Ещё один герой русского андеграунда открыл шестой десяток лет. Также в этом году Кирилл Юрьевич Рыбьяков отмечает другую круглую дату: свою первую группу он создал в Тюмени в 1983 году. Культовый "Кооператив Ништяк" появился уже в перестроечные времена. И название, отпечаток той эпохи, порой анекдотично принимаемое за блатняк, в последние годы трансформировалось и пишется слитно.
Много лет группа проходила по разряду "сибирского панка", хотя сам Рыбьяков реагировал на это без удовольствия. Да и музыкально он не ограничивал себя узкими рамками: "Кооператив" играл и грайндкор, и пост-панк, и ой, на рубеже веков перешёл к арт-року, дарк-фолку и даже easy listening. Затем отдал дань уважения и "железу", вплоть до блэк-металлической пластинки "Пирогами и блинами и сушёными грибами", и разнообразным экспериментам. На последнем альбоме "Врил" неожиданно приблизился к пресловутому "блатняку", который доселе издевательски отвергал. Но в его парадоксальном мире возможно всё. Он способен убеждённо "приговорить" и продолжать делать своё дело.
К Рыбьякову очень хорошо подходит максима Марины Цветаевой - «у меня есть право не быть своим собственным современником». В собеседниках у Кирилла Юрьевича в основном герои и тени прошлого. А современность ему противна во всех её проявлениях, поэтому "КооперативништяК" - это аполитичная музыка с неполиткорректным бэкграундом. Честно говоря, предпочитаю такое, нежели идейно-грамотное и творчески штампованное. И рыбьяковская "магия" – не субтильные игры оккультистов, но цельное мировоззрение, нечто такое, о чём писал Е.В. Головин: «В магии нет никаких оппозиций, никаких границ между реальным и воображаемым, сном и явью, жизнью и смертью, здравомыслием и безумием».
Андрей СМИРНОВ. Неизбежный вопрос – как встречаешь юбилей, как себя ощущаешь?
Кирилл РЫБЬЯКОВ. Ощущаю себя также, как и двадцать лет назад, потому что не анализирую. Да, мне полтинник, но я не придаю этому значения. Больше переживал, когда тридцать исполнилось. Тогда казалось, что уже какую-то грань перешёл, что нужно быть солидным. А сейчас по-прежнему остаюсь в наивности, и чувствую себя нормально. Ибо рок-н-ролл он и оставляет человека наивным. Вот Лемми до конца жизни был абсолютно наивным, хотя уж если кому и ставить памятник как настоящему рокеру, то именно ему. Лемми как начал, так до конца и доиграл. Наш гитарист Вячеслав, а он психиатр, говорит, что и я принадлежу к такому типу людей - сделали выбор и идут до конца, и пусть даже всё вокруг гореть будет. Это, говорит, отклонение, но такое нормальное, что ли… (смеётся)
Рок-н-ролл – это наивность и магия. Но всё это покинуло наш мир. Человеку и двадцати ещё не исполнилось, а он сидит в кабаке, жрёт и в уме подсчитывает – где заработать, кого обмануть, как правильно жениться, какая будет квартира- дача- машина. Мне кажется, надо сразу и гроб покупать и место на кладбище, не ждать старости – коли жизнь полностью расписана. Музыка в таком мире жить не может. Когда мы в юности слушали пластинки - это ж реальное таинство было. Ставили трясущимися руками винил, обложку рассматривали со всех сторон, даже шторы закрывали в комнате. Музыка могла быть и некачественной, и неинтересной, но это была магия. И когда магия уходит, вместе с ней меркнет и музыка. Рок-н-ролл прозвучал полвека назад, в шестидесятые, а сегодня потерял актуальность для человечества. Производство музыки есть, а самой музыки всё меньше и меньше. Поэтому предпочитаю жить в реальности воображения. Вообще если ты прочитал и врубился в Рабле, то принять этот мир уже не сможешь.
Андрей СМИРНОВ. Если кинуть один взгляд назад в юность – чего желал, что получилось?
Кирилл РЫБЬЯКОВ. Внутренне нет никакой разницы. Да, есть состояние пути. Сначала я жил в эпоху загнивающего социализма, потом - в эпоху хаоса и узаконенного бандитизма, а сейчас живу в эпоху клоунского капитализма. То бишь я прожил три эпохи, в каждой из которых что-то делал, как-то их ощущал. И я бы, пожалуй, не отказался вернуться в 83-й год.
В детском саду я хотел быть космонавтом. Потом лётчиком. А в 8 классе мы стали собирать фотки рок-групп. И как-то посмотрел я на изображение, то ли это был «Дип Пёпл», то ли «Смоки» - а картинки некачественные, почти одинаковые - и понял: хочу быть таким же. Прошли годы, вглядываюсь с утра в зеркало после бурного вечера и понимаю, что я и есть тот самый человек с фотографии – волосищи, мутный взгляд. Так что, будь осторожен со своими желаниями…
Андрей СМИРНОВ. Интересна твоя биография, скажем так, вне музыки…
Кирилл РЫБЬЯКОВ. Я потомственный художник. Отец - художник, дядька – художник, двоюродный дед скульптор Вадим Телишев, в Новосибирске ему даже памятные таблички висят. Мама – филолог, преподаватель немецкого языка. Так что род серьёзный - художники, учёные, учителя. Один я отщепенец. Хотя учителем русского языка и литературы сам несколько лет проработал. Четыре года отдал Тюменскому театру кукол – был монтировщиком, бутафором, актёром (всяких принцев играл), конструктором кукол. Кукольный цех был в подвале, туда администрация никогда не заходила. У меня там всё было для нормальной жизни - диванчик, холодильник. И я, как бог, создавал кукол - вырезал ручки-ножки, глазки вставлял.
Андрей СМИРНОВ. Обширная дискография "Кооператива" - притча во языцах. А ты сам помнишь, сколько у тебя пластинок?
Кирилл РЫБЬЯКОВ. Сколько - не помню, помню, что несколько самолично уничтожил, плёнку размотал. Правда, потом они удивительным образом всё равно всплывают в сети. Поступал так, чтобы не было стыдно. Кстати, первый альбом "По ту сторону от трубы" якобы есть у Игоря Булдакова-Выдумщика, с которым мы и создали группу "Табу". Мне было пятнадцать, Выдумщик чуть старше, он уже учился в университете. Это была наивная битловщина с нелепыми текстами. Выдумщик хоть как-то умел играть на гитаре, я бацал только три аккорда. Но этот альбом абсолютно честный - какими были, то и записали. Вот "По ту сторону…" я бы издал.
Андрей СМИРНОВ. "Кооперативништяк" всегда проходил по разряду панка…
Кирилл РЫБЬЯКОВ. На мой взгляд, мы панк-рок никогда не играли. Изначально это был акустический гараж. Если взять пластинку "Аномалии и извращения"» - и там панк-роком не пахнет, это чистой воды глэм. А "Разбойное нападение на необитаемый остров"- трэш. Панка в понимании Green Day или Ramones рядом и не стояло. Сам я панком не был, панковская субкультура меня никогда не привлекала – это те же гопники, пусть и с ирокезами. Допустим, о Гребенщикове можно всякое говорить, но он-то не породил поколения псевдонигилистов. (Он, кстати, и на потребу публики не работает, в отличие от какого-нибудь Шнурова, «капусту не косит», поэтому вызывает у меня уважение). Когда человек в 13 лет слушает ту же "Гражданскую Оборону", то у него проявляется ничем не обоснованный нигилизм. Нигилизм же должен быть максимально нигилистичен, если так можно выразиться. То есть я отрицаю не потому, что этого нет, а потому что отрицаю. Есть или нет – совсем другая история. А, допустим, «я отрицаю, потому что мир несправедлив, потому что меня обижают» - это не обоснование, а ерунда.
Андрей СМИРНОВ. Было удивительно, когда после периода начала двухтысячных ты обратился к тяжёлой музыке. Неужели это что-то возрастное?
Кирилл РЫБЬЯКОВ. Я переслушал много определённой музыки, знаю её наизусть, поэтому закономерно пришёл к утяжелению. Сейчас я бы с удовольствием сыграл вульгарнейший хард-рок образца 1976 года. Может быть, один в один и не получилось бы, да и не надо, я бы сделал по-своему, тихонько.
Андрей СМИРНОВ. Том Вэйтс, играющий хард-рок?
Кирилл РЫБЬЯКОВ. Да-да, что-то в этом роде. Проблема, что музыканты, которые могут так сыграть, в основном, по кабакам работают. У меня хватало знакомых музыкантов, которые один в один снимали тот же "Дип Пёпл", но на публике за "бабки" играли "Яблоки на снегу". И бесплатно они никогда и ничего бы в жизни не сыграли. Поэтому им рок-н-ролл на фиг ни сдался. Жаль, ибо в этой среде были фантастические музыканты. Как-то я покупал гитару у деятеля по прозвищу Робеспьер, он играл ещё в первом тюменском танцзале. Музыкант изумительнейший, песню услышал, тут же на слух воспроизведёт. Но он стал кабацким музыкантом, а сейчас продает аппаратуру.
Андрей СМИРНОВ. Ты постоянно переосмысляешь свои старые песни, переделываешь тексты. Зачем?
Кирилл РЫБЬЯКОВ. Они не закончены. По легенде больного Баха можно было поднять только одним. Когда его дети музицировали, но бросали играть и уходили, Бах, как бы плохо ему бы ни было, вставал с кровати и заканчивал произведение, и только тогда снова ложился.
Нельзя сказать, что я переписываю тексты. Скорее, изначально были наброски, которые я сразу же почему-то начинал записывать, не доводя до конца. Пожалуй, есть только одна композиция, в которой я поставил реальную жирную точку - это "Белый блюз" в версии последнего альбома. Какой там красивый текст стал, аж за душу берёт. Должен брать, во всяком случае. Поэзия – это же тоже магия, поэты для меня отличаются от стихоплётов.
Поэзия должна менять внутренний и внешний мир, а у многих признанных классиков всё так крепко и однозначно, что они даже на мир домохозяйки повлиять не могут. Заболоцкий, Рембо или древние китайцы – это поэзия. В "Пьяном корабле" любой человек, от сантехника до профессора, может увидеть своё. Поэзия должна пробуждать. Правда, надо вовремя остановиться.
Мама рассказывала, что в Тюменском университете в своё время работал очень умный молодой человек. Он все книги читал, на все вопросы отвечал, а если у кого-то плохое настроение, то мог сказать какую-то фразу, цитату ввернуть, и человеку становилось хорошо. Но однажды он внезапно уволился из универа и пропал. Через несколько лет его увидели среди бомжей. Мама тогда сказала, что, наверное, он прочитал ту самую последнюю книгу, которую читать не стоит. Я вот держусь, не читаю эту последнюю книгу...
Вообще изначально я хотел записать некий шутливый альбом, когда всё в одной тональности. Три аккорда, ля-минор, полный блатняк. Ужас, конечно, но есть одно маленькое «но». "Врил" - это мой самый лучший альбом. Я хотел его сделать шутливым, но опять что-то не получилось. И это мой самый страшный альбом. Больше такого не достигну. И на концерте его не сыграть никак, ибо запись довольно сложная получилась.
