И у мячей бывают слёзы,
На штангах расцветают розы
Лишь для такого вратаря!
Евгений Евтушенко
Русский, советский поэт Константин Ваншенкин писал: «Притягательная сила спорта — в неизвестности конечного результата, в его неожиданности... Почему людям искусства так близок спорт? Потому что спорт близок самому искусству. Он тоже зрелище, он тоже потрясает, он тоже не терпит неполной отдачи — только всего себя, до конца». Потому-то и существует феномен — «спорт в искусстве». Остановись, мгновенье, ты прекрасно! Спорт — поэзия. Касание мяча, доля секунды перед стартом, прыжок в небо. Атлетически сложенное тело — завораживает. Отточенность мышц. Гимн человеческим возможностям.
«Я люблю спорт. Я могу любоваться часами на бегунов, пятиборцев, пловцов, лыжников. Мне всегда казалось, что спорт облагораживает человека, как всё красивое», — говорил Александр Дейнека, сотворивший целую галерею спортивных образов.
В Новой Третьяковке на Крымском валу открылась выставка «Футбол и не только». Экспозиция приурочена к самому значительному событию лета 2018 года — Чемпионату мира по футболу. Представлены 27 скульптур — на них делается основной упор; и несколько живописных работ, создающих настроение, фон, «бэкграунд». Выставка задаёт два мощных вектора — исторический и общекультурный. Зрителю предстоит увлекательный экскурс в прошлое: как менялась концепция физического развития в нашей стране, какие виды спорта вдруг становились «модными», актуальными и — востребованными. То футбол, то хоккей, то — каратэ. Помимо этого можно проследить смену вех и направлений в искусстве. От авангарда 1920-х — к сталинской неоклассике, а потом — к суровому стилю и «свежим ветрам» «оттепели», чтобы раствориться в брутализме 1970-х и завязнуть в постмодернистских концепциях рубежа веков. У Бориса Слуцкого есть задумчивые, неторопливые строки: «Русский спор про русский спорт... и международный спорт, про хоккей и про футбол, кто и как вбивает гол…». Русский спор о русском спорте. Розы для вратаря. Симфония баскетбола и танец гимнастки.
Русский спорт как вид саморазвития и досуга возник ещё до Революции, когда в крупных городах появились лыжные, футбольные и плавательные «общества».
Легендарный спартаковец Андрей Старостин рассказывал, как он, будучи мальчишкой, впервые увидел игру футболистов из ОЛЛС в Сокольниках: «Передо мной открылась сказочная панорама. Огромный зелёный ковер, размеченный белыми линиями, футболисты в синих рубашках и белых трусах, все в бутсах! Четыре флага по углам поля, ворота с массивными четырёхугольными штангами, окрашенными в белый цвет, с железными сетками, издающими какой-то особый музыкально-звенящий звук, когда в них попадает мяч».
Развлечение для избранных. То было в 1916 году, а уже в следующем десятилетии физкультура сделалась базисом национальной идеи.
Ревущие 1920-е годы! Перед нами коллаж «Футболист» (1922) Эля Лисицкого — человек, будто вписан в какую-то систему координат. Он больше напоминает механическую куклу, сработанную циничным гением. Идеал — бесперебойно работающий агрегат, у которого мотор вместо сердца.
Юрий Олеша в романе «Зависть» дал точный портрет эталонного героя — футболиста Володи Макарова, мечтающего стать машиной: «Я – человек-машина. Не узнаешь ты меня. Я превратился в машину. Если ещё не превратился, то хочу превратиться. Машины здесь — зверьё! Породистые! Замечательно равнодушные, гордые машины».
На картине Павла Кузнецова «Пушбол» (1929—1931) мы видим плотную массу людей, толкающих огромный мяч. Это — некий спаянный механизм, устремлённый в заданном направлении. Ты — ничто. Единица — ноль. Александр Самохвалов пишет свою «Девушку с ядром» (1933) — изображена здоровая, статная комсомолка. И в работе хороша, и в общественной жизни — активна. Она вся — движение. «У неё был тот спортивный вид, который за последние годы приобрели все красивые девушки», — писали наши сатирики Ильф и Петров, и всем становилось ясно: красота есть рациональность. Соответствие целям. Никаких чарующих и милых бессмысленностей. А вот «Вратарь» Александра Дейнеки (1934) завис как бы на стыке времён: в нём ещё сильна динамика 1920-х, но уже проступают черты сталинской неоклассики.
Всё, точнее, многое поменялось к середине 1930-х: и вкусы, и задачи, и отношение к спорту. Актуален лаконичный академизм, подчёркивающий красоту человека «новой формации».
Юрий Олеша, так недавно воспевавший футболиста-машину, транслирует образ белокурого Аполлона, явившегося благодаря всё той же технике: «Есть тип мужской наружности, который выработался как бы в результате того, что в мире развивались техника, авиация, спорт. Светлые глаза, светлые волосы, худощавое лицо, треугольный торс, мускулистая грудь — вот тип современной мужской красоты». Главгерой фильма «Вратарь» предстаёт блондином античной лепки, а вовсе не простоватым пареньком с цыганской искоркой, каким был Антон Кандидов в одноимённой повести. На волне увлечения эллинизмом рождается чистый культ обнажённого тела. Хрестоматийный пример — «Девушка с веслом» Ивана Шадра (1936). Её небольшую копию можно увидеть на выставке. Потрясающа работа Матвея Манизера «Физкультурница» (1947), являющая образец послевоенной «триумфальной» эстетики, она также имеет корни в античности. И снова мы видим композицию Александра Дейнеки, сотворённую на стыке двух цивилизаций — его рельеф «Футболисты» (1948-1955) имеет черты сталинской монументальной классики, но, одновременно, это уже сугубо «оттепельная» вещь: намечается условность и схематичность изображения.
1950—1960-е годы — расцвет советского футбола, когда наши ребята выезжают за рубеж и тягаются со знаменитыми игроками. Довоенный спорт являл собой подготовку к неминуемой оборонительной войне, тогда как спорт послевоенный казался мирным и по-доброму соревновательным. Из радиоточки звучали фестивальные мотивы: «Если бы парни всей Земли вместе собраться однажды могли». Описывая становление мальчика-футболиста, Константин Ваншенкин делал ставку на душевные качества: «— Футбол воспитывает настоящего мужчину. Он прививает смелость, силу, сметливость. — Стойкость, — вставил отец, — благородство. — Правильно. И нет лучшей игры для мужчин. Так что ты за него не бойся…» Но и не только футбол! Вот — скульптура Елены Янсон-Манизер «Заслуженный мастер спорта, трёхкратный чемпион по конькам М.Г. Исакова» (1949). Мария Исакова — первая советская чемпионка мира в конькобежном спорте. Примечательно, что хоккей в те годы считался чем-то вроде «сопутствующей физкультуры», а в жизнеописаниях великих футболистов мимоходом сказано, что они играли ещё и в хоккей, дабы не утратить форму (или, подобно Всеволоду Боброву, стояли у истоков нашей хоккейной сборной). Кроме того, хоккей — в силу материальных причин — тогда не мог быть массовым. Это дорогостоящий вид спорта, в отличие от того же футбола, для которого нужен просто мяч — часто сделанный пацанами из тряпок. Триумф «золотой шайбы» — это рубеж 1960-1970-х. Скульптура Иосифа Чайкова «Хоккеисты» (1971) выглядит брутально и несколько топорно — совершенно в духе времени, когда вошли в моду грубоватые статуэтки и барельефы с рублеными формами. Из той же серии — «топорная» «Пловчиха» Аделаиды Пологовой (1973). Сказывалось увлечение архаикой и первобытными культурами!
Мальчикам — клюшку, а девочкам? Популярной сделалась гимнастика — спортивная и художественная. Грация, пластика, упругая женственность. Неслучайно Иван Ефремов сделал главную героиню «Лезвия бритвы» именно гимнасткой: «Физическая красота девушки сливалась с её душевной сущностью, растворялась в ней, странным образом теряя свой вызывающий оттенок. Плавные и в то же время быстрые движения Симы, её гордая осанка и открытый внимательный и весёлый взгляд — казалось, девушка эта явилась из будущего». Концептуальная работа Владимира Вахрамеева «Ольга Корбут» (1973) показывает чудо-спортсменку в момент филигранного сальто. Корбут не только взяла все мыслимые и немыслимые награды — она вошла в историю, как мастер уникальных, сложнейших элементов. Правда, с «эры Корбут» началась дрессировка «на результат»: женская гимнастика превратилась в ... детскую, ибо лишь подросток — максимально пластичен. «Гуттаперчевые девочки» из Страны Советов с блеском побеждали тяжеловесных, то есть «созревших» немок и американок. Но как это отражалось на самих девочках? Вот — иная плоскость и другие ритмы. Александр Рукавишников. «Инструктор каратэ (В.Пак)» (1977). Среди молодёжи тогда расцветала мода на каратэ и прочие восточные единоборства. Есть масса исследований о хитросплетениях и нюансах, связанных с уголовным запретом и последующим разрешением каратэ. Важно другое — повальный интерес к личности и типажу каратиста. Все дворовые мальчишки изображали японских бойцов и с истошным криком «ки-я!» выделывали смешные пасы ногами. В музыкальном боевике «Не бойся, я с тобой», герои пели: «Когда чиста рука, а цели человечны, рука крошит отточенную сталь».
На выставке можно увидеть замечательные работы, посвящённые Олимпиаде-80. Борис Тальберг, триптих «Спорт» (1980, на фото). Михаил Переяславец, «Марафон» (1980). Солнечный мир здоровых и счастливых людей. Но! Бойкот Олимпиады-80 — логическое продолжение холодной войны против Советского Союза. Мешает ли это нашим воспоминаниям о том сказочном лете и проводах олимпийского медвежонка? Разумеется, нет. Эти панно и скульптуры — как частичка нашего детства, когда звучала песня: «Мы верим твёрдо в героев спорта. Нам победа, как воздух, нужна… Мы хотим всем рекордам наши звонкие дать имена!». Эту композицию поставили в саундтрек фильма «Движение вверх» (2017) — нам толкнули чёткую мысль: нынче таких спортсменов и таких песен больше не делают! А потому экспонаты 1990—2000-х годов на выставке — скучноватые и вялые. Как будто что-то полиняло. Драйв ушёл. Зато пришли деньги. Творчество — отражение бытия. Футболист-миллионер с наглой харей — унылое и, одновременно, раздражающее зрелище. Фигуристка, ищущая выгодных контрактов в «цивилизованных странах» — из той же помойной оперы. Кто станет их ваять или запечатлевать «в рывке»? Остаётся только смотреть на атлетов Дейнеки и вздыхать о неслучившемся.
