«Салтычиха сама людей пытала и стонов не устрашится...»
Валентин Пикуль «Фаворит».
Век восемнадцатый принято именовать Галантным, а ещё — веком Просвещения. «Здесь смешался глас рассудка с блеском лёгкой болтовни», - пели герои Бомарше в куплетах, сочинённых к «Женитьбе Фигаро». Мир-виньетка, жизнь-маскарад, смысл-игра. Осьмнадцатое столетие. Что мы о нём знаем? Пудреные и завитые парики, альковные тайны, жеманные кавалеры, безделушки из Мейссенского фарфора, нежные дивы в тугих корсетах - и сами похожие на фарфоровых кукол. Ещё мы помним, чем это завершилось – гильотиной, кровью, гибелью очаровательного мирка, в котором всё было так мило, игрушечно, пикантно. Галантный просвещённый век не так уж безобиден. Это — шкатулочка с двойным дном, где наверху — жемчуга да смарагды, а снизу — кости и палёное мясо. Войны, дворцовые перевороты, казни, пытки — сие тоже реалии XVIII века. А на Руси — и подавно. Маскарадная прелесть оборачивалась дыбой и ссылкой. Амурные упоения — смертельной опасностью. Шёпот средь парковых боскетов — опалой. Неспокойное время. Ветреное, как и погода в новой столице — Санкт-Петербурге. Титанический петровский подвиг обагрён трагедией сына-царевича. Возвышение боярина Волынского завершилось чудовищной казнью. Салонные сплетни - обернулись «делом Головкиных-Бестужевых», урезанием языка и лишением всех прав состояния. Семейные размолвки умненькой Фике и вздорного Петра-Ульриха увенчались свержением законного императора и его позорнейшим убийством.
На этом фоне появление Салтычихи — столь же закономерно, как и феномен маркиза де Сада - в кружевной, благоуханной Франции. Дарья Николаевна Салтыкова вошла в историю, как барыня-садистка. Беспримерная. Уникальная. Даже в условиях своей безнравственной и капризной эпохи. Салтычиха — имя нарицательное (как и фамилия её современника-маркиза). Вместе с тем, наказание, которое она понесла, хуже любой смерти. Уж лучше сдохнуть, чем так! Её приговорили к пожизненному заключению в подземной тюрьме без света и человеческого общения (свет дозволялся только во время приёма пищи, а разговор — только с начальником караула и женщиной-монахиней), при том что душегубица прожила в своём узилище долгую жизнь и скончалась уже ...в царствование Александра I. Её не спасла ни знатность рода, ни многотысячные взятки, ни дружество с именитыми покровителями.
Екатерина Великая — и сама не святая! — взяла это дело под личный контроль. Крепостное право — омерзительно по своей сути, однако же, господам не разрешалось уничтожать и калечить своих же крестьян. Наказывать, учить уму-разуму — дозволялось и предписывалось, ибо аристократ был ответствен за нрав пахаря-невольника. Большинство помещиков относились к подвластному населению, как к тягловому скоту. А какой же нормальный человек станет портить рабочую силу, как это проделывала тварь-Салтычиха? Многие просвещённые деятели давали крестьянам образование и даже посылали в Европу. Это ещё один аспект нашей культуры — феномен крепостных художников, актёров и архитекторов. Они имели влияние в светских кругах, учились в академиях, владели иноземными языками. С бывшими холопьями на равных общались первые лица империи, как, например, Иван Шувалов — один из покровителей Рокотова, но как бы там ни было сословное общество твёрдо помнило, что господин живописец являлся когда-то собственностью князей Репниных. Таким образом, судьба крепостного человека полностью зависела от личных качеств его господина.
...В кадре — художник Рокотов; он пишет портрет мадам Салтыковой. Исторический факт? Ни разу. Этого никогда не случалось, просто у авторов нового сериала «Кровавая барыня» (2018) разыгралась буйная фантазия. Хорошо это или дурно? Смотря с какой стороны глянуть. Проект — смелый, лихой, захватывающий. Решён в жанре псевдоисторического триллера, что для нашего кинематографа — редкость. Получился ли, собственно, thrill? Полагаю, нет, ибо thrill and suspense — порождения англосаксонского разума, и посему крепко рулят в британской литературе и голливудских блокбастерах. Русско-европейский ум для этого не приспособлен — мы иные. Мы — философствуем. Пытаемся докопаться до истины. Не пугать нам хочется, а выяснить — отчего Дашенька Иванова превратилась в Салтычиху? К сожалению, достоверности в сериале столь же мало, как в какой-нибудь «Анжелике — маркизе ангелов» или в приключениях штандантенфюрера Максима фон Штирлица. Автор сценария Марика Девич и режиссёр Егор Анашкин (Телеканал Россия-1) даже не пытались рисовать историческое полотно — им было важно показать истерзанную женщину, которая мстит всему человечеству за растоптанные иллюзии. Дочь психически ущербной матери, запертой в монастырской тюрьме, Дарья и сама - больна. Фатально и неизлечимо. Девочке доказывают, что мама — скончалась, но к полубезумной отроковице является фантом-призрак. «Моя мама не умерла!» - бьётся она в истерике и...тайком от папаши выкалывает глаза своей любимой кукле. Авторы явили путь маньячки в костюмно-пышном антураже; любой учебник по криминологии для студентов юрфака расскажет вам ровно то же — маньячество закладывается в детстве и юном возрасте. (Кстати, мать другой знаменитой садистки — Ирмы Грезе — покончила с собой едва ли не глазах собственной дочери).
Одержимую Дашеньку насильно водворяют в монастырь — ещё один удар по нервам. Но молитва сотворяет чудо — будущая Салтычиха истово божится и не хочет покидать благодатную обитель. Всё решает случай: безвольный отец соглашается выдать нездоровую дочь замуж за Глеба Салтыкова... Впрочем, пересказывать сериал — дело скучное, да и неблагодарное. Знатокам Галантного века всё это вообще лучше не смотреть — авторы смешали и спрессовали всё, что могли (и особенно — не могли). Перед нами — классицистические постройки (хорошо, хоть не сталинского периода!) и довольно странные костюмы — на дворе середина XVIII столетия, но куафюра у Дарьи Николаевны — как у героинь Тургенева, да и лиф — предполагает, скорее турнюр, нежели фижмы. Интерьеры — набор меблировок «из раньшего времени», как сказал бы старик-Паниковский. С принцессой Фике — те же проблемы. То мы наблюдаем её приезд из Цербста в 1744 году, а вот она уже «ваше величество Екатерина Алексеевна» и рожает Павла в то время, как матушку Всея Руси - Елисавет Петровну, в принципе, куда-то подевали. Невнятной тенью проскользнул Петер-Ульрих — голштинский чёртушка Пётр III. Кто? Кого? Откуда? Братья Орловы с княгиней Дашковой — мимо кассы. Напомню, что между свадьбой Фике и воцарением Екатерины прошло... 18 (восемнадцать!) лет. Где-то как-то прошла и Семилетняя война — самая разрушительная бойня Галантного века. Я понимаю, что авторы и не собирались цитировать Ключевского! Но хоть какие-то нормы должны соблюдаться. Нельзя же создавать комикс, пусть и фантазийно-приключенческий. Даже в подростковой сказочке «Гардемарины, вперёд!» куда как больше реальности. Но! В нашу эру пост-постмодерна зритель и не такое стерпит. В триллер-картине, как ни странно, есть место и юмору, и забавным аллюзиям. Так, авторы вводят в повествование барского сынка Митрофанушку и его трепетную дуру-мать — соседей Салтычихи. Вторая соседка — слепок с гоголевских «приятных дам» или же кумушек из «Дядюшкиного сна» Достоевского. Есть и более тонкие намёки — Дарья обнаруживает портрет матери и надевает точно такое же платье, распугивая всех домочадцев невыносимым сходством (нечто подобное есть в «Ребекке» Дафны Дюморье, разве что портрет и платье находит жена хозяина).
Также следует отметить великолепную игру лицедеев. Юлия Снигирь прекрасно справляется с трудной и — малоприятной, тяжёлой ролью. Это именно то, что Осип Мандельштам называл: «Играй же на разрыв аорты!» Весь ужас в том, что зритель ...начинает искренне жалеть Салтыкову. Не мы такие — жизнь такая! Изысканна, холодна и надменна Северия Янушаускайте в образе Фике-Екатерины. Она — в постоянном напряжении. Ежесекундно — ждёт удара. Забыться в объятиях любовника? И это - не повод. Одна. Всегда — одинока. И тоже лишена матери. Смирилась. Выпрямилась. Проявила нордическую волю. Такая женщина могла бестрепетно занять чужой престол и — создать в России Золотой Век. Хорош и Фёдор Лавров, изображая растерянного и никем не любимого Глеба Салтыкова, которому осталась одна забава — насиловать крепостных девушек, да и холопкам он — сугубо противен. Коварные дядюшки в исполнении Михаила Васькова и Валентина Варецкого также заслуживают высокой оценки. Трогательная Екатерина Копанова чудесно вписалась в роль крепостной девушки — беззащитной и глубоко несчастной. Как, впрочем, и все тут. Здесь — тупиковый случай, когда в депрессивном психозе пребывают все участники действа: от дворовой девчонки - до железной валькирии Фике. Актёрский коллектив играет слаженно и динамично — сразу видно, что актёрам было интересно работать в проекте. Каждый — на своём месте. Тревожную атмосферу создаёт удачный музыкальный фон (композитор — Дмитрий Даньков).
Выставить общую оценку сериалу — не получается. По истории — двойка с минусом. За актёрское мастерство — пятёрка с плюсом. Да и по криминологии — тоже пятёрка.
