2 мая в Германии от сердечного приступа скончалась Майя Плисецкая. Этот уход из жизни 89-летней балерины растревожил кладовые мифов и легенд советского балета, перевернул еще одну, ослепительно-блистательную страницу. "Уходят титаны…" — говорят. Эпоха Майи Плисецкой не знает себе равных: она пришла на сцену Большого театра в 1941 году, за день до начала Великой Отечественной войны, а в 1995-м дебютировала в специально созданном для нее Бежаром номере "Аве Майя". Плисецкая — лауреат премии Анны Павловой Парижской академии танца, кавалер ордена Почетного легиона, командор ордена Искусств и литературы (Франция), полный кавалер ордена "За заслуги перед Отечеством", четырех орденов Ленина, народная артистка СССР, Герой Социалистического Труда.
Плисецкая — балерина вызова и эффекта. Из плеяды величайших балерин Большого театра: Марины Семеновой, Галины Улановой… Плисецкая выступала еще в драмбалетах в дуэте с Улановой, статус примы-балерины получила в 1960 году, после ухода Улановой со сцены. А через год-другой в Большой театр пришли юные Екатерина Максимова, Наталия Бессмертнова — непревзойденные создательницы романтических грез. "Звездой" Большого театра стать всё равно, что вырваться в "звезды" Голливуда. И Плисецкая вырвалась. Артистизм, яркая внешность, бравурность, ей нравилось нравиться себе и обольщать окружающих. Реверансы Плисецкой после спектакля — одна из легенд Большого театра; балерина умела превратить поклон в захватывающее зрелище, полное грациозности и изящества, что продолжалось под аплодисменты восторженной публики и летящие цветы на сцену еще минут двадцать. Цветы на сцену для Плисецкой летели и из-за океана, однажды Роберт Кеннеди и сам прилетел инкогнито в Москву, скрывался в драпировке одной из лож, на сцене Большого театра шло "Лебединое озеро", Одетта-Одиллия — Майя Плисецкая. История эта тоже одна из легенд. Реальность — парадные спектакли "Лебединого озера" для глав СССР и иностранных государств Большой театр давал с Майей Плисецкой в заглавной партии.
Большой театр олицетворял собой храм искусства. Артисты театра были жрецами. Служили музам, пребывали исключительно в лучах искусства, личная жизнь артистов публично не обсуждалась, появление в прессе было дозированным. Советский "пиар" делал все, чтобы имя Плисецкой окружить пеленой таинственности и воссоздать над ней такой нимб, что в общественном сознании балерина превращались в персонаж запредельной, неземной жизни. Кроме того, Плисецкая была украшением салона Лили Брик, той самой роковой женщины, что перевернула жизнь Маяковского, Шкловского; её младшая сестра Эльза Триоле была замужем за Луи Арагоном, членом коммунистической партии Франции. Тройственный союз Брик-Триоле-Арагон был "священным". Дом Лили Брик открыт для сотрудников посольств, гости — Жерар Филип, Ив Сен-Лоран…. Честь быть принятой в столь элитарное общество являлась своего рода верительной грамотой, рекомендацией в бомонд Европы, ключом к мировой славе, а ореол диссидентства создавал интригу.
К середине 80-х Майя Плисецкая — "икона" стиля, эмблема борцов с "режимом". Многим из балерин к тому времени тоже надоело быть богинями, они захотели быть как люди. Первой с советского пьедестала "в люди" и соскочила Майя Плисецкая. Она написала книгу "Я — Майя Плисецкая" и, кутаясь в haute-couture от Кардена, сбросила с себя одежды советского мифа… Перелистывая страницы книги, припомнишь вдруг Ольгу Чехову, которая не кинула камень, не предала Родину даже за статус "звезды" Третьего рейха.
Как бы то ни было, имя Плисецкой навсегда принадлежит русскому балету. Её головокружительно-огненная Китри в балете "Дон Кихот", эталонная Кармен в "Кармен-сюите", Лебедь в "Умирающем лебеде" — в сокровищнице Большого театра, в закромах российского и мирового искусства.
