"Иерей-сан: исповедь самурая" (Россия, 2015, режиссёр — Егор Баранов, в ролях — Кэри-Хираюки Тагава, Пётр Фёдоров, Иван Жижикин, Иван Охлобыстин, Любовь Толкалина, Пётр Мамонов, Надежда Маркина, Любовь Чурсина, Дарья Екмасова, Алина Бабак, Андрей Ташков, Степан Самойленко).
Японский православный священник Такуро Накамура (Кэри-Хираюки Тагава) — в крещении отец Николай — шёл как-то, раз по улицам вечернего Токио и столкнулся с промыслом Божьим. Троица разнузданных от безнаказанности юнцов наехала на беззащитную девчонку-продавщицу, применила насилие. Такуро не смог устоять и вступился за униженную и оскорблённую. В прошлом боец, сэнсэй и, возможно, судя по татуировкам — бандит — он без труда сломал лидеру руку и нос. Зная, что пацан этот не из простых, а попросту говоря — сын главы клана мафии. Зная и то, что его собственный младший брат — глава клана другого, и что война между якудза с этого момента неизбежна. Банды сошлись в смертельном поединке. Появились жертвы. Тогда духовник Такуро в приказном порядке благословил его покинуть Токио. И отослал пошедшего на поводу своего гнева священника служить в далёкую Россию. Обрести мир в душе и гармонию с Богом. Но всё это мы узнаем из фильма флэшбэками.
Маленькое российское село Глубокое, где-то под Ярославлем. Несколько домов, где проживают свою жизнь типичные обитатели российской глубинки. Есть представитель спивающейся деревенской молодежи (Пётр Фёдоров). И суровый охотник-старожил (Пётр Мамонов), истребитель волков и доморощенный философ. И вернувшийся в свои родные края и безуспешно решивший разводить кроликов бывший спецназовец (Иван Жижикин). Есть даже необходимый для пьесы о провинциальной жизни, местный безобидный дурачок Макарка (Степан Самойленко). И несколько характерных русских женщин разного возраста (Любовь Толкалина, Надежда Маркина, Любовь Чурсина, Дарья Екмасова). И еще одна маленькая девочка (Алина Бабак) и рыжий котёнок.
В селе Глубоком — глубоко разрушенный храм и обстановка, далёкая от духовности. Но все это вещи вполне поправимые, когда на пост настоятеля ступает человек с японской ментальностью. Посреди красот российской природы он не перестает терять связь с Японией. Изображение переходит в контрастное ч/б, и на несколько секунд рядовые для средней полосы России ольха и береза, приобретают вид обильно цветущей сакуры. А невозмутимый японский священник, не меняющий традиционную японскую обувь гэта на русский башмак, кажется самураем в белоснежном кимоно. Он постепенно находит общий язык с местными.
Но тут на арену событий гротескным вихрем врывается бывший чиновник Андрей Нелюбинин (Иван Охлобыстин), местный "благодетель", тайно творящий пакости, и продавший эти земли финансовому воротиле, так как под боком у односельчан сотни лет лежат гигантские залежи красной глины. Этакий Багровый пик, новая русская готика. Приезд японца путает Нелюбинину все карты, а после и вовсе чёрным тузом поверженный ложится расклад — селяне объединяются вокруг нового батюшки и их явно так просто из деревни не изъять. Тогда под покровом ночи в Глубокое приходят люди с оружием и коктейлями Молотова.
Все изложенное ранее, вероятно, подготовило читателя к тому, что перед нами вторая часть цикла, предпринятого Иваном Охлобыстиным и Егором Барановым еще в 2012-м году, ознаменовавшегося разухабистым "борщ-вестерном", макабрически удивительным "Соловьем‑разбойником". Теперь предприимчивые иллюзионисты, специализирующиеся по разгадке русской души, закольцевали растиражированных по всему свету "Семь самураев" в окончательной точке их многообразного пути — в Японии, великой и ужасной. Как и в случае "Соловья", над всем происходящим витает дух отнюдь не Куросавы, а вездесущего Астрахана, но именно здесь гротеск капитулирует перед невероятным Кэри-Хираюки Тагавой, производя на свет новый — невиданный доселе жанр — религиозного мелодраматического боевика. И Охлобыстин уходит в тень, выдаёт шутки по минимуму, поскольку перед нами уже отнюдь не интеллектуальное хулиганство, а попытка снять многоплановое кино. И то, что иногда вся эта вдохновенно придуманная конструкция немножко трещит по швам, балансируя на грани фола, не значит ровным счётом ничего. Картина рождает сильные эмоции, и в мире, где зачастую критик сталкивается с потоком обезличенного кинопроизводства, это дорогого стоит.
Насколько силен был опыт погружения Кэри-Хираюки Тагавы в русский мир, свидетельствует тот факт, что кинозвезда буквально на днях изъявил желание принять Святое Крещение. Загадка японца, сыгравшего свою роль так, как будто он полжизни прожил в России, волнует больше, чем даже тот факт, что именно в этом фильме Пётр Мамонов не только отстреливается от негодяев из охотничьей двустволки — что само по себе уже ого-го-го. Но и впервые за всю свою актерскую карьеру берет гитару в руки и поёт песню.
