Прошедшая неделя ознаменовалась многочисленными терактами в нашей стране и ряде государств Европы, ответственность за которые взяла на себя запрещённая в России организация «Исламское государство».
Несомненно, выражая соболезнование всем погибшим и пострадавшим в результате этих террористических атак, нельзя не отметить одну странную их особенность: они не были направлены на то, чтобы убить или ранить максимальное количество людей. Один взрыв в аэропорту, метро или на массовом мероприятии — и число жертв измерялось бы буквально сотнями. Но нет: то один «шахид» выйдет на улицу с ножом резать прохожих как жертвенных баранов, то другие давят их своими автомобилями. Что, у «воинов Аллаха» в связи с последними неудачами на Ближнем Востоке внезапно закончилась взрывчатка? Понятно же, что дело тут в ином. Лично мне видятся наиболее вероятными два взаимосвязанных между собой варианта. Во-первых, взрывчатка — это всегда «недоработка» спецслужб, обязанных отслеживать подобное «производство». А использование вполне «бытовых», а потому и не просчитываемых ножа или автомобиля — уже нет. То есть организаторы терактов «выводят из-под удара» общественного мнения тех, кто призван с ними бороться? Или, напротив, кураторы попросили этих самых организаторов на время стать «повсеместнее», «понепредсказуемее» и «понеуловимее», чтобы получить возможность «закрутить гайки» в нужном режиме? Или же главари «исламистов» приняли на вооружение стратегию «ползучего террора», чтобы общество постепенно «сварилось» в нём, как лягушка в кастрюле с водой на медленном огне, а не выскочило из кипящего кровавого варева «джихада»?
Если оба эти момента имеют место в реальности, то их взаимодействие на самом деле способно привести к «нормализации» и «легализации» террора, создав «от Лиссабона до Владивостока» своего рода зону «мёртвой зыби» с постоянными «незначительными» и всё менее болезненно переживаемыми общественным сознанием жертвами, а параллельно — с установлением «права на насилие» для приверженцев ИГ. И эту перспективу трудно считать приемлемой — особенно если она будет пересекаться с практикой этноконфессиональных криминальных группировок, как это, судя по всему, недавно случилось в Хабаровске.
