Во Франции сменилось правительство. То, что произошло это в январе 2024-го, а не в июне 2023-го — исключительно заслуга французского терпения и нерасторопности. Ещё в ходе освещения происходившего тогда протеста, охватившего крупные французские города на фоне заурядной драмы местного Джорджа Флойда, в "Завтра" писали, что самый простой способ для президента Макрона выправить себе рушащийся рейтинг — сбросить с корабля парижской бюрократии непопулярную премьершу Элизабет Борн. То, что реакция заняла так много времени, следствие устойчивости Елисейского дворца к недовольству публики. Новым премьером стал Габриэль Атталь.
Пресса вдоволь посмеялась над новым французским премьером: поводы давал его возраст в тридцать четыре года (самый молодой премьер со времён сноса "ансьен режим"), его ориентация (как и положено европейскому политику с задатками наёмного менеджера, он должен убедительно отыгрывать роль евнуха, так что о гомосексуализме Габриэля очень кстати узнали перед началом его взлёта по иерархии министров), его происхождение (мама — помесь греков, французов и русских, папа — юрист-сефард), его религия (утверждает, что вырос в православной семье), да даже его внешность — выглядит как Макрон и Жак-простак в одном лице.
И вот за всем этим вихрем глума скрылись не только фигура пацана, назначенного на вторую должность Пятой республики, но и контуры того, как должен в идеальном соответствии с видениями реформаторов выглядеть французский, а то и европейский политический ландшафт. Чтобы попытаться нащупать очертания ответов на эти вопросы, нужно разобраться с тем, кто такой Габи Атталь, кто́ так успешно двигает его наверх и кто противостоит его группе, а также с тем, какие цели преследуют и те, и другие.
Итак, в большой прессе в связи с фамилией Атталя чаще всего упоминается Стефан Сежурне. Это правильное направление взгляда, которое, к сожалению, оказалось затуманено всё теми же смешными, но сбивающими с толку хохмами про нетрадиционную ориентацию, чудное происхождение и глупое лицо. Тридцатисемилетний Сежурне, ставший в новом правительстве Франции министром иностранных дел, является партнёром своего начальника — несмотря на правовое образование у обоих, партнёрами они являются вовсе не в рамках юридической практики. Официального брака нет, так что нет и очевидного в таких случаях и запрещённого законодательством конфликта интересов, неизбежно возникающего в случае близости лиц такого уровня.
Сежурне стал самым молодым министром иностранных дел в истории Франции под руководством самого молодого премьера и самого молодого президента. Весь этот праздник еврокомсомола вызывал бы умиление, если бы не ряд странных совпадений. Сежурне взлетел наверх за счёт знакомства с Макроном — он с 2014-го прыгал вокруг будущего президента в управлявшемся тогда Эммануэлем Министерстве экономики, а после активно участвовал в различных движениях (типа "Молодёжь Макрона") свежесозданной Макроном номинально правоцентристской партии "Вперёд", впоследствии известной как "Республика в движении" и "Возрождение" (ко времени публикации текста название может поменяться ещё раз двадцать). Сейчас Стефан является главой этой партии и носится по европейским площадкам с идеями "реформирования и обновления политической жизни". В конце нулевых Сежурне был социалистом, но ушёл из этой партии, дабы на правоцентристских хлебах влиться в банду ребят покруче.
Младшего же партнёра Сежурне, Габриэля Атталя, продвинул наверх через структуры министерства образования товарищ Бенжамен Гриво. Бена у нас знают как жертву шантажа со стороны "художника" Павленского, который, сбежав от гнёта запрещавшего поджигать двери ФСБ "кровавого режима", решил слить видео с супружеской изменой Гриво (он для разнообразия — не гей), за что на сегодняшний день наслаждается свободой в демократической французской тюрьме. Но Гриво интересен не только этим. Бывший в конце нулевых одним из видных членов Социалистической партии, он в первой половине 2010-х стал важной частью оформлявшегося вокруг Макрона кружка молодых политиков, характеризовавших себя как правоцентристы. Кстати, сам Макрон — не поверите! — тоже в конце нулевых входил в Социалистическую партию, но до поры продвижения им на должности министра экономики, промышленности и цифровых технологий в 2015 году очень либерального пакета реформ почему-то отказался от учения Маркса и Миттерана. Так вот, Гриво протолкнул на верхние уровни французской политики знакомого нам товарища Атталя, который трамплином для своей политической деятельности в начале 2010-х использовал всё ту же Социалистическую партию.
Всех этих товарищей, начинавших как социалисты, но вскоре бросившихся в объятия Макрона и в его партии совершивших каминг-аут в качестве номинальных правоцентристов (на деле же — и вовсе не пойми кого), объединяет фигура Доминика Стросс-Кана. Бывший глава Социалистической партии лично дал стартовый импульс карьерам некоторых из упоминавшихся нами сегодня персонажей, а некоторых — продвинул опосредованно через созданные им молодёжные структуры социалистов. Конечно, говорить, что "Возрождение" является отпочковавшейся ячейкой социалистов или же проектом Стросс-Кана, нельзя, но влияние бывшего главы МВФ, известного главным образом утопившим его карьеру и президентские амбиции показательно фейковым скандалом об изнасиловании горничной в нью-йоркском отеле, очевидно. Это позволяет строить какие-никакие догадки на предмет того, куда движется вся эта ватага юношей бледных.
Итак, если исключить из уравнения события 2011 года — тот самый скандал, за которым (на первый взгляд) стоял конфликт между Стросс-Каном и Саркози перед выборами президента Франции, — то Стросс-Кан и выдвинувший его на должность главы МВФ Николя Саркози являются если и не союзниками, то уж точно фигурами одного круга контактов. О преданьях старины глубокой сейчас вспоминать нет смысла — скажу лишь то, что Саркози в годы после своего ухода из большой политики отмечался исключительно радикально пророссийскими заявлениями и уголовными делами, утверждавшими, что избрание Николя в 2007 году было проведено на деньги Каддафи.
Мсье бывшего президента посадили в тюрьму сразу после того, как на вашингтонский престол воссел Джо Байден, а Трамп вместе со всеми своими союзниками позорно уполз в небытие, из которого сейчас планирует возвращение. Иными словами, грубо упрощая, можно сказать, что на Саркози давит Демократическая партия США — разумеется, эта общность выходит далеко за пределы юридически очерченной американской партии и больше подходит под определение "глобальная Клинтон".
Так вот, в лице товарища Атталя Саркози совершает своего рода камбэк — не в собственном лице, а в лице одной из ближайших своих соратниц Рашиды Дати, получившей назначение в новом правительстве на должность министра культуры. На Рашиду, кстати, давили уголовными делами примерно в то же время, что и на Саркози, обвиняя в коррупции в пользу "Рено". И вот вся эта возня затихает, открывая кругам Саркози дорогу в дивный новый мир под управлением протеже Стросс-Кана.
Синхронизация гонений на союзников Саркози и на него самого с победой в Вашингтоне Байдена, равно как и долгая возня Макрона с завязанной на демократов сетью контактов ещё одного бывшего президента, Олланда, искушает сказать, что нынешнее возвышение птенцов Стросс-Кана свидетельствует об ослаблении "глобальной Клинтон" и предваряет возвращение в Белый дом Трампа. Но не всё так взаимосвязано, хоть потеря влияния на французском направлении явно характеризует кризис нынешнего Вашингтона. У восхождения Атталя есть ещё один аспект, связанный не только со внутрифранцузскими делами, но и с положением Пятой республики в контексте сегодняшней Европы.
Часто в прессе можно услышать, что Атталя Макрон выставил на ринг против другого популярного французского политика, Жордана Барделлы. Пишут про своеобразную "смену караула": вместо давно никого не убеждающей в серьёзности своих правых взглядов и президентских амбиций Марин Ле Пен бумажным тигром, которого храбро будет бороть кандидат-центрист, станет муж племянницы этой самой Ле Пен, Жордан. Источник такой трактовки — французская пресса, которая не без похабных смешков принялась воображать жаркие и страстные дебаты двух смазливых юнцов — я почти не шучу, кое-где в описании грядущего противостояния действительно использовались грязные коннотации.
Так или иначе, двадцативосьмилетний Барделла вот уже почти два года возглавляет партию "Национальное объединение" (бывш. "Национальный фронт"), во главе которой раньше стояла сестра его тёщи. Весь этот семейный подряд не было бы смысла рассматривать, если бы не странная концентрация французских "правых" на общеевропейских делах. Странная — потому что номинальный евроскептицизм в речах видных политиков этого направления вроде бы диктует обратное поведение. "Национальный фронт" (или, кажется, он назывался "Народным единством"?) делает большую ставку на поход в направлении Брюсселя. В начале июня по Европе пройдут выборы в Европарламент, на который правые по всему ЕС возлагают большие надежды. Франция, которую в Европарламенте представляет восемьдесят один депутат, станет ареной борьбы за влияние в Брюсселе.
Итак, рассматривать всерьёз Барделлу не стоит, как не стоило в своё время рассматривать и Ле Пен. Его популярность — не заслуга богатейшего послужного списка этого вчерашнего студента или невероятной харизмы сего неприметного парня, а показатель востребованности во Франции условно правой политики.
Да, мигранты напрягают, особенно после летних протестов, чьим катализатором послужили именно недовольства в их среде. Да, общеевропейские экономические проблемы, пусть и затронули Францию не так сильно, как Британию с Германией, всё же не обошли страну Моне и Мане стороной. Да, непопулярную пенсионную реформу, обрушившую рейтинги Макрона, не удалось спихнуть на ушедшую в отставку и уступившую место Атталю Элизабет Борн. Но главная сила макронизма состоит в умении менять цвет. Помните, я говорил, что партия "Вперёд, республика" (или, кажется, она называлась "Оле-оле, возрождение"?) лишь номинально правоцентристская? Макрон, этот политик-постмодернист, умело сочетает в своём риторическом наряде самые разные востребованные у публики элементы. Габриэль Атталь — один из таких элементов. Среди всех мелочей, составляющих портрет этого человека, обозреватели часто вспоминают сделавший ему имя запрет на ношение в школах бурки. Эта незначительная деталь может характеризовать способ, каким Макрон будет надувать популярность своему потенциальному преемнику — как правому политику, защитнику угнетённого коренного населения и, ради пущего смеха, поборнику традиционных французских ценностей. Пока до прямой раскрутки благодетелей юного премьера далеко, но направление уже видно.
Эпоху Макрона французы запомнят как эпоху угасания внешних устремлений, как эру ухода с дальних рубежей, как время подлинной гибели французской империи. Последние годы мы много писали о том, как французов выдавливали из Сахеля, как их щёлкали по длинному носу с альянсом англофонов в Тихом океане, как унизительно и показательно их игнорировали во время принятия ключевых решений, как вынуждали озвучивать свои желания и надежды вполголоса, например, на летнем саммите НАТО — всё это стало заслугой Макрона. В отличие от страдающих уязвлённой национальной гордостью французов, я говорю слово "заслуга" без иронии: Франция среди главных западных стран стала первой, уловившей ветер перемены эпохи и наступившую необходимость жить по средствам и брать ношу по себе. Именно за счёт всех прошлых промахов и потерь сегодняшняя Пятая республика переносит кризис куда легче, чем соседи. Кто встанет во главе Франции по окончании срока Макрона, покажут следующие шаги. Может статься, это будет кто-то из группы выкормышей Стросс-Кана или сторонников Саркози, или же всё ещё наиболее очевидный вариант на эту должность — Бруно Лё Мэр, сохранивший за собой пост министра экономики в правительстве Атталя. Да, каждый из них — глобалист, дегенерат и враг России, но с предсказуемыми и вменяемыми людьми куда проще работать.
