Первого июня – волна ударов по России. Всё началось ещё ночью, когда в Брянской области подорвали мост, проходивший над железной дорогой: с рельс сошёл поезд, погибли семь человек, в том числе мать двоих детей (ребята выжили), пострадавших – 104. Ближе к утру поступили сведения о подрыве моста в Курской области – на сей раз обошлось без жертв. Днём контур атак изменился: синхронно в Иркутской и Мурманской областях по военным аэродромам, где базируется наша стратегическая авиация, ударили БПЛА, причём не летающие с Украины планеры, а запускаемые из кузова машины «мавики». Вместе с этим аналогичные удары были осуществлены в Амурской, Ивановской и Рязанской областях, но успеха не достигли. Потери бортов (описанные украинцами как 40 штук и четверть всей имеющейся у РФ стратегической авиации) составили, по официальным данным, несколько единиц. Кадры объективного контроля не дают повода считать потерянными больше пяти-семи самолётов, а о степени их повреждений продолжают спорить эксперты разной меры ангажированности, но числа, проценты и сроки восстановления здесь совершенно не важны. Важно то, что тщательно спланированная, подготовленная и осуществлённая акция, эта серия терактов, своей многопрофильностью показала всем нам – и административному аппарату, и силовикам, и лидерам мнений, и развесившему уши обществу – уязвимости, устранение которых жизненно важно.
Начнём с произошедшей 1 июня серии атак на железные дороги в приграничных регионах. Сразу после случившегося поздно ночью схода поезда с рельс в Брянской области неумолчный хор голосов вечных критиков, ехидных насмешников и ироничных комментаторов принялся со снисходительной усмешкой вытаскивать из государственных и окологосударственных СМИ применявшиеся там странные формулировки. Дескать, то, что сначала описывалось как «подрыв рельс», позже превратилось в «обрушение моста», а «пущенный под откос» стал «сошедшим с рельс» поездом. Русский язык настолько ярок и богат, что такие самоограничения действительно бросались в глаза, отзывались неприятием на самом базовом филологическом уровне. Но причина этого в данном случае была не в выдуманном предательстве подлых журналистов и мерзких пропагандистов, не желающих портить переговорный фон с уважаемыми партнёрами перед назначенной на 2 июня встречей в Стамбуле, а целый комплекс причин.
Во-первых – и это самое очевидное, – теракт, как и любое последствие активного злого умысла, устанавливается следствием, а не скорыми на панику твиттер-эссеистами и телеграм-военкорами. Следственный комитет официально классифицировал как теракт трагедию в Брянской области и аналогичное, пускай и обошедшееся без жертв, событие в Курской области.
Во-вторых – и это роднит брянскую катастрофу с прошлогодними убийствами в «Крокусе», – несмотря на формальную классификацию, акт полноценной войны фактически терактом считаться не может: явный враг делает что может и как умеет, разворачивается в том пространстве возможностей, где ему позволяет развернуться собственная беспринципность, бездействие наших госструктур и легкомысленность нашего общества.
В-третьих же – и это самое интересное, – присмотреться к переговорному фону и его нюансам действительно стоит. Даже обитающие в комментариях укропомоек великие интеллектуалы, коими так славится Дикое поле, нащупали самую приемлемую для себя линию поведения, где никогда не подводящая классика из разряда «сами себя обстреляли», «случился самоподрыв» и «в поисках оправданий своих действий Москва обвиняет Киев» легко соседствует с бахвальством уровня «ну да, это мы», «молодцы, ребята» и прочие «ату его». Нутром эти люди чуют, что любой удар по нам в такой момент может быть использован нами для увеличения веса собственной позиции – в конце концов, так поступили бы они сами, – но сформулировать это вменяемым образом они не могут. Вместе с этим базовые правила приличия, вбитые веками жизни в настоящем государстве, намекают, что открыто брать на себя ответственность за подобное как-то некрасиво. К вечеру 1 июня важный светло-коричневый барин Марко Рубио поставил точку в их сомнениях на предмет того, стоит ли хвастаться атакой на поезд с гражданскими: американский госсекретарь в разговоре с Сергеем Лавровым выразил соболезнования. Об искренности соболезнований от этой скользкой змеи можно размышлять сколько угодно, но важно здесь то, что Вашингтон сохраняет видимость непричастности: даже опубликованные изданием «Аксиос» вскоре после атаки на аэродромы сведения о том, что Киев предупредил американцев заранее, очень скоро были отдельно и очень конкретно опровергнуты самими же американцами.
Теперь о главном направлении удара первого дня лета. Атаки коптеров по военным аэродромам вновь показали находчивость зарубежных кураторов народа-тиктокера в вопросах разрушения, и взгляд, свободный от эмоций и способный признавать очевидное, не может не отметить изобретательность, наглость и информационную эффективность этого удара. Итак, запуск квадрокоптеров производился со специальных установок, воткнутых в кузовы фур. Интересен и способ доставки коптеров в Россию: все комплектующие были ввезены легально, затем, как пишут, где-то в Челябинске из них были собраны сами дроны, а взрывчатку – единственный нелегальный компонент – могли нарыть по схронам. Наконец, сам способ их использования выдаёт в этой атаке примат медиасоставляющей: соединение с дронами вполне себе мясных операторов шло по мобильной сети, но в пошедших позже из Киева пресс-релизах говорилось, что дроны управлялись искусственным интеллектом и нейросетями, а исполнителей диверсии давно нет в России – какое странное уточнение! Операцию готовили полтора года, а курировал её лично Зеленский. Результатом стало сразу несколько видеороликов сброса снарядов на самолёты, унизительно укрытые покрышками. Шуму наделал и ролик, на котором в Иркутской области случайные мужчины сбивают вылетающие из фуры дроны палками и камнями: поначалу видео распространялось по антироссийским каналам с насмешкой над реакцией папуасов при встрече с высокими технологиями, но позже, когда стало понятно, что именно из-за этих простых, но рискованных и эффективных усилий урон оказался куда меньше ожидаемого, запись разошлась по российской прессе.
В отношении американского интереса в этой ситуации нужно проговорить следующие очевидные вещи. Цель дипломатической игры России состоит в выведении Штатов из уравнения украинского кризиса. Эта дипломатическая игра не терпит эмоциональных реакций, театральных речей, горячих слёз и влажных очей, она далека от истерик телеграм-блогеров, от радостных визгов врагов, эта игра последовательна и бесстрастна. В основе нашего взаимодействия с той стороной лежит понимание, что США – не монолитный субъект, а змеиный клубок сплетённых виляний, шипений, ядов и холодных сердец. В условиях глобальных сюжетов, идущих уже долгие годы, президент Дональд Трамп не является полноценным субъектом действия, а балансирует между группами формально подчинённых, но фактически руководящих страной советников, министров, промышленников, случайных прохожих и прочих уважаемых людей. Одна из этих групп – для простоты назовём её «группой Рубио», хотя госсекретарь не является в ней ни самым высокопоставленным, ни самым заметным, – желает продолжения политики Джо Байдена с вялыми поставками оружия, осторожным давлением и сохранением дотрамповского статус-кво. Вторая – условная «группа Чейни», хотя от вице-президента эпохи Джорджа Буша – младшего там лишь партийная ориентация и устремления не соответствующей историческому моменту хищности, – желает эскалации и потакания декларируемым намерениям европейских чихуахуа, вплоть до обещанного каким-то британским полковником во время групповой терапии в Одессе ядерного оружия. Третья – вновь, за неимением лучшего варианта, её стоит назвать «группой Вэнса» – хотела бы всё бросить, купить мотыля и пойти на реку. Им этот мир уже абсолютно понятен, они хотят свободы и покоя – то есть переключения внимания на Тихий океан, концентрации ресурсов на важных направлениях, выхода из бесполезных и не окупающихся авантюр забывшегося предшественника. Называть кого-то из них «изоляционистами», «ястребами», «оппортунистами» или «учениками Байдена» было бы неправильно: каждая группа стремится к чему-то прекрасному, будь то банковские чеки от друзей из ВПК, чеки от строительного сектора, чеки от энергетиков, чеки от самолётостроителей или чеки от любых других уважаемых людей, определяющих лицо многоликой американской политики. Нам же важно, сохраняя саспенс неизбежного возмездия, ни в коем случае не срываться на эмоциональные ответы вроде запуска «Калибров» по пустым зданиям киевских министерств. С другой стороны сидят бездушные психопаты-счетоводы, их не разжалобить трогательными речами, не напугать потенциальным применением оружия, не воодушевить напоминанием о славном общем прошлом. В рамках этого двустороннего канала связи через Берингов пролив наша сторона применяет такой же сухой подход, раз за разом демонстрируя невыгодность и бесперспективность следования первым двум из описанных выше линий. Но на Америке свет клином не сошёлся, и российская дипломатическая игра последних четырёх месяцев вписывается в большой контекст образа Москвы как субъекта, привыкшего упрямо гнуть свою линию и держать данное слово. Причина такого поведения – вовсе не попытка примерным поведением переманить на свою сторону оранжевого человека-флюгера из Вашингтона, меняющего показания вместе с настроением по сорок раз на дню. «La Donald e mobile» – спел бы Лучано Паваротти: частота разнообразных «разочарований», «воодушевлений», «хороших контактов» и «плохих новостей» не оставляет этому трёпу никакого веса.
Работа российской дипломатии нацелена не на вашингтонского балабола, а на глобальный консенсус. Этот консенсус, вопреки тревожащему названию, не сводится к приступам шизофрении ракощуколебедевого госаппарата США или маниакально-депрессивных волн европейских суицидников. Он выражается мечтами и чаяниями третьего мира. В рамках восприятия этих людей – а руководители высокого уровня строят картины мира не на сводках украинской прессы и истериках русскоязычного «Телеграма» – произошедшее стало свидетельством того, что каждое из основополагающих заявлений как конкретно Владимира Путина, так и московской дипломатии отражает действительность: бьющие исподтишка по стратегической авиации укры действительно суицидальны и недоговороспособны, их враждебность не оставляет России выбора за рамками забирания всё большей территории, их бешеная инициативность демонстрирует либо тотальную неподконтрольность Киева Вашингтону, либо бесперспективность всех попыток договориться с заокеанскими лжецами и шизофрениками.
Но таковые, к сожалению, существуют не только по ту, но и по эту сторону океана. Один кудрявый иноагент – тот самый иудей, который вместе со своей супругой за огромные деньги втирал российским градоначальникам урбанистическую дурь про велодорожки и многоэтажки, – вскоре после атаки на аэродромы объявил это «русским Пёрл-Харбором». Чуть позже такое же сравнение употребил гигант военкорской мысли, что ещё недавно позорился покупкой себе китайского джипа на деньги со сборов и пририсовыванием себя к газовой трубе со словами о том, что это он спланировал знаменитую суджанскую операцию. Ещё чуть погодя в этой идиотской аналогии к двум логичным, но неожиданным союзникам присоединились другие одноклеточные сторонники Украины и любители резких, популярных и простых ответов с нашей стороны. Признаться, трудно было ожидать от них намёка на желание увидеть, как, следуя этой аналогии, Ивано-Франковск и Хмельницкий разделяют судьбу Хиросимы и Нагасаки, но, уверен, дело здесь не в том, что эти несомненно образованные люди не умеют просчитывать собственные слова на два шага вперёд. На деле же подобная аналогия, не учитывающая ни масштаба, ни контекста, основанная не пойми на чём и подхваченная волной кретинов как с нашей, так и с вражеской стороны, является последствием колонизации сознания американской культурой, где на специально спровоцированный casus belli на Гавайях 7 декабря 1941-го натягивают очередные тревожные, но не слишком эффективные попытки государства весёлых и находчивых напомнить о себе. Позже какой-то невоспетый герой из глубин русскоязычной антироссийской публицистики обнаружил у себя больше 40 пунктов IQ и понял, что аналогия подвела: очень быстро методичка оказалась подкорректирована и выяснилось, что это была «кампания Z-каналов». Такие несомненные «Z-каналы», как Юлия Латынина и Михаил Светов (признаны иноагентами), а также целая Z-газета «Вашингтон пост» (признана скатившейся на уровень дешёвого таблоида), однако, тоже активно употребляли эту нехитрую аналогию.
Едва ли для кого-то будет новостью то, что на Украине волну терактов встретили ликованием, радостью и безудержным весельем, будто бы это киевский «Динамо», а не парижский «Сен-Жермен» в ночь на воскресенье выиграл Лигу чемпионов. Нет, это, как и малочисленность голосов с той стороны, догадавшихся, что за подобные поступки последует возмездие, – давно не новость. Новостью стала реакция оформившейся в нашей медиасреде лишь недавно прослойки профессиональных украинцев. Речь не о выходцах из бывшей УССР, многие из которых являлись и продолжают являться патриотами России, видеть себя частью единого механизма громадной страны, ощущать проблемы такого разного общества как свои собственные, воевать за родную землю, проливать за неё кровь, жечь за неё врагов и упрямо гнуть её линию на переговорах. Часть из них и вовсе переехала в Россию вместе со своими регионами. Нет, профессиональный украизм, вцепившийся корнями в нашу почву, – это совсем другое. Люди, пустившие под откос собственную страну, толпой объявили себя пророссийской медиасредой, перебрались сюда и, воспользовавшись нашей едва объяснимой толерантностью к подобной плесени, принялись взрывать рельсы уже под нашей страной. Почти весь 2025 год в телеграм-сетях идёт вялый, но накатывающий волнами, как пустая истерика, разгон необходимости ослабить фильтрационные мероприятия в Шереметьеве. Единственный пункт допуска украинцев в Россию, говорят авторы этого разгона, провоцирует русофобию, ведь развёрнутые на досмотре враги начнут ненавидеть Россию ещё сильнее. Подписка на украинское информагентство, употребление выражений уровня «клятая Рашка», открыто выражаемая ненависть к России и презрение к её армии – не повод не пускать в нашу гостеприимную страну всех подряд, говорят эти люди. Тот факт, что подобные заявления произносятся именно с околопатриотической позиции – а никто другой в русофобии врагов не обвиняет, – накладывается здесь на факт поразительного сходства риторики. Сходства с чем? На это дала ответ реакция всех этих людей на волну терактов. В один голос с десятков каналов с сотнями тысяч подписчиков без явной причины – а ведь у нас никто не призывал вымещать гнев погромами в украинских кварталах – вместе с истерикой и полились сладкие речи о том, что не стоит стричь всех украинцев под одну гребёнку, не все гости с другой стороны фронта враждебны, нужно относиться к случаям одобрения подрывов рельс и запусков БПЛА по авиабазам со снисхождением – и вообще вместо работы по вражеской агентуре следует выследить, посадить, расстрелять, выпотрошить и сожрать тех публицистов, которые призвали разобраться с подрывниками и агентами дронофабрик. Очевидно сходство риторики с любителями оправдать исламистский террор, поплакать о судьбах «затравленного террориста из Новосибирска» (реально опубликованная, пускай уже и удалённая статья «АиФ» про обвиняемого таджика из «Крокуса») и объявить, что вовсе не каждый подписчик безусых турецких интернет-проповедников является врагом России. Профессиональные медиаукраинцы вместе с оправданиями своих коллег по скаканиям принялись смещать акценты. В искривлённом мире окраинной истеричности, наложенной на грандиозное ощущение собственной важности, произошедшее было не просто атакой – оно было катастрофой, разгромом, коллапсом и уничтожением. Военный урон – ощутимый, но, увы, неизбежный в случае войны с серьёзным противником – превратился у них в признак нежизнеспособности всей государственной машины.
Наш враг, цепляющийся за само право на существование нарыва в виде себя на теле российской государственности, разумеется, был в своём праве. Не стоит уподобляться ему и биться в южной истерике, скалить зубы, обещать кровавое возмездие каждому чубатому младенцу и «Орешник» в каждую форточку. Напротив, вспомните, что наше государство родилось на холодных берегах Волхова и строилось людьми холодной крови и длинной воли, проявлявшими эмоции лишь в вопле собственного рождения и в крике славной гибели. Наш враг не показал нам ничего нового, не открыл необыкновенных перспектив, не предстал в новой оптике: каждый имеющий глаза и уши давно понял, с кем Россия имеет дело. Этого врага можно напугать, можно подавить, можно вызвать его рабскую преданность показательной и механической жестокостью – вспомните, как этот враг боготворит вспарывавший животы его прабабкам нацистский штык. То, чего с этим врагом делать нельзя, – отвечать на его истерики своими.
Фото: Дмитрий Радченко/ТАСС. Брянская область. Сход с рельсов локомотива и вагонов пассажирского поезда № 86 сообщением Климов — Москва в результате обрушения автомобильного моста.
