Кадр из фильма "Дверь"
Прошлогодний ММКФ закончился демонстрацией триеровской "Меланхолии". И это был знак. Столь же меланхолично прошёл и нынешний. Казалось, что всё располагало для плавного погружения зрителей в фестивальные глубины. Даже сборная РФ по футболу пошла навстречу невысказанным пожеланиям киноманов и решила не отвлекать потенциальных зрителей от просмотров художественных — и не очень — кинолент. Но, перефразируя ставшие уже знаменитыми слова Андрея Аршавина, один из участников праздника кино отметил: "Ваши ожидания от кинофестиваля — это ваши проблемы". И оказался прав.
Все фестивали счастливы по-разному, а ММКФ удручён по-своему. На этот раз ему досталась нелёгкая судьба подводить итоги самоликвидации белой Европы под лозунгами толерантности и политкорректности. Право слово, не проблема данного кинофестиваля в том, что после избрания Обамы американским начальником негров больше не номинируют на премию "Оскар". А киноновеллы про то, что в Африке живут такие же люди, как и в Европе, только немножечко лучше, стали признаком слабоумия.
Фильмом открытия стал отечественный фильм "Духлесс", снятый по мотивам одноимённого романа Сергея Минаева — к слову, негров там не было. Мало кто из нормальных людей осквернял руки прикосновением к этой книженции, почему-то считающейся бестселлером. Но фильм оказался на порядок выше невнятного литературного оригинала с жалкими потугами на "Американского психопата" Брета Истона Эллиса. Правда, проблемы с экранизацией возникли те же, что и с недавним переносом на плёнку знаменитого романа Виктора Пелевина. За время, прошедшее со времён запуска книжки в печать, не только энергичные яппи, но даже вечно страдающие "эмо" превратились в обычных хипстеров. Со всеми вытекающими последствиями. Вы кто? Мы топ-менеджеры. Ну и топайте отсюда. Топ-топ-топ.
Казалось, что в этом празднике безумия только Тимур Бекмамбетов, со своим беспощадным к зрителю творением "Авраам Линкольн — охотник на вампиров", остался в компании независимых творцов, уклонившихся от манкирования политкорректностью. Но и здесь не замедлила появиться безжалостная невидимая рука рынка. Прокатчики фильма решили, что уровень антисемитизма и образования в России достиг таких высот, что на фильм, где в названии присутствует имя "Авраам", никто не пойдёт. И заменили это слово на более толерантное — "президент". У величайшего творца рекламных роликов обанкротившегося банка осталось немного возможностей для доказательства своего нонконформизма. К примеру — снять сиквел "Абрам Линкольн возвращается в Одессу". Что же касается непосредственно блокбастера, показанного на ММКФ в программе "Гала-премьеры"… Казалось, что хуже, чем предыдущий фильм, снять уже невозможно, ан нет, способен ещё Бекмамбетов нас удивить. Вампиры, переселившиеся на благословенный Юг США, чтобы комфортно пить кровь несчастных рабов, и свободолюбивый охотник на вампиров, орудующий серебряным топором, — не всякий презренный янки способен снимать такое без помощи тяжёлых стимуляторов. Циничные зрители, конечно, хохотали при каждом произнесении фразы "никто не свободен, пока хоть один не свободен", но восточный хитрован только прищуривался. Знал, что программу "азиатский экстрим" в этом году на ММКФ отменили, а на безрыбье и блокбастер — трэш.
Подробный рассказ о новом фильме Ренаты Литвиновой "Последняя сказка Риты" в газете впереди. Но антураж вокруг фестивальной премьеры заслуживает отдельного упоминания. Первый зал киноцентра "Октябрь" был выкуплен прокатчиками заранее, поэтому официальную цену на билеты выставили "на глазок". Примерно так улетали билеты у спекулянтов на "Антихриста" в позапрошлом году. В продаже их всё равно не было — твори, выдумывай, пробуй.
Толпа журналистов удручённо двинулась на пресс-показ в кинотеатр "Художественный", где устроила потасовки с мордобоем в борьбе за места перед экраном. Битвы на этом не окончились. Незадачливых представителей украинского телеканала, не успевших выключить камеры при затемнении зала, скрутили и выдворили с позором, отстегнув аккредитационные бейджи. Долго ещё один из свободолюбивых представителей дружественной страны в пьяном угаре перед входом в кинотеатр распалял себя криками про тоталитарный режим и свою дипломатическую неприкосновенность. А внутри, где был забит не только бельэтаж, но и проходы, неутомимые блюстители авторских прав слепили в глаза лазерной указкой всякому охальнику, желавшему отправить смску во время сеанса. И таки эти люди будут нам немножечко рассказывать про фашизм?
Фантасмагория продолжилась на следующий день, на премьере этого же фильма в кинотеатре "Октябрь". Допуск на этаж, где проходила тусовка для избранных, был перекрыт. Всех, кто хотел просочиться в помещение без пригласительных билетов — к слову, там находится бар — встречали мотивчиком: "Ты кто такой? Давай до свиданья!". Администратор без тени смущения втолковывал журналистам, в силу разных причин не попавшим на пресс-показ: "Премьера для прессы была накануне, наполняемость зала была шестьдесят процентов, приходите вчера". Поди знай, что подсказало распорядителю такой забавный рефрен: то ли нашисты, постоянно пересчитывающие белоленточников, то ли Навальный, чертящий график, изобличающий "партию жуликов и воров". Прокатчикам Литвиновой — респект. Учатся, чертеняки, делать рекламу у создателей "Чёрного таксиста".
Впрочем, при таких вложениях в раскрутку ажиотаж мог бы быть и больше. Как, например, проявили свои способности организаторы банкета в честь премьеры фильма "Любовь с акцентом" от режиссёра-кавказца, мужа Нади Михалковой. Ненасытным пираньям-кинокритикам и другим почётным гостям милостивые хозяева — вероятно, под впечатлением от прошлогоднего обзора в газете "Завтра" — раздавали… чурчхелу. Ненавязчивый фаллический символ, к Фрейду не ходи. Но раздачей незабываемого презента занимались почему-то девушки в розовых (пардон, коралловых) платьях, а не аутентичные представители пляжного бизнеса. Хотя гораздо органичнее в фойе "Октября" выглядели бы приезжие торговки, привезённые со станции Выхино, то и дело восклицающие: "Пирожки! Чебуреки! Сосиски с картошкой!".
Гораздо симпатичнее на этом фоне выглядел безжалостный фильм "Рай. Любовь" Ульриха Зайдля, снятый в псевдодокументальной манере. В центре сюжета — любовный рай толстенной немки, которая пыталась найти бескорыстное счастье в объятиях "бисексуала". Но потом решила потратить евро, которые она зарабатывает сиделкой у даунов, на поиски продажной негритянской любви в негритянском государстве. Там же царит нормальная, привычная обстановка концлагеря курортного режима. "Здесь (в тени пальм на пляже перед отелем) — Европа, за чертой под палящим солнцем — Африка". Мы видим, как чернокожие "тарзаны" готовы за мелкую мзду обслужить сексуальные фантазии бледнолицых "русалок". Мечта интернационального "Аненербе" без мечты о воспроизводстве. Наблюдая, как служащий гостиницы расстреливает из рогатки незаконно мигрирующих мартышек, хватающих фрукты у приезжих, так и напрашивается вопрос: "Что автор хотел этим сказать? Может быть, мы чего-то недопоняли?" Учитывая, что фильм — только первая часть трилогии, приходится с нетерпением ожидать появления остальных двух.
Что же касается основного конкурса, то здесь можно было обнаружить немало сюрпризов. "Орда", получившая приз за режиссуру, будет рассмотрена отдельно в ближайшем из номеров. Польские же "80 миллионов", посвящённые борьбе с коммунизмом в 80-е, вряд ли задумывались как вариант антисоветской пропаганды. А если и задумывались — то на выходе получилось нечто иное. Всем советским патриотам "старой школы" греют душу реплики в сторону главного гэбэшника, по фамилии Собчак. "Собчак — курва, Собчак — пся крев, Собчак — непереводимые идиоматические обороты…" Физиономия киношного гонителя антикоммунистической организации "Солидарности" Собчака очень напоминает анфас реального Ильи Яшина. Если же воспринимать фильм как "документ эпохи" (занятие, распространённое среди политически-озабоченных граждан), то всё получается ещё смешнее. Ведь руководство Советского Союза не пошло по пути Маргарет Тэтчер и не стало завозить на вроцлавские заводы вьетнамцев, заменяя ими ленивых и пьяных поляков. А служащие римско-католического престола, закалённые в воровстве на протяжении тысячелетий, оказались способными обворовать даже хитроумных гэбэшников, навевая воспоминания о фильме "День Святого Януария". И даже введение танков на улицы "мирно спящих" польских городов оказывается не попыткой Ярузельского прекратить энтропию, а всего лишь закономерным следствием криминальной активности профсоюзных боссов, реакцией на "ограбление по-собчачьи".
Гораздо логичнее смотрелась бы отправка в программу "Русский след" мировой премьеры фильма "Одинокий остров", по нелепой случайности очутившейся в основном конкурсе фестиваля класса А. Это произведение логичнее рассматривать как объект, иллюстрирующий высказывание "кино — это агрессивная имперская форма". Советский Союз, развивавший фабрики грёз в республиках вопреки экономической целесообразности, не смог изменить очевидного. В мелкой стране кино всегда будет неликвидным. Вольная или невольная интерпретация эстонцами "Анны Карениной", в которой фамилию Вронский носит машинист тепловоза, рассказывающий школьникам про то, что четырёх человек он раздавил, а трое убежали, могла бы получиться смешной комедией. Если бы не оказалась, по сути, длиннющей экранизацией известного анекдота про прибалтов: "Мужик, до Таллинна далеко? Даа, теперь даалеко".
Столь же заунывна и иранская картина "Взрослея вместе с ветром", повествующая о тяжкой жизни погонщиков баранов. Всем известно, что есть в Иране города с наполненной культурной жизнью, но нет же, нам опять предлагают всё те же перекати-горы с исследованием загадочной персидской души. "Твой брат — бездельник, уехал в город и там разбогател". Глубокая мысль, а главное — новая. Может быть, всё это и помогает медитировать пресыщенным жителям Европы, но в России-то такое добро зачем? Своего добра не хватает? Разве жителям Вятской губернии интересны рассказы про мирных и трудолюбивых горцев? Хотя, скорее всего, перед нами так называемое Дао ММКФ.
Итальянский же фильм "A.C.A.B.", он же — "Все копы — ублюдки" — у некоторых любителей однозначных толкований вызвал активное неприятие. Им показалось, что "ублюдки" выглядят чересчур положительными персонажами. Сложно возразить такому восприятию нереальности, но любой здравомыслящий человек понимает, что лучше двадцатый раз пересмотреть "Место встречи изменить нельзя", чем один раз прочесть "Эру милосердия". Эстетически фильм великолепен. А правые идеи, овладевшие европейским обществом, оказались созвучны большинству мнений в жюри кинокритиков, однозначно вручившим "Копам" приз российских кинокритиков и ФИПРЕССИ.
К всеобщему ужасу, главный приз получила британская лента "Отбросы" — межрасовая вариация на тему русской народной сказки "Теремок". Актёр Эдди Марсан также получил приз за главную мужскую роль, сыграв алкоголика, заработавшего себе психологическую травму на войне в Ирландии и пытающегося наладить контакт с темнокожей девушкой-бомжем и её отвратительным парнем из Белфаста. Присутствие Марсана — хоть и лишённое подлинного великолепия — единственное оправдание этой безрадостной истории. Большой патриот и журналист Борис Гришин из ненависти к англоманам упорно именовал сей опус "Отходы", и здесь оговорочка пришлась, как никогда, кстати. При этом в конкурсе присутствовали картина Иштвана Сабо "Дверь" и самый лучший — по мнению обозревателей газеты "Завтра" — фильм фестиваля "Присутствие великолепия" Ферзана Озпетека, о котором мы еще напишем отдельно. Решение жюри отдать главный приз "Отходам" понять человеку здравомыслящему практически невозможно. Возможно, здесь сработало влияние моды — в финальной сцене фильма, снятом женщиной индийского происхождения, мы не видим ни одного белого человека.
Знаковый 74-летний венгерский режиссер Иштван Сабо ("Мефисто", "Полковник Редль", "Хануссен") не снимал уже пять лет. И глядя на последние его работы вроде "Родственников" и "Театра", грешным делом думалось — ну и слава Богу! Поэтому надежд на встречу с прекрасным относительно его новой работы "Дверь" мало кто испытывал. Тем сильней было удивление, что замечательная история о взаимоотношениях двух не слишком молодых женщин в Будапеште конца 60-х оказалась редкой птицей из Большого кино, навыки которого сегодня почти утеряны. Пронзительно-грустный фильм о смерти, любви и ответственности за любимых возрождает воспоминания о лучших творениях Сабо, временами излишне жестоких в их отношении к существующей реальности. Безусловным украшением фильма стала Хелен Миррен — главная претендентка на звание лучшей актрисы фестиваля, приз так и не получившая. Видимо, устроители посчитали, что хватит с нее и прошлогодней награды имени Станиславского "Я верю". Верить во второй раз в Москве не принято. "Что в этой собачке ненастоящего?" — спрашивает в фильме героиня Хелен. А жюри ей в ответ: "Хватит с вас и одного приза имени Станиславского!". Надеемся на то, что Миррен (урождённой Мироновой) на мнение жюри глубоко наплевать.
Не совсем понятно, почему в "Русский след" отправили испанское-литовское "Ледяное молчание". Фильм про солдат "Голубой Дивизии", внутри которой творит свои чёрные дела серийный маньяк, лишён пространства. Заснеженный пейзаж, на фоне которого орудуют масоны, проститутки, гомосексуалисты и коммунисты, должен, вероятно, создавать эффект отчуждения, экзистенциального ужаса перед беспощадными советскими танками и тщетой человеческих страстей. Ведь с таким же — если не большим успехом — можно повествовать о почтальоне, пытающемся доставить посылку с персиками на Фукусиму, или карьеристе-брокере в небоскрёбе WTC. Режиссёр "Ледяного молчания" с задачей не справляется, несмотря на закрученную интригу, действует слишком прямолинейно. И танки показаны менее внушительно, чем в компьютерных играх, и взрывы бомб, препятствующие расследованию "на самом интересном месте", вызывают усмешку. А когда гуманный республиканец, невесть зачем вставший под ружьё каудильо, тушит пламя войны вместе с русским писающим мальчиком, то веры ему, увы, ни на грош.
Хотя в программе "Русский след" были и неожиданные открытия. Осчастливила зрителей казахская лента "Студент" — осовремененная алма-атинская версия "Преступления и наказания". Уже смешно. Судя по качеству картинки и общей проблематике фильма, перестроечное кино наконец-то дошло и до назарбаевских земель. Подобный сюжет много лет назад был описан в бессмертной песне Константина Беляева, которая начинается со слов "Мой приятель-студент, молодой повеса", а заканчивается ницшеанским вопросом "Неужели мои будут все евреи?". Решение проблем в духе Сергея Кара-Мурзы, труды которого с удовольствием цитируют герои фильма, может удовлетворить только весьма неискушенного зрителя.
Благодаря очередному отсутствию среди отборщиков Виталия Манского документальная программа становится всё интереснее и интереснее. Михалков блеснул вольнодумием, заявив, что не собирается подписывать письмо в защиту "угнетённых" акционисток. Но при этом поставил в конкурс фильм, посвящённый "актуальным узникам совести". Наверняка знал "мудрый Каа", что "заставь актуальщика Богу молиться — он лоб расшибёт". Лоботомия создателям и персонажам фильма "Завтра" действительно не помешает. Название, которое должно было шокировать своей перекличкой с названием футурологической газеты, в развёрнутом варианте слогана "Завтра была Война", оказалось плевком в гуманистические потуги "шестидесятников". А, учитывая то, что сочувствующий "актуальным художницам" кинокритик Алексей Юсев назвал фильм "лучшим пособием для прокуратуры": лучшим может быть только вечно желаемое лучшее. Ретроспективная программа "Картины с выставки" — фильмы великих режиссерах о великих художниках подтвердила, что "актуальные" борцы с системой на порядки тупее пресловутой системы. Такой вот маленький уютный скандал в благородном семействе, без которого не должен обходиться ни один уважающий себя кинофестиваль.
Эхо скандала самого престижного в мире амстердамского фестиваля документального кино присутствовало в просмотрах датского фильма "Посол". Показ декаденски-ироничного рассказа об ужасах коррупции, подпольной торговли алмазами и прочих социально-политических прелестях Центрально-Африканской Республики чуть был не отменен в столице Нидерландов по просьбе "влиятельных людей". В Москве же то ли эти люди не столь "влиятельны", то ли сам скандал уже истощил себя — но давления, связанного с демонстрацией этого фильма, жюри ММКФ, судя по всему, не испытывало. Что касается остального документального потока, то из-за удалённости "Дома Кино", в котором демонстрировалась русская программа, немногие увидели замечательную работу "Вслед за низким голосом" Евгении Марченко.
Идеологическую однозначность некоторых фестивальных фильмов изрядно уравновешивала программа гонконгского мастера арт-хауса по имени Юньфань. Глядя его картины, невольно вспоминалась фраза Эммануэль Арсан: "На определенной стадии эротизма пол не имеет значения". Сам же мэтр охарактеризовал свои фильмы так: "Сюжет вы, скорее всего, не поймёте, зато картинка хорошая". И даже людям, не посмотревшим ни одного его фильма, сам Юньфань запомнился веселым жизнерадостным китайцем в экстравагантной шляпке, в окружении разнополой богемы.
Программная дирекция была против подобной вольности нравов. Влиятельное жюри сказало: "Отбросы!". Ну так пусть и остальные станут отщепенцами. В результате самые долгожданные премьеры фильмов ("Божественные моторы" Леоса Каракса и НОМовский "Звёздный ворс") начались в четверть первого и полдвенадцатого соответственно. Ночи или утра — разобрать невозможно — всё, как у Ильфа и Петрова, по-берлински.
Конечно, особо хочется отметить программу немецкого кино, посвящённого году Германии в России. Среди обычных показов классики затесался и фильм-скандал. Задача перед программным жюри стояла непростая. Надо было одновременно привлечь как можно меньшее количество зрителей на пропагандистскую ленту режиссёра Файта Харлана "Еврей Зюсс" (1940), и при этом сделать всё возможное, чтобы с нее никто не ушёл. Программный директор Кирилл Разлогов попытался объяснить недоуменной публике, зачем для изучения истории необходим "Майн кампф", а для понимания кинематографа — антисемитская агитка Харлана, снятая по мотивам рассказа Вильгельма Гауфа, благополучно запрещенная во всем мире. Зрители бежали из зала в обескураживающем молчании. Экскурс в историю кинематографа Третьего рейха стал для них большим потрясением. С этого момента фестиваль пошел вразнос. Руководство самоустранилось. Президент фестиваля Никита Михалков скрылся на представление бетакамовской копии хичковских "Птиц". Где объявил эту ленту "глубоким философским произведением".
Подвёл итог европейскому суициду — французский "полумюзикл" Кристофа Оноре, а по совместительству — фильм закрытия — "Возлюбленные". Попытка возродить настроение "Шербурских зонтиков" в современной обстановке — уныла и беспомощна, как будто и нет в кадре Катрин Денёв с Кьярой Мастрояни. Взгляд режиссёра напоминает растерянность мечтательного аутиста, не понимающего, куда пришла прекрасная Франция после "цветной революции" шестьдесят восьмого. Ему можно ответить лапидарной фразой: "Она утонула". Кого нынче удивишь гомосексуалистами, неграми и страданиями европейских женщин, неспособных найти полового партнёра? Музыкальное сопровождение визуального ряда отдаёт даже не нафталином, а как будто слеплено из побитой молью синтетики. И поди знай, какие эмоции должен вызывать герой-доктор, на которого сначала падает дерево, а потом наезжает автомобиль? Сочувствие или смех? Может быть, этот герой и есть воплощение долгожданной иронии, "насмешка горькая обманутого сына над проигравшимся отцом"? Если да — то это явление слишком глубокого символизма, никак не следующего из канвы занудной поделки Кристофа Оноре.
На столь плачевный фильм закрытия устроители фестиваля ответили беспощадной местью. Приглашённая в качестве почетного гостя Катрин Денёв была подвергнута издевательству дважды. Сначала министр культуры Владимир Мединский, пообещав вручить актрисе приз Станиславского, решил, видимо, не разбрасываться народным добром и унёс его с собой со сцены. Затем ситуацию решил исправить Игорь Верник и вызвал Денёв на сцену вновь. Там он явил собой воплощённую еврейскую осведомлённость, но прогадал в главном — в полнейшем незнании того, что стоящая перед ним кинозвезда сыграла главную роль в фильме, представлять который ее и пригласили. Где находятся глаза этого выдающегося "кинолога", мы не знаем. Но, может, в порядке модного тренда организаторам пора перестать звать на фестиваль слепых зрителей?
Речь не идет о таких людях, как кинокритик Алексей Васильев, который, будучи не совсем трезв, то и дело принимал за Тима Бертона проходящих по фойе "Октября" патлатых евреев. Но моментально понимал свою ошибку и отсылал их прочь.
Но Денёв улетела в Париж. Васильев уехал в родную Тверь. А мы остались в Москве между Никитой Михалковым и Кириллом Разлоговым. Выискивать в постфестивальном похмелье те малые толики великолепия, на которые этот фестиваль был, увы, не богат. Но зато они показали "Еврея Зюсса". Ибо, как сказано в известной хулиганской шутке — "фашизм не пройдет как первая любовь". А фестиваль прошёл.
Кадр из фильма "Все копы - ублюдки"
