируется. Им просто не хватает решительности. Студенты предпочитают умничать в стиле «с одной стороны так…, но с другой стороны иначе…существуют разные точки зрения…надо подходить комплексно…». Они не могут определиться даже для учебных целей с вопросом «Образование — это общее благо или отрасль бизнеса?»

Показываешь сотне студентов откровенно безобразные примеры современного искусства, задаёшь вопрос: «Это красиво?» Когда я был студентом, многие на занятиях по искусствоведению смеялись и восклицали: «Дайте мне краски! Я сам не хуже нарисую!» А сегодня реакция иная – сначала тревожное молчание, а потом умничанье про то, что красота понятие субъективное… А по глазам видно, что подавляющему большинству это не нравится интуитивно! Но у них стоит блок на элементарное эстетическое суждение. Что означают эти примеры? Они означают, что мы уже получили поколение тех, у кого отбита способность к самостоятельному эстетическому суждению. У некоторых – отбита напрочь. Зачем тогда нам вообще нужна эстетика как предмет, если мы не способны судить, что есть красивое, а что безобразное? С моральными суждениями дела обстоят не многим лучше.

ТРКМ чем-то отдалённо напоминает эвристику ТРИЗ (теория решения изобретательских задач), но интеллектуальная дистанция между ними космических масштабов. Какое отношение этот вздор, этот детский лепет имеет к способности мыслить как таковому?! Это не что иное, как речекряк, убогий новояз для обучения «эффективных менеджеров» в кастрированных колониальных колледжах. Простите, но это для тех, кому недоступно абстрактное, теоретическое мышление, то есть для слабоумных. И это вполне соответствует примитивной американской философии прагматизма.

Дереализация скептицизмом и запугивание «пропагандой»

Справедливости ради обратим внимание на то, что не все курсы по критическому мышлению столь примитивны. Но это не значит, что они менее вредны. Например, психологи и философы из МГУ создали курс «Критическое мышление. Научный интенсив для детей». В самом начале этого курса вы узнаете о радикальном сомнении Рене Декарта, которое способно подействовать на неокрепшую психику, прямо скажем, - психоделически.

Стоит напомнить, что Декарт был столь радикален, что усомнился не только в реальности окружающего мира, но и даже в существовании собственного тела. Об этом ребёнку расскажет в 9 или в 10 лет философ Полина Гарцева. Интересно, а на психическую устойчивость перед началом курса детей проверяют? Ведь может случиться и так: сегодня ребёнок узнает, что это вполне логично, – прийти к выводу, что на самом деле нет не только папы и мамы, но и собственного тела; завтра посмотрит фильм «Матрица», а послезавтра отправится на «перезагрузку» в окошко, прочитав у Гуссерля про «абсолютное сознание, остающееся после уничтожения мира».

У натур чувствительных картезианские размышления могут просто вызвать состояние острой дереализации и деперсонализации. Не знаю, что думают мои коллеги, но я считаю, что философию детям преподавать вообще не стоит, особенно в таком нежном возрасте. Философия есть знание предельное, т.е. фундаментальное, ядерное и даже, простите за каламбур, ­– термоядерное.

Обратим внимание на очередной пример откровенно деструктивный для общества установки из подобного онлайн-курса: «Вот лишь малая часть ситуаций, когда критическое мышление отключается: «Я чувствую, что должен так поступить. Это мой долг». Далее сообщается, что апелляции к моральному долгу «один из самых сильных способов манипуляции». Научный сотрудник МГУ, совладелец компании, проводящей этот курс, Евгений Буянов пишет, что его цель «объяснить любому человеку, что такое критическое мышление и как его развивать, что особенно важно в эпоху информационного шума, где со всех сторон нас окружают манипуляции, пропаганда и фальсификации». Кстати, хочется задать Евгению вопрос: «Почему к слову «пропаганда» не добавлено прилагательное «враждебная»? Быть может, Евгений стремится помешать усилиям отечественной пропаганды успешно взывать к нашим людям о необходимости защищать Родину? Мой опыт подсказывает, что так оно и есть.

На пресс-конференции мной было сказано, что в качестве примеров на курсах критического мышления рассматриваются ляпы отечественной пропаганды, вырванные из контекста слова наших дипломатов и лидеров. Любые наши внешнеполитические тезисы высмеиваются как плод больного разума. Например: «А на каких основаниях вы утверждаете, что НАТО угрожает России!? Вы вообще читали устав Альянса? Там написано, что блок оборонительный, значит напасть он не может. Кроме того, НАТО принимает решения коллегиально, – разве десятки свободных демократических стран могут принять решение напасть на Россию?! Это в принципе невозможно, так может считать только ограниченный, не критический мыслящий человек».

Любопытно, что ведущая «Радио Свобода» попыталась высмеять меня, утверждая, что слово «пропаганда» из моих уст есть тот самый «ляп», произнесённый по некой посттоталитарной инерции, что это саморазоблачение. Это понятно. Действительно, в США термин «пропаганда» после Второй мировой войны табуирован для внутреннего употребления, он используется исключительно по отношению к своим противникам, как характеристика «авторитарных режимов»; для себя они постоянно изобретают новые слова: «информационное превосходство», «управление информацией», «психологические операции», «командование и контроль» и даже «контрпропаганда». В самом деле, что такое контрпропаганда? Это такая пропаганда, которая утверждает, что она не пропаганда, поскольку она сама против чужой пропаганды. Но на сегодняшний день самый популярный американский синоним – «стратегические коммуникации»!

Считаю, что слова следует называть своими именами. Из того, что некая деятельность является пропагандой, вовсе не следует, что она распространяет лживую информацию. Более того, сила пропаганды – именно в правде, а не в изощрённой лжи. Мои оппоненты настолько убеждены в моей твердолобой мракобесности и в предельной деспотичности отечественного публичного дискурса, что даже не способны допустить ситуацию, когда такие слова могут быть сказаны осознанно.

«Радио Свобода» возбудилась настолько, что сообщила много интересного, включая основные ВУЗы и факультеты России, где есть такие курсы. Было признано, что «очень часто курсы критического мышления и фактчекинга тесно связаны. Это экономический факультет МГУ, философский факультет СПбГУ, журфак КГУ, Сибирский Федеральный университет, Балтийский Федеральный университет, РЭУ им. Плеханова, НИУ ВШЭ и другие. Было сказано, что все курсы объединяет задача: «научиться рефлексивно воспринимать источники информации». Что это вообще значит: «рефлексивно воспринимать»? Эта словосочетание просто бессмысленно. Рефлексия есть процесс мышления, это мысли о мыслях. «Рефлексивное восприятие» есть не меньший вздор, нежели «эмоциональный интеллект».

Добрались и до инженеров

Впрочем, гуманитариями дело не ограничивается, добрались курсы критического мышления и до технических специальностей. Об этом также было сказано «Радио Свобода». Подробности удалось найти без труда: согласно сообщению Интерфакса от 21 сентября 2023 года, распространённом на коммерческих основаниях, в Санкт-Петербургском государственном университете аэрокосмического приборостроения (ГУАП) разрабатывают курс "Критическое инженерное мышление". Курс разрабатывается лабораторией когнитивных исследований, которая занимается в основном киберфизиологическими системами, проще говоря, – нейроинтерфейсами. Быть может, под этим названием скрывается нечто полезное, не имеющего ничего общего с теми безобразиями, которые я описываю? Быть может, но описание курса вызывает вопросы. Начинается описание курса с декларации, которая к критической функции мышления прямого отношения не имеет, поскольку она про творческие способности:

«Одна из главных задач инженера – двигать научно-технический прогресс, создавать что-то принципиально новое. Курс уникален по ряду причин. Его теоретическая часть будет общей для всех технических направлений ГУАП. Здесь студенты смогут научиться грамотно осмыслить массивы данных, которые они получают».

Как мы видим, курс претендует на универсальность, - на ту самую «метапредметность», о которой писали создатели ТРКМ, пусть и в рамках технических направлений университета. Но непонятно одно, как на курсе будут учить грамотно осмысливать массивы данных? Для этого следует или разбираться в конкретном типе данных или владеть некими средствами анализа данных. В первом случае так или иначе неизбежно обучают на каждом предмете, во втором случае речь может идти только о дисциплине, в названии которых есть словосочетание «анализ данных». Такие предметы есть и их сейчас немало в связи с бумом т.н. «бигдаты». Причём здесь критическое мышление?

Как поясняет один из разработчиков образовательного курса Алексей Козуляев, заведующий упомянутой лабораторией, «критическое инженерное мышление - это не только анализ, это еще и синтез информации, чтобы ее понять для себя и донести до других. На этом строится курс». Дело, конечно полезное, - учить инженеров аргументировать и взаимодействовать с коллегами. Но зачем это называть критическим мышлением? Здесь даже общих слов нет. И почему этим занимается лаборатория когнитивных исследований, а не кафедра философии на курсе логики и теории аргументации? Зачем тратить деньги лаборатории на рекламу своих будущих достижений (еще не состоявшихся, - курс еще не разработан) в федеральных СМИ? Любопытно, что сам Алексей Козуляев, кандидат педагогических наук, переводчик кино, ещё и бизнесмен, афиллированный с НИУ ВШЭ. Почитайте его академическую биографию, она интересна. В частности, он преподаёт дисциплину «Нейросемантический маркетинг: как собрать модель потребителя из множества реальностей» (!) Звучит название постмодернистски-громоздко и несколько пафосно, но автор явно что-то понимает в вопросах нейросемантики и воздействия на общественное сознание. Также указано, что Алексей Козуляев генеральный директор и совладелец группы «РуФилмс», которая «обслуживает напрямую таких крупных клиентов, как Netflix, Amazon Prime, NBCUniversal, FoxTV, Aerogroup/Aeroflot, Blizzard, Asahi TV». Как обслуживает? Переводит аудиовизуальный контент на русский язык, т.е. является крупнейшим подрядчиком западной масс-культуры, которая, в свою очередь, сама является подрядчиком западной пропаганды. Думаю, что есть смысл повторить вопрос: «Зачем тратить рекламный бюджет на сообщение о разработке курса критического инженерного мышления?» Наверняка это сделано просто для отчёта, только – кому?

И последнее про этот курс: «Практическая часть нового курса основана на геймификации. Инженерный гараж ГУАП внедряет игровой формат в решение инженерных задач, которые входят в практическую часть курса. Обучение с внедрением игровых методик - тренд, который задает эпоха цифровизации». По итогам курса каждый студент должен в специальном редакторе разработать игру, «где дрон летает между объектами и выполняет задачи». Т.е. студент создает не свою игру, а просто модифицирует уже имеющуюся. И это есть практика критического мышления! Думаю, что под этим соусом лаборатория с помощью студентов скорее всего просто занимается машинным обучением. После геймифицирования студента ожидает ритуальное причастие в рамках болонско-компетентностного подхода, - «тестирование по компетенциям». Почему цифровизация задаёт игровые методики, явного ответа тоже нет, но это в тренде того, к чему призывал бывший ректор «Вышки» Ярослав Кузьминов.

В итоге мы видим, что, несмотря на содержательную разницу, ТРКМ обернулась примитивизацией до уровня глупых мультяшных картинок, а критическое мышление для инженеров - игрушками с виртуальными дронами. Каким бы не было содержательное наполнение курсов критического мышления, их объединяет одно – примитивизация и, не побоюсь этого слова, ­­- интеллектуальная диверсия.

Новейшее слово в логике: «критические вопросы»

Выпускница НИУ ВШЭ Анастасия Карякина в своём интервью «Радио Свобода» привела очень показательный пример того, как она «успешно» освоила критическое мышление: «Бабушки сказали, что Франция хочет получить доступ к Чёрному морю. Вопрос: где Франция, а где Чёрное море? Зачем Чёрное море Франции?!» Выпускница Анастасия очевидно считает, что разумных ответов на эти вопросы нет, что они риторические. Но они есть, просто Анастасии не хватает элементарного кругозора, не говоря уже о знаниях международных отношений, несмотря на то, что она читает в оригинале The Guаrdian и заканчивает магистратуру одного из топовых (это импортное слово здесь уместно) университетов России.

Этот пример говорит о многом. Дело в том, что важным навыком в рамках курса является способность задавать т.н. «критические вопросы». Об этом по «Радио Свобода» рассказала доктор философских наук, профессор кафедры логики СПбГУ Елена Лисанюк. Но дело в том, что понятия критических вопросов в логике просто не существует! Если и есть смысл говорить о критических вопросах, то только в бытовом смысле, – любой вопрос, преследующий цель вызвать у собеседника затруднения с ответом, выполняет критическую функцию. Причём, совершенно не важно, какого рода эти затруднения, – слабость собственной аргументации или растерянность от самого вопроса. Например: «А откуда вы знаете, что Донецк обстреливают именно ВСУ? Может это они сами себя обстреливают?» или «С каких это пор вы, образованный и культурный человек, начали верить лживой пропаганде?» Иными словами, речь идёт о вопросах, на которые оппонент заведомо не способен ответить. В такой ситуации самое надёжное это – задавать именно идиотские вопросы! Или риторические псевдовопросы.

Поэтому «критические вопросы» это просто некая наукообразное название для древних как мир софистических уловок, обслуживающая интересы западной пропаганды. Именно эта форма позволяет студентам «Вышки» задавать глупые риторические вопросы бабушкам и даже желать «профессору Виннику скорейшего выздоровления», намекая на мою умственную неполноценность. Подобного рода самоуверенность и высокомерие также есть результат работы курсов. Не зря авторы настаивают, что ТРКМ носит «метапредметный» характер, – это позволяет его успешным слушателям верить, что они совершили подлинный «апгрейд» своего разума и высокомерно тыкать учителям. Этот курс – один из шагов по дрессировке либеральных хунвейбинов, которым ещё недавно так славилась «НИУ ВШЭ».

Контрпропаганда и подрывная работа под чужим флагом

Упомянутая Карякина в своём интервью «Радио Свобода» сообщила, что «вопреки моим фантазиям о пропаганде на курсах не говорили», но знакомились с выступлениями западных политиков, поскольку курсы по критическому мышлению англоязычные. В этом видна некая закономерность. В прошлом году Госдеп США выделил $160 тыс., чтобы научить сербскую молодежь «навыкам критического мышления и медиаграмотности». Как считает старший научный сотрудник Центра европейских исследований ИМЭМО РАН Владимир Оленченко, таким образом ведомство намерено популяризировать американский менталитет. Иными словами, это американская разработка, которая призвана дискредитировать политическую позицию официальных властей той страны, в которой она внедряется.

Один мой коллега в уже далёком 2016 году попал на некий 5-дневнй семинар для молодёжи по «примирению Украины и России и возможные пути решения с позиций простого человека». Дополнительно рекламировалось именно возможность научиться критически мыслить. Оплачивался семинар немецким фондом Роберта Боша. Крайне любопытны были принципы семинара. В частности, вот что пишет о них мой коллега, который попросил не называть своего имени:

«Это «Я-позиция» - означает мысли только над тем, что ты сам увидел, сам услышал и только о собственных выгодах, собственных потерях и обо всем, что касается только тебя. При решении общественных вопросов и анализа ситуации в группе, стране и мире, этого по понятным причинам недостаточно. Человека «отрезают» тем самым от дискуссий на общественные темы.

«Истины нет» – это значит, что не нужно доказывать свою точку зрения и опровергать чужую, ведь «истины нет». На протяжении всего времени семинара культивируется мысли: «не поддавайтесь на манипуляции СМИ», «мы расскажем вам, как разоблачать разные СМИ-источники». Включается видео, в котором рассказывается об опыте с обезьянами, которые прекращают внутрисемейные распри и начинают бороться с чужаками. Если кратко охарактеризовать это деструктивное видео, то можно уложиться в одно предложение: «Не будь обезьяной, откажись от народа и от семьи».

Принцип «Слышать и слушать» - то есть не спорить, не доказывать свою позицию, а говорить самому и слушать другого. В итоге получается культ собственной личности, которая не воспринимает критику в отношении себя и шаблонно говорит «истины нет, это твоя позиция». После интенсивной психологической обработки в течение двух с половиной дней начинается анализ российско-украинской конфронтации (события проходили весной 2016 года). Мол, мы сказали, как вам мыслить, теперь в путь! НО! Есть одно НО: мы не говорим об истории. «Ведь мы не эксперты в истории», - с этой фразой большинство соглашается. То есть мы говорим о конфликте, не выясняя причины конфликта, с позиции никчемных установок: позиция, интерес, потребность. Также не оговаривается, что мы придерживаемся таких правил только на семинаре, чтобы избежать конфликтов, чтобы увидеть в человеке человека. Говориться, что эти принципы нужно использовать всегда и везде. В итоге люди, мня себя чем-то важным, представляют никому не нужное не обоснованное ничем свое видение, напоминая собой со стороны душевнобольных.

Далее нагрузка на мозг всё увеличивается и увеличивается. После смехотворного «сотрясания воздуха», каждому дают сказать о своем опыте «Российско-Украинских отношений»: все поплакали, как это плохо. Но в нашем случае произошел сбой системы, т.к. одна девочка пропустила дозу оболванивания, касающуюся семьи и народа и сказала: «Семейно-родовые связи для меня очень важны». Возникло чувство превосходства над ней сразу у всех, что, собственно, и подтвердилось позже (признаюсь, на тот момент, и я сам попался на эту уловку). Плюс ко всему после ее речи «тренер» сказала: «Вспомните ролик про семью». И все только тупо кивали головой в знак согласия (исходя из этого я пришел к выводу о коллективном чувстве превосходства). Далее от каждого требовалось придумать, как он станет транслировать эти деструктивные принципы «критического мышления». То есть уже проговаривались и отрабатывались способы «разноса инфекции» деструктивных шаблонов мышления».

Даже по этому фрагменту видно, что коллега столкнулся с технологией промывки мозгов совершенно сектантского типа. Полный текст его воспоминаний можете прочитать по ссылке. Желающие могут сравнить полное описание этого семинара с обзорной статьей, в которой описываются технологии контроля сознания в деструктивных культах, т.е. тоталитарных сектах.

Целей у этого семинара было две. Первая, очевидная тактическая цель – внушение принципиального недоверия к официальной позиции России по украинскому вопросу с целью снижения общественной поддержки. Вторая, большая стратегическая цель, – атомизация общества с помощью внушения эгоистического отношения ко всему с позиции собственных интересов и потребностей, а также разрушение классического представления об объективной истине, т.е. распостранение агностицизма. Агностицизм, напомним, есть предельная форма скептицизма.

Всё закономерно, – критическое мышление, доведённое до своего логического конца, есть мышление совершенно потерянное и распавшееся. Вот так на немецкие деньги у нашего народа разрушали классические аристотелевские представляения об истине, одновременно проводя контрпропагандистские мероприятия под чужим флагом, – под флагом просвещения.

От «нового мышления» к «критическому»

Расчёт штабистов информационно-психологических подразделений противника по продвижению своих вредоносных планов через курсы под ширмой критического мышления был верен. Слово «мышление» относится к возвышенным, ведь оно говорит о нашей сути. В самом деле, у кого поднимется рука выступить против того, на что повешена этикетка с этим названием? На это, очевидно, и был расчёт Госдепа, Киберкома США и подрывных центров НАТО. Тем более, что однажды у них уже получилось обвести нас вокруг пальца. Во время Перестройки нас уже купили «новым мышлением», теперь развращают «критическим». Цель этих курсов далеко не только в инспирации недоверия к лояльным государству медиа, их главная цель – индукция в обществе атмосферы всеобщего недоверия, распостранение паранойи и снижение общего интеллектуального уровня. Да, именно так, ведь гиперскептицизм совершенно не совместим с усвоением сложных предметов. Взяв на вооружение тезис «Не принимай ни одно утверждение на веру», невозможно выучить не только высшую математику, но и школьный курс химии. Кроме того, это мощный инструмент подрыва авторитета учителей.

Истерика, устроенная западной пропагандистской машиной из-за моего предложения упразднить курсы критического мышления и фактчекинга, понятна и закономерна. Расчёт на либеральную «пятую колонну» по инсталляции в России марионеточного режима провалился полностью. У врага была некая надежда на культурную фронду, но гражданское общество взялось за оздоровление культуры, а государство вынуждено активно идти на встречу. Почти незатронутыми чистками осталось издательское дело, наука и образование, где позиции Запада еще сильны, где ему удаётся маскировать свои планы. Противник исходил из того, что на фоне явных проблем с дезинформацией в интернете, ни у кого не поднимется рука придраться к «столь актуальным» курсам медиаграмотности, фактчекинга и критического мышления, курсам, которые являются бомбами замедленного действия под саму ткань нашего общества, под наше доверие друг другу, под способность доверять власти и официальной науке.

Вопреки тезисам большинства авторов курсов критического мышления, я убеждён, что умение отличать истину от лжи есть не универсальная или «метапредметная» способность. Для того чтобы её развивать достаточно преподавать фундаментальные научные дисциплины. Они все именно про истину. А также философию и формальную логику, которую из нашего образовательного стандарта изъяли даже у юристов как обязательный предмет, но оставили у журналистов, наверное, - как изощрённую форму издевательства над юристами, для которых эта дисциплина веками была самой важной. А ведь ещё недавно её преподавали юристам целых 4 семестра! . В классических университетах на Западе её преподают до сих пор. А в колониальных колледжах по подготовке гауляйтеров из местных аборигенов штудируют несусветную ахинею от Госдепа США на языке Бивиса и Батхеда, специально созданную для того, чтобы папуасы не доверяли собственным властям, но безоговорочно принимали на веру любую развесистую клюкву из Вашингтона. Причем наш враг не брезгает самыми грязными методами по промывке мозгов, наработанными с 60-х годов, с времён психоделической революции, когда с толпами хиппи можно было творить всё что угодно.

На «десерт» я решил выяснить, а как с критическим мышлением обстоят дела в Институте философии РАН? Судя по всему, у Института была другая специфика по реформирования нашего гуманитарного знания в интересах Запада. Логики и философы науки о подобного рода гадости марать свою академическую репутацию явно не хотели, а у социальных философов и этиков дел и без того хватало! Нашлась всего одна публикация, зато какая! Ценность её невелика даже для наших врагов, но процитировать аннотацию всё-таки стоит, поскольку она прекрасно демонстрирует идеальный конечный результат работы курсов критического мышления со стороны спонсоров. Научная публикация должна быть написана примерно таким языком:

«Исследование критического мышления (CTS) будет тематизировано как программа научного исследования в стилистике Лакатоса. А именно в различении составляющих его единство диспозиции: что есть (CTS) само по себе и как оно являет себя в действии вовне, контекстно обусловленного. Аналитика выделенных сегментов интегрирована взаимодействием на платформе трансдисциплинарности — современной программы научного исследования, сутевой особенностью которой является проблемоцентризм сложностных явлений и их решений. В статье также будет учтена соотнесенность проблемы выбора определенного вида TR из уже существующих и обусловленность выбора конкретной проблемы, на решение которой исследование может быть направлено в ситуации тематической обусловленности как case studies».

Это фрагмент аннотации статьи «Critical thinking studies (CTS) как проблема трансдисциплинарности (тr)» ведущего научного сотрудника, доктора философских наук, Л.П. Киященко. Как можно увидеть, мы имеем весьма экзотический язык: «сутевые» особенности вместо «сущностных»; трансдисциплинарность вместо «междисциплинарности»; «тематизация» вместо «конкретизации»; «сложностные» вместо «сложных», «проблемоцентризм» вместо «проблемность», «case studies» вместо «анализа ситуационных задач». Анализ того, как эти слова соединены в предложения и есть ли в них смысл, я опущу. Такие высокие тексты есть дух нашего времени, и не только в России.

О том, чем опасны курсы фактчекинга, я расскажу в другой публикации, а пока предлагаю ознакомится с замечательным докладом от Центра политического анализа «Как убивают свободу СМИ. Фактчекеры – инструмент западной пропаганды».

Пока отечественная философия не станет действительно суверенной, пока из нашего философского и гуманитарного образования не изгонят поганой метлой вредоносные курсы, включая все гендерные, феминистские, постмодернистские и пацифистские, мы будем отрезаны от нашего светлого будущего. Для того, чтобы приступить к этому сложному процессу обновления, его следует начать с головных академических институтов и ведущих университетов. Спасибо «Радио Свобода», ­– благодаря истеричной реакции список госдеповской клиентелы по теме так называемых курсов критического мышления у нас на руках.

*СМИ и физические лица, признанные иностранными агентами