На Ближнем Востоке внимательно, но очень осторожно следили за ходом необычной и грязной предвыборной гонки в США. Большинство СМИ воздерживались от собственных развёрнутых комментариев, ограничиваясь перепечаткой сообщений американских и европейских изданий о ходе событий. Общее мнение об оценке ситуации высказало турецкое издание "Джумхуриет", которое утверждало, что "независимо от того, кто победит на выборах — Джо Байден или Камала Харрис, Ближний Восток, переживающий большие потрясения, может оказаться в зоне ещё большей напряжённости". Потому что в ситуации, которая продолжает балансировать на грани масштабного вооружённого противостояния, по словам главы МИД Ирана Аббаса Арагчи, "в любые перемены оказываются быстро вовлечёнными все страны региона", хотя внешне всё крутится вокруг старой проблемы — отказа Израиля от сосуществования с арабским государством на территории Палестины.
Эта проблема становится фоновой, если иметь в виду конфликты, начавшиеся с обострения в Палестине, трансформацию по характеристике конфликта в Сирии ("арабская весна", борьба с ИГИЛ (запрещено в России)), проблемы в отношениях между Израилем и Ливаном ("Хезболла" — государство в государстве), обострение вокруг Йемена (поддержка борьбы палестинцев и собственная борьба за власть в Сане), новую актуализацию курдского вопроса в границах Ирана, Ирака, Сирии и Турции, наконец, ирано-пакистанские проблемы в связи с белуджами, которые, как и курды, стали тяготеть к созданию своей государственности. Стало очевидно, что новой особенностью ситуации на Ближнем Востоке стало появление устойчивой мировой конфликтной зоны с её историческими межконфессиональными и межэтническими проблемами, с возрастающей геостратегической и геоэкономической значимостью.
Но не только это. В регионе стала активно пробуждаться историческая память, особенно в Турции, где эксперты заявляют, что "большинство конфликтов в регионе происходит на территории бывшей Османской империи", что они "являются следствием её территориального деления после Первой мировой войны, что было сопряжено с созданием по инициативе Великобритании и Франции искусственных государственных образований, границы которых были и остаются весьма спорными". При этом Турция не выставляет кому-либо территориальные претензии, но заявляет о своём историческом праве принимать активное участие в решении палестинской проблемы в роли регионального посредника и арбитра, от чего её отодвигали Израиль и администрация Джо Байдена. Достаточно вспомнить события мая 2010 года, когда Израиль атаковал гуманитарную флотилию, шедшую из Кипра в сектор Газа, в результате чего погибли несколько турецких моряков. Это был момент, когда Израиль ввёл блокаду Газы, которую контролировал уже ХАМАС. Турция тогда, в отличие от стран Лиги арабских государств, была единственной страной, которая выдвигала хоть какие-то идеи по прекращению войны между Израилем и ХАМАС.
После начала в октябре прошлого года войны в Газе Анкара выдвигала инициативу о временном прекращении огня как минимум на две недели, "в течение которых будут обсуждаться остальные документы сделки". Помимо этого она намеревалась активизировать контактную группу Организации исламского сотрудничества по обеспечению бесперебойной доставки гуманитарной помощи в Газу. Но эта инициатива не получала должной поддержки со стороны США, которые считают, что "палестинский вопрос является исключительно арабским". После этого президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что не намерен вести переговоры с президентом США Джо Байденом по событиям в секторе Газа. По его словам, "его отношение к событиям в Газе известно всем вам, и если он позвонит нам, мы обсудим с ним любые вопросы, которые нам нужно обсудить". Но звонка от Байдена не последовало. Он продолжал работать с Израилем, с рядом арабских стран, игнорируя Турцию.
Вообще де-факто у Эрдогана не сложились отношения с Байденом, который за всю свою президентскую каденцию так и не пригласил лидера Турции посетить США с персональным визитом. Причин множество, в том числе и развитие турецко-российских отношений. "Я не могу сказать, что турецко-американские отношения развиваются в положительном ключе, — говорил Эрдоган журналистам из своего пула. — Почему? Послушайте, мы заплатили за F-35 1 миллиард 400 миллионов долларов, но мы до сих пор их не получили. Америка должна сначала решить этот вопрос и исправить свою ошибку. Тот факт, что США не передали нам F-35, аргументируя это тем, что мы приобрели российские С-400, говорит прежде о том, что США не соблюдают правила дипломатии и межгосударственных отношений".
США не могли смириться со стремлением Анкары проводить самостоятельную внешнюю политику и не разделяли её геополитические амбиции на ближневосточной арене. Главная ставка в регионе делалась на Израиль, и в комплексе две геополитики в регионе — турецкая и американо-израильская — вели к замкнутому кругу повторяющихся конфликтов, которые могут быть локальными или же выливаться в сложные противоречивые и опасные региональные политические процессы. Именно в таком контексте Анкара восприняла победу на выборах в США Дональда Трампа.
В этой связи турецкое издание "Джумхуриет" обращает внимание на то, что Эрдоган оказался в числе первых лидеров, поздравивших Трампа с победой. Оно напомнило, что ранее президент Турции созванивался с Трампом после того, как в него стреляли во время митинга в Пенсильвании в июле, и о том, что Трамп в статусе президента часто лично общался с Эрдоганом по телефону, что позволяло турецким экспертам говорить о его "равноуровневом диалоге с президентом США и президентом России Владимиром Путиным". Трамп дважды принимал Эрдогана в Белом доме в 2017 и 2019 годах. Тем не менее Эрдоган лавировал, заявляя, что "трудности в отношениях Анкары и Вашингтона остаются независимо от личности президента" и что он "желает изменения этой политики после выборов в США". По его словам, "с Америкой у нас проблема F-35 была не только во времена господина Трампа, она осталась и после него. Нас снова и снова заставляли испытывать разочарование. И республиканцы, и демократы". Теперь в телефонном разговоре с уже избранным президентом Трампом Эрдоган, как сообщают турецкие СМИ, "призвал его отказаться от ошибок, допущенных бывшей администрацией", и заявил, что, по его мнению, "Трамп приложит руку к прекращению войн в регионе, будет способствовать развитию сотрудничества между Турцией и США в новую эру".
В большой политике фактор личных отношений между лидерами стран важен, но он далеко не всегда определяет ход событий. Во время первого президентского срока Трампа, с 2017 по 2021 год, между США и Турцией существовали тесные контакты. Но это не мешало Трампу вводить экономические санкции в отношении некоторых турецких министров, поддерживать сирийских курдов, отстранить Анкару от проекта F-35 и ввести санкции CAATSA. Он действовал без политических церемоний по схеме "от жёсткой риторики к жёстким переговорам". Другое дело, что Эрдогану удавалось выстраивать диалог с Трампом, доводить до него свою точку зрения.
Однако теперь всё или многое будет зависеть от развития ситуации на Ближнем Востоке, особенно на иранском треке в случае прогнозируемых осложнений между Вашингтоном и Тегераном, когда Анкару могут поставить перед сложным выбором. Предполагаемая ситуация означает, что внимание США к Турции как важному игроку в этом регионе будет заметным, как и стремление США повлиять на диалог Турции с Россией. Турецкий политолог Ахмет Озгур считает, что победа Трампа даст шанс восстановить отношения между Анкарой и Вашингтоном только "на уровне баланса между сотрудничеством и напряжённостью". С другой стороны, у Эрдогана появится возможность для более широкого политико-дипломатического маневрирования не только между ведущими "центрами мира", но и в регионе для продвижения своих интересов. Более того, по всем признакам Турция будет стремиться ставить себя в особое положении в регионе, оттесняя от США Израиль, который будет терять там своё влияние.
Но пока трудно предсказать ближневосточные шаги Трампа, который может принимать неожиданные решения, особенно в Сирии, чтобы "открыть двери для диалога по курдским Отрядам народной самообороны, которые являются одним из самых острых вопросов в отношениях между Анкарой и Вашингтоном". По словам Озгура, Трамп "будет более склонен идти на уступки, связанные с поддержкой курдов на севере Сирии, особенно если Турция сможет предложить альтернативы, которые будут способствовать поддержанию стабильности в регионе". Реакция США на обеспокоенность Турции деятельностью Рабочей партии Курдистана (РПК) на севере Сирии всегда была неоднозначной. В первый президентский срок Трампа Анкара находила понимание в отношении своих военных действий против этой организации, начав операции "Оливковая ветвь" в январе 2018 года и "Весна мира" в октябре 2019 года.
Одним словом, Турция — одна из тех стран на Ближнем Востоке, которые ждут, когда Трамп определится со своей позицией по вопросам, представляющим общий интерес для двух стран и являющихся точками соприкосновения или расхождения между ними. Но удастся ли ему серьёзно изменить контекст ситуации в регионе, поскольку придётся работать над тем, чтобы сделать новые предложения о построении нового партнёрства или системы коллективной безопасности. При этом все в регионе понимают, что их предложения могут быть не услышаны или не восприняты в случае принятия Белым домом доминирующей доктрины внешней политики, ведь пока никто не знает, какое место в ней будет отведено Ближнему Востоку.
Кеннеди-младший рассказал: "Трамп нарисовал карту Ближнего Востока со всеми странами так, как не смогли бы сделать большинство американцев. Затем он записал численность войск каждой страны. В частности, он остановился на границе Сирии и Турции. "У нас 500 солдат на этой границе", — сказал он, указывая на небольшой лагерь. Он заявил, что в Турции насчитывается 750 тысяч, а в Сирии — 250 тысяч военнослужащих. "Если две страны поссорятся и столкнутся друг с другом, мы окажемся посередине", — сказал он. Затем он повернулся к одному из своих военных советников и спросил: "Что будет с нашими солдатами в такой ситуации?" — на что тот ответил: "Они станут приманкой". Тогда Трамп ответил: "Выведите наши войска из этого района". То есть Кеннеди-младший таким образом указал на то, что Трамп может проводить политику на Ближнем Востоке, аналогичную политике 2016–2020 годов. Получится ли? Ведь и Ближний Восток меняет приоритеты в своей внешней политике. Как пишет Си-эн-эн, "за первые четыре года своего президентства Трамп вошёл в историю, выбрав Саудовскую Аравию местом своей первой зарубежной поездки, попытавшись заключить "сделку века" между израильтянами и палестинцами, укрепив региональную интеграцию еврейского государства и значительно усилив давление на Иран". Однако с тех пор, как он покинул свой пост в 2021 году, Ближний Восток существенно изменился, окреп Иран, наладивший отношения с бывшими арабскими противниками, обозначились интересы Китая, и не факт, что Саудовская Аравия будет спешить вступить в альянс с Израилем. Трамп уже другой как политик, но и Ближний Восток тоже на транзитном маршруте. Так что в регионе назревают большие перемены.
