В Мемориальном музее космонавтики, что находится совсем недалеко от ВДНХ, открылась выставка «Митьки в космосе». Речь идёт о ставшем известном на рубеже восьмидесятых и девяностых годов питерском объединении художников. Также в экспозиции представлены дружественные «митькам» художественное объединение «Колдовские художники» и творческая группа «ПВХ» .
Первая мысль — «Митьки» настолько же далеки от холодного и возвышенного космоса, как, скажем, рисунок мелками на асфальте далёк от проекта пилотируемого космического аппарата. Как их работы будут выглядеть, соседствуя со скафандрами, спутниками и чучелами Белки и Стрелки?
Я представлял, что «Митьковские» холсты будут висеть прямо в залах, между стендами с личными вещами Королёва и едва ли не на стене реконструированного домика Циолковского. В реальности же организаторы на время выселили портреты космонавтов из отведённого им коридора, именно там и расположилась большая часть выставки. Несколько картин встречают зрителей ещё в своеобразном буфере, отделяющем фойе с гардеробом и сувенирной лавкой от зала, где находится макет того самого спутника, что вышел на орбиту в пятьдесят седьмом.
Напротив Ломоносова, тоже поселившегося в музее совсем ещё недавно, висит огромный кусок узорчатой клеёнки, на которую наклеены маленькие лоскутки скотча. Из этих лоскутков складываются фигуры двух сидящих космонавтов в полном облачении. От этого скотчевого коллажа веет кухней. Такой, которая была когда-то в девяностых, где обязательно сувенирный самовар, эмалированный чайник, дешёвая колбаса, в тёмном тараканьем углу стоит хлебница. И эта нарочито дешёвая, узорчатая клеёнка покрывает стол из серого дсп советского производства. Она не подойдёт ни к какому современному интерьеру. И вдруг — на ней космонавты. Причём, сделанные мастерски, безо всяких «но», цвета находятся в гармонии друг с другом и в некотором молчаливом конструктивном взаимодействии. Что сразу же отметает вопрос, возникающий где-то в подсознании: «а не продукт ли рукоблудия находится сейчас передо мной?».
За прошедшее десятилетие космос чрезвычайно отдалился от понимания среднестатистического российского человека. Я уверен, что многие даже не вспомнят дату запуска космического аппарата Спутник-1 (4 октября 1957 года, на всякий случай). Тридцать лет назад ситуация была иной. Не то, чтобы народ, разбуженный посреди ночи, вдруг начинал сразу же рассказывать о достижениях СССР в области освоения околоземного пространства, но космос, казалось, был почти родным. Вот-вот, ещё немного — и мы увидим станции-поселения на Луне, а уж оттуда рукой подать до Марса, а после начиналась бесконечная Вселенная.
И — вдруг отвал, обрыв. Закрывается проект «Буран», тонет станция «Мир». Но, даже не говоря о геополитической катастрофе, придавившей космическую программу, понимаем, что поменялось окружение. То, что раньше было героическим авангардом человечества, вдруг оказывается за стеной, уставленной компьютерами с их сверхточными, непостижимыми для обычного человека расчётами, перед глазами мелькают цифры, обозначающие стоимость космических проектов, сведения о материалах, опасностях в космосе. И прогнозы, сулящие, что до Марса-то доберёмся лишь в две тысячи n-цатом году, а там ещё с полвека подумаем, стоит ли куда-то дальше соваться. Дорого, видите ли, мы лучше потратим деньги на разработку новой формулы ботокса. А космос — это не рентабельно, не эффективно.
Но при чём тут «Митьки»? А «Митьки» вдруг восстают посреди этого капиталистического хаоса и, угнав казённый автомобиль, едут к космодрому. Они проходили программу для подготовки космонавтов факультативно по ночам. Надев свои тельняшки и ушанки, теперь высовываются из окон и смотрят в ночь. Их ждёт летательный аппарат, сконструированный так же, исходя из чистой смекалки, материалы собирали с миру по нитке, но вот он, работает. «Митьки» лезут в ракету. Смотрят из иллюминатора. Кричат: «Давай! Стартуй!», и летят, летят! Смотреть на звёзды, ведь «Митьки» слишком просты, чтобы знать о том, что это невозможно.
Казалось бы, картинам, на которых широкими мазками изображены летательные аппараты, карающие роботов-преступников, и инсталляциям, под названием «космические музыкальные инструменты» не место рядом с произведениями инженерного гения советских учёных. Но что-то в этой наивности напрямую перекликается со спицами, торчащими из шара Спутника или с приборами, которыми тогда, полвека назад, измеряли магнитное поле земли. Глядя на эти огромные провода, на пожелтевшие кнопки, проносится мысль: «И ведь делали! Летали на этом!». Да любой процессор внутри карманного смартфона в тысячу раз сложнее, чем аппарат космической связи из шестидесятых! Но теперь вдруг это всё стало невозможным.
Картины «Митьков» делают космос ближе. Пусть они аляповаты, а проходящие мимо них посетители музея порой бросают фразы, наподобие: «Ну вот, опять повесили мазню одиннадцатиклассников!», стоит присмотреться и вдруг вспоминается, как когда-то раздумывали: а как это, есть еду из тюбиков и по полгода плавать в воздухе? А достаточно ли я силён, чтобы выдержать перегрузки? И самое главное: хочу увидеть, что там, за гранью. А за этой гранью, которая для нас сейчас утеряна — гений Циолковского. И его схематичные рисунки, на которых ракета, внутри «водородъ жидкий», рядом «кислородъ жидкий», а спереди — «человекъ». 1903 год. И кто бы тогда не назвал это невозможным?
