Сюжет о том, что приходит время сжигать книги, близкий мне.
Горький.
Свою библиотеку оцениваю на Камазы — на четыре Камаза.
Собрал ее, когда эффективный собственник, жарко потирая руки от удовольствия, стирал с лица земли вместе с заводами и соответствующей ей инфраструктурой, дворцами культуры, санаториями, оздоровительными учреждениями, редакциями газет — и библиотеками.
Раньше их, правда, возили в пригород на КРЗ.
Но КРЗ тоже стерт с лица земли.
Понятно, что все это тоже пойдет прахом.
И с этим безумием во время безумия снова и снова приходится, находясь под утюгом выживания и еще раз выживания, мириться.
И против этого, бесписьменного времени ничего не попишешь.
И вся это возня чиличат (только-только еще вылупившихся из гнезда птенчиков) с паспортами писательскими и с какими-то там своими чтениями и бдениями, умиляет, как паучок на решетчатом окне в неброских апартаментах Антонио Грамши, писавшего аналитические со знанием дела свои статьи по веризму. В котором мистики и феноменологии было через край, но это ведь все шло от жизни. А не от голого упражнения праздного, не знающего чем себя занять, ума.
Жалко конечно книги до самой последней брошюрки.
Даже перестроечную макулатуру. С Мишками и со всякими там тогдашними счастья пышками для дураков и одурачиваемых, которыми нас издатели тогда кормили. С волками, волкогонами и всякого рода пустозвонами и теми поводырями-пастырями нас, кто с гитарами и без, сонм их, которые как бы красовались на пике почета и славы, обиженных флажками, дразня и будоража аппетит обывателя.
Ибо они — бесценнейший документ времени умопомрачения.
На завтра, когда эффективный собственник сотрет еще полгорода точкой, вмести со всеми парфе-нонами, с фресками, с архитектурной и просто памятью и все оцифруется, вплоть до сознания — даже участь книги быть сожжённой в бане, будет большой роскошью.
…
Но именно судьба книги верно (до отчаяния и Мунковского смятения — и это право тоже хороший указатель во времени — на пути в бессловесность) указывает путь того, куда идет человечество, и даже книга страдавшего комплексом неполноценности гения Леонида Леонова «Пирамида», так старательно все уличавшего только что обрушенную за нашей спиной в злодействе, в которой он так безбедно, обласканный и обцелованный с головы до пят и до не могу жил, воспринимается в его же координатах отсчета, большой и запредельной по минимуму глупостью.
И со всеми откровениями Тарковского.
Где помешанный и опустошенный герой бродил по дну, дышащего смрадом пустого водоема еще с гордо врученной ему в руки свечкой, а не со смартфоном.
…
На вопрос автора статьи, в текучке и азарте дня, какую бы я именно сегодня оставил бы себе на последний час книгу — отвечаю; «Философские тетради В.И. Ленина». По глубине и откровению мысли. По восторгу и ощущению радости дней наших: собрание сочинений Александра Грина. Где каждая строчка писателя — золотого чекана монета восторга бытия.
https://zavtra.ru/blogs/vremya_szhigat_knigi
Горькие и горячие слова в завершении полемики и спора вокруг этого вопроса, но как точно формирующие суть вставшей во весь рост ужасом дня проблемы; «Чтобы не повторять ошибок времен крушения Цивилизации»
