Сообщество «Салон» 21:01 26 апреля 2017

Мода как революция

новая выставка в Музее Москвы

"В чём

сегодня

буду фигурять я

на балу в Реввоенсовете?!"

В.В. Маяковский

Мода и революция — казалось бы, антиподы. Нет ничего более противного моде, чем оголтелое движение масс. С другой стороны, что может быть гаже для мятежной толпы, нежели какие-то шмотки, штучки, тряпочки? Порвать и сжечь! Но это всего лишь поверхностное мнение. Именно перевороты и "перестройки" влекут за собой изменения в стиле жизни. Чем радикальнее слом, тем быстрее меняется и мода. Войны и смуты — оптимальные двигатели прогресса, как ни ужасно это звучит. В такой момент происходит вспышка — и обновление системы, а новизна есть основа любой моды. Мода и революция — практически синонимы. Эту мысль попытались донести устроители выставки "Мода и Революция", которая сейчас проходит в Музее Москвы. Дабы отследить масштабы и динамику развития, был взят двадцатилетний период — с 1907 по 1927 годы. Точкой сборки назначен роковой 1917‑й — чем жили до и после? Что привело и чем закончилось? Предметы быта и картинки из дамских журналов говорят о событиях куда больше, чем выкладки с цифрами. Устроители сообщают, что представлены "200 коллекционных предметов — платьев, аксессуаров, мебели, фотографий, хроник, рекламы, плакатов, книг, документов и других артефактов из фондов Музея Москвы и 100 платьев из собрания историка моды Александра Васильева". Выставочное пространство (автор концепции — Константин Ларин) делится на две части — белую и красную. Это не только символы белой гвардии и красной конницы. "Клином красным бей белых!" — вещь Эль Лисицкого, ставшая знамением русского авангардизма, который, в свою очередь, повлиял на эволюцию моды и дизайна в XX столетии. Красное — воспламеняющее. Белое — пассивно. Василий Кандинский писал, что красный "действует проникновенно, как очень живой, полный воодушевления, беспокойный цвет", тогда как белый "звучит как молчание, которое может быть внезапно понято. Белое — это Ничто, которое юно…" Поэтому в эстетике 1910-х—20-х годов так много красного и белого: юное Ничто возгорается красным заревом. Красное на белом — это Революция. Мода в революции. Мода на революционность.

Итак, предвоенный период. 1907-1914. Декадентские шелка и фрачные фалды, веера и лорнеты, прихотливая поэзия и мелодраматический синематограф. "В шумном платье муаровом…— Вы такая эстетная, Вы такая изящная…" — констатирует Игорь Северянин. "Какие бледные платья! Какая странная тишь!" — продолжает Александр Блок. Тишь, блажь, гладь, благодать. Но — массы волнуются, народ — ропщет, а футуристы желают сбросить классику с парохода современности. Суфражистки, истерия, конец света близок! А что в моде? Женский силуэт претерпевает значительные изменения: подол слегка укорачивается, а корсет становится почти не нужен, хотя приличные женщины всё-таки не спешат с ним расстаться. Линия талии завышена и подчёркнута кушачком, прямая юбка немного расширяется к низу за счёт небольшого трена. В моде асимметрия и многослойность. Всё чаще вместо вшивного используют цельнокроеный рукав. Рубрика "Хроника мод" из "Журнала для хозяек" №3 за 1914 год рекомендует "шикарный утренний туалет из светло-золотистого шёлка. Вместо рукава — полосы дымчатой вуали, законченные золотыми кистями. Драпированный пояс и бабочка у талии — цвета тёмной фиалки". Актуальны тюрбаны с эгретом — ориентальный стиль привнесли Лев Бакст и Поль Пуаре. На выставке сразу несколько стендов с подобными платьями и шляпками. Некоторые из них гармоничны, иные — просто уродливы. Много фотографий — вы сможете увидеть, как выглядели обычные женщины (а не принцессы Грёзы) в таких нарядах. Увы, мешковато и нелепо. Но мода есть мода, и она в те годы была решительно несносной! Возникают специальные платья для танго, в известной степени обнажавшие ноги. Увлечение танцем в предвоенные годы напоминало, скорее, эпидемию: "Я никуда не могу укрыться от этой музыки, она какая-то печальная, мучительная и сладкая. Мне всё кажется, что хороню молодость, что-то невозвратное, когда гляжу на этих женщин с глубокими вырезами платьев, с глазами, подведёнными синим, и на их кавалеров". Лепту в создание стилевых тенденций вносят актрисы немого кино — востребован типаж "инфернальной" женщины. Подведённые глаза, крохотный рот, трагические позы. Такой мир уже нельзя исправить и развернуть назад к патриархальной лепоте — его надо взорвать, чтоб на обломках выстроить Город Солнца. Потом, уже в конце 1920-х, сию эпоху назовут "Belle époque" и примутся скучать по очаровательным безделушкам, вроде бонбоньерок, сорти-де-баль, открыток с пухлыми куртизанками и туфелек на французском каблучке…

Декаденты ждали конца света, и он не заставил себя долго ждать — грянула большая война, которая перевернула понимание жизни. И, конечно, сменились бытовые привычки: дамы примерили костюм сестры милосердия и рабочую одежду. Подол ещё больше укоротился, и это не было связано с "гендерным дисбалансом", то есть с уменьшением числа свободных мужчин, коих надо завлекать ножками. Укороченная юбка — следствие эмансипации в условиях военного времени. В короткой, слегка расклешённой одежде можно широко шагать и запрыгивать на подножку трамвая. Двигаться, спешить, бежать. Далее! До войны обрезанные волосы считались признаком безнравственной фемины, которая ещё и курит пахитоски за чтением романов Арцыбашева. Теперь всё иначе — стрижка продиктована тяготами существования. В женскую моду входят "мужские" грубые ткани, а обувь становится всё более практичной. Так пиковые ситуации воздействуют на моду. Экспозиция представляет самые разные варианты одежды — от рабочей до повседневно-прогулочной и даже праздничной. Тут же автомобили и чемоданы — символы передвижения и динамизма.

Революция и Гражданская война! Люди, мысли, вещи снова поменялись. Одежда становится знаком принадлежности к "своим" или же — к "чужим". Кожаная куртка, будёновка и красный платок — атрибуты "своих", отличительные детали, за которыми стоит нечто большее, чем банальный выбор одежды. Красный командир должен быть виден издалека. Девушка-активистка обязана сигнализировать миру красной косынкой. Алый бант на пиджаке — атрибут жестокой и блистающей новизны. Именовать это модой не поворачивается язык. Но! Модное — всё остро-актуальное в данный момент времени. После Революции носить кожанку и картуз со звездой — демонстрировать себя в качестве современного человека. Быть революционным — стильно.

Манекены в одежде 1920-х: среди НЭПманской мишуры — серый наряд рабфаковки. Разговоры о будущем. При Коммунизме вся одежда будет рациональной и… одинаковой. Варвара Степанова (под псевдонимом Варст) писала в своей программной статье: "Мода, психологически отражавшая быт, привычки, эстетический вкус, уступает место одежде, организованной для работы в различных отраслях труда, для определённого социального действия, одежде, которую можно показать только в процессе работы в ней, вне реальной жизни не представляющей из себя самодовлеющей ценности, особого вида "Произведений Искусства". Витрины магазинов с выставленными в них моделями костюмов на восковых манекенах становятся эстетическим пережитком. Сегодняшний костюм надо смотреть в действии, вне его нет костюма — так же, как бессмысленна машина вне работы, ею производимой". В противовес "устаревшему" классическому театру в 1920-х годах основаны эстрадно-агитационные группы под общим названием "Синяя блуза" — участники выступали в синей робе. Всерьёз поднимается вопрос: нужно ли советским дипломатам потакать общепринятому протоколу и носить фрак? Фрак, смокинг, цилиндр и лайковые перчатки — атрибуты "чужого".

Однако "ревущие двадцатые" — это не только борьба, футуризм и бесконечные эксперименты. Это — НЭП, когда буржуазные привычки соседствовали с разговорами об упразднении шляпок, помад и подлых манишек. По Кузнецкому мосту дефилируют крашеные брюнетки в духе Луизы Брукс и Лиа де Путти. Кавалеры в полосатых брючках и лаковых штиблетах равняются на Дугласа Фербэнкса и Рудольфа Валентино. Танцуем шимми и фокстрот. "В такой великий час к ней пришла Фима Сóбак. Она принесла с собой морозное дыхание января и французский журнал мод. На первой странице Эллочка остановилась. Сверкающая фотография изображала дочь американского миллиардера Вандербильда в вечернем платье. Там были меха и перья, шёлк и жемчуг, необыкновенная лёгкость покроя и умопомрачительная прическа. Это решило всё". Зощенковская героиня не отстаёт от Эллочки и Фимы: "Она миленькая, ничего про неё не скажешь, но, безусловно, она передовых взглядов не имела. Она всецело мечтала о беличьем манто, о всяких разных чулочках, ленточках, каблучках и так далее, и тому подобное. И в силу своих взглядов она одевалась чересчур бойко. Завсегда коротенькая юбочка, шляпочка такая, шёлковое пальтецо на пуговках". А юбочки действительно были коротенькими — иной раз чуть выше колена. Силуэт сделался чётко-прямоугольным, а грудь-талия-бёдра не подчёркиваются. Они — такой же анахронизм, как бабушкин секретер. Впрочем, секретер — это упадочный стиль, эпоха Керенского, он пошёл на растопку ещё в 1918-м, а потому — все думы о грядущем. Как пишет обозревательница в "Модах сезона" за 1927 год: "Уже несколько лет, как мода находится под влиянием спорта". Лёгкие платья эпохи НЭПа — незамысловатый крой компенсируется богатством оформления: вышивка, стеклярус, пёрышки. Шляпки фасона "клош", то есть "колокольчик". На отдельном стенде — произведения "эмигрантских" домов мод. Наши аристократы, оказавшись в Париже, Берлине и Харбине, создавали шикарные, изысканные платья, а по сути — принимали участие в формировании эстетической парадигмы 1920-1930-х годов. Популярен красочный а-ля рюсс и головные уборы в форме кокошника…

Что ж, мода и революция. Мода и власть. Бешеная динамика. Слом систем и "пароход современности". Вы сами сможете отследить перемены, произошедшие в начале XX столетия. Оценить их. Удивиться быстроте. Обрадоваться, что всё это — не с нами… Но, как писал Маяковский, "Это время гудит телеграфной струной, / Это сердце с правдой вдвоём. / Это было с бойцами, или страной, / Или в сердце было в моём…"

Cообщество
«Салон»
5 марта 2024
Cообщество
«Салон»
Cообщество
«Салон»
1.0x