ЦЕНТР. "Первый пещерный" ("Союз")
Несколько лет назад я оказался на спектакле студенческого театра - "по Чехову". Само действо было в лучших современных традициях — девочки плясали в неглиже, молодые люди буянили и пр. Удивила морализаторская преамбула от режиссёра — мол, смотрите, что сегодня творят с классикой. И … "разоблачили", выдав весь набор "современных" приёмов. Так и проявления лидера группы "Центр" Василия Шумова периодически зависают между идейным "прогрессизмом" и скептическим отношением ко многим элементам общественной машины, возникающим как следствие "прогрессивного" движения.
Новый альбом группы "Центр" выходит за рамки обычного релиза — это "концептуальный альбом-инсталляция", анализ современного социума. Вокруг альбома создана некая игровая ситуация, в которой "Центром" управляет некий "Первый Пещерный Банк", использующий музыкантов в целях саморекламы и пиара. "Содержание альбома во многом отражает глубоко консервативное, пещерное, переходящее местами в мракобесное, мировоззрение бессменного президента Первого Пещерного Банка Игуанодона Блестящего. Одним из проявлений самодурства Игуанодона Блестящего стало то, что на новом альбоме Центра не использовались, а точнее — были запрещены, какие-либо клавишные и синтезаторы, так как они оскорбляют чувство музыкальной традиции президента Первого Пещерного. При этом были дозволены некоторые элементы гламурности и трендовости, как это принято сегодня в банковской сфере".
"Первый пещерный" — целых двадцать пять номеров, но не стоит пугаться масштабов. Добрая треть "Пещерного" — миниатюрные высказывания в формате слоганов, кричалок и ворчалок. Звук и музыкальное настроение довольно симпатичны. Хорошо узнаваемый баритон, бесстрастно декламирующий строки, даже когда они пропитаны очень жестокими материями. Получилось вполне современно, но с привкусом "центрового" прошлого. Причём, как относительно недавнего, так даже и восьмидесятых — нововолновых, гаражных. Есть недурные рок-риффы, хотя сам Василий Герардович недавно "приговорил" как "допотопные" — музыкальные стили, в основе которых блюз, классические рок и поп, фанк, регги, кантри, фолк.
Но это уж точно не "рок-н-ролл — детонатор идиллий. "Событие рок-н-ролла не требует никакой информации", — заметил в своё время Евгений Головин в работе, посвящённой лидеру "Центра". Шумов же в "Первом пещерном" обваливает на слушателя поток (полит)информации. Интересно для тех, кто готов играть по шумовским правилам. Но представить массовое прослушивание "Первого пещерного" можно только в антиутопической альбомной реальности. Впрочем, Шумов всегда признавал, что реакция публики его мало интересует, в отличие от решения творческих задач. Но получается, что вся сатира выдаётся почти со звериной серьёзностью и своей цели не достигает. Например, "Десятый срок" — критическая издёвка, которую при желании вполне можно и "постмодернистски" перевернуть через бравурный пафос. Кстати, Шумов явно даже не задумывается, а на каком "сроке" находится у власти, например, королева Елизавета. Или почему альтернативой "оболваниванию" служит исключительно правильная точка зрения, которую разделяет сам автор. Признаю, под некоторыми инвективами можно подписаться, но тут же следует дежурное обличение "мракобесия", понятое предельно широко и волюнтаристски.
А вот "толстые люди", "бабульки в кроссовках"", "сбритые брови" — это уже атака на всеобщую гламуризацию и стандартизацию внешнего вида и образа жизни. По отношению к идейно-эстетической оппозиции — "люди или буквы", Шумов давно ушёл далеко. Похоже, ни люди, ни буквы его по-настоящему не волнуют: он увлечён технологиями, вирусами, телами-манекенами. И есть подозрение, что главная мишень Шумова — неолиберализм и его окрестности, только не факт, что сам Василий Герардович это осознаёт или признает.
