«И мы катимся вниз по наклонной
С точки зрения высших сфер.
Молодёжные группировки
Берут с нас дурной пример».
Из репертуара группы "Алиса".
Авторша 1990-х годов рождения с прохладцей вещает: мол, в одном из музеев Москвы проходит выставка, посвящённая неформальным движениям 1970-1990-х годов. Для неё это — праистория и чарующая старина. А для меня? Моя реальность, мои соседи, товарищи, одногруппники. Бывшие. «Моё поколение пестует ночь, а по утрам ест себя!» - как пел Константин Кинчев. Понятие «неформалы» тесно связано с Перестроечной эпохой. Не было дня, чтобы какая-нибудь молодёжная газета не отметилась очередной статьёй о заблудших панках, агрессивных металлистах или ещё того краше – питерских наци. Можно ли считать, что неформальные объединения - порождение Перестройки? И да, и нет. Безусловно, «да» потому что журналистские расследования вознесли неформалов на медиа-Олимп. Артемий Троицкий в своей книге "Рок в СССР" констатировал: «Теперь от журналистов стали требовать остроты, проблемности и сенсационности, поэтому неформальные молодёжные группировки оказались одной из излюбленных тем, наряду с частным предпринимательством и разоблачением бюрократов». Вместе с тем, "нефоры" жили-тужили в Советском Союзе задолго до апрельского Пленума 1985 года. Любители рока или фанаты "Спартака" водились и раньше, однако же, их было принято либо не замечать, либо именовать хулиганами.
Объединяющее клеймо "неформалы" явилось в перестроечные годы. Словцо указывает на отрицание, то есть несёт явное противопоставление «формальным» коллективам – пионерии и комсомолу. Славе КПСС. Для вступления в ряды панков или брейкеров не требовалось заполнение анкет и подача заявлений. Не нужна была утверждённая государством процедура! В обществе слово "неформал" приобрело, скорее, положительный оттенок. Почему это произошло? «Формальность», «формализм», «для проформы» - это были синонимы антиперестроечной политики, а тут возникают некие ребята, которых кличут не-формалами. Между серым костюмчиком райкомовского чинуши и проклёпанной косухой металлиста мы однозначно выбирали второе, хотя бы потому, что это казалось новым, свежим и – атакующим.
В 1990-х годах термин изжил себя, так как исчез главный антипод и раздражитель — железобетонный (sic!) Слава КПСС. Кому теперь противопоставлять свою броскую «неформальность»? Слово убралось из лексикона, а вот панки, байкеры, фанаты — остались. Больше того — в 1990-х нарисовалось множество около-политических тусовок — от комми до наци. Вот — фотография, сделанная фотографом Игорем Гавриловым в лимоновском штабе 1990-х. Красивые мальчики с лицами дореволюционных студентов-революционеров. А рядом — изображения рокеров, панков и девочек-пацанок. Что это?
Та самая выставка "Молодёжные "униформы", которая открылась в Музее Москвы на Зубовском бульваре! Униформы — взято в кавычки, так как персонажи яростно отрицают униформизм как идею. Но! Отрицая, ненавидя комсомол, а ещё — армию, партию, чиновников, одетых «по разнарядке», все эти ребятки создавали и — создают свою неповторимую и узнаваемую обёртку. Неформалы, сбегая от лычек, обретают значки. Для своих — ровно такая же «формальность». Подобно персонажам пинкфлойдовского фильма "The Wall", руша одну стенку, они тут же возводят новую — гораздо более крепкую. Помимо панкующей молодёжи, на экспозиции представлены и другие фотоработы Гаврилова — так или иначе касающиеся житья-бытья наших сограждан в 1970-1990-х годах. Тут и конкурсы парикмахерского искусства, и показы мод, и растерянная бабка в пустом гастрономе, что совсем уже не монтируется с вывеской "Молодёжные "униформы". Впечатление, что устроители хотели сделать персональную выставку замечательного фотомастера Гаврилова, но маркетологически это оказалось бы минусовым вариантом, тогда как объявить проект «насчёт неформалов» - это мощно и завлекательно! Экспозиция состоит из двух частей, вернее — из двух уровней: исторического и современно-креативного, посвящённого именно «молодёжным униформам», - как их представляют нынешние дизайнеры. Спешите видеть - здесь палитра смыслов и бездна воспоминаний!
Фотография "Стильные подруги" — две модные и грубоватые девчонки середины 1980-х. Начёсы, именовавшиеся «взрывом на макаронной фабрике», геометрическая линия прикидов, агрессия, жар, напор. Дикие кошки асфальтово-бетонных джунглей. Колготки-сеточки, громоздкие лаковые пояса. Не менее брутальны «Девчата из Люберец» 1988 года. Актуально: стиль юной бандитки, умеющей красиво прикурить и — хлёстко ответить на замечание. Это — лица тех, кто был рядом. Мне кажется, я знаю этих девчат, говорила с ними. Дискотека, рабочая окраина, резкие голоса, пачка "Явы". Эпатажный образ «маленькой оторвы», которая убежала из дома в поисках опасных приключений. Довольно часто эти крошки работали телефонистками, ткачихами или, например, швеями. Фотография "Швея-мотористка" - та же эпоха, но уже в иной плоскости. Девушка в рабочем халатике, с чистым — без косметики — лицом и только буйная причёска - "химия" намекает на то, что после работы начнётся дис-ко-те-ка! Цветное фото — сполохи и блики — моё поколение на концерте группы Modern Talking. Популярность этого дуэта в СССР была колоссальной — они ворвались в наш радиоэфир на волне ускорения и гласности. Не имея никакого отношения к политике и социальным проблемам, они явились в прямом смысле - «современным разговором». В 1987 году Томас Андерс и Дитер Болен выступили в Москве. Эффект разорвавшейся бомбы, ...начинённой, впрочем, карамельными песенками.
Другое дело — молодёжь, слушающая, точнее — исповедующая (sic!) серьёзную музыку. С металлом в голосе. Всё те же 1980-е. Исписанная стена подъезда в спальном районе. Много букв, нелепые рисунки, и откровение: «Алиса — это кайф». Группа "Алиса". Константин Кинчев. Один из кумиров и гуру. «И если кто-то думает так же, как я, / Мы с ним похожи точь-в-точь. / Мы вместе!» Подзабытое слово — кайф. Сейчас его употребляют много реже, а тогда — моё поколение осуждали за желание этого кайфа. О наркотиках речь не шла — кайфом называли «лёгкую жизнь», которую — по мнению комсомольских лидеров и стареньких журналистов — хотела вести молодёжь. Бары-дискотеки-фирменные кроссовки. Или — сделать ирокез и пугать начальников в кабинетах, «заливающих щеками стол», - по мнению всё того же Кинчева. Вот — панки 1980-х, а вот — их наследники 1990-х. Разные типы — первые настороженны и готовы к битве, а вторые — благодушны и расслаблены.
Игорь Гаврилов постоянно возвращается к уже заданным темам — сравнивает тех и этих. Галерея байкеров 1970-х и — 1990-х. У старшего поколения - как в песне "Машины времени": «Всё было впервые и вновь». Много энтузиазма и мало амуниции. А та, что есть, вся - ...какая-то выстраданная. А в 1990-х — просто милая тусовка. Девушка с распущенными волосами несётся на мотоцикле, рассекая ветер. На контрасте — умиротворённое фото "Молодожёны" конца 1980-х — все девы, кроме невесты, в голубом — по устоявшейся провинциальной моде. Так мирно и — по-обывательски уютненько. Что ждёт их всех? Слом системы. "Очередь в первый Макдональдс" - начало 1990-х. Унизительная жажда импорта и заграничных названий. Толпа страждущих. Ждущих. «Перемен! Требуют наши сердца!» - фотография с концерта Виктора Цоя. Кульминация — август-1991. Фабула «Защитники Белого Дома». Сосредоточенная решимость. И — усталость от прошлого. Не допустить возврата к застойному барахтанью, пятизвёздочным генсекам и «Лебединому озеру» по всем каналам! И? Ровно такие же мальчики в 1993 году придут к этому же Белому Дому. Тогда — лезли на баррикады за Ельцина, теперь — против Ельцина.
Гаврилов часто обращался к образу манекенщицы и — манекена. Это не стандартное фэшн-фото, к которому привыкаешь, листая глянцевые журналы. Это — репортаж из жизни. Даже по нескольким сюжетам, представленным на экспозиции, можно судить, как и — главное в какую сторону изменился статус модели. Манекенщицы Хабаровского Дома Моды 1980-х — красивые и тонкие, однако, ежеминутно сознающие низкий ранг. Их считали разнорабочими последнего сорта. И зарплата была соответствующей. Правда, иной раз и — для самых умненьких открывались перспективы — удачно выйти замуж за маститого деятеля искусств (научные боссы и дипломаты на подиумных дивах не женились). Вот — знаменитое фото, которое используют для высмеивания советской бытности. «Конкурс парикмахерского искусства» 1970-х — целый ряд «подопытных» богинь, сидящих под тяжёлыми колпаками сушуаров. А сверху — размашистый лозунг: «Новую конституцию СССР поддерживаем и одобряем!» Блеск и нищета советского сервиса. Женщины-модели — только «материал», они — совершенно неинтересны, а на этом фото — и вовсе сливаются в конвейерный ряд. Но грянули перемены, и обновлённому, точнее - «новорусскому» лайф-стайлу потребовалось шикарное оформление. Буржуазный формат прекрасной дамы, белль фам. Профессия манекенщицы и модели сделалась высокооплачиваемой и — одобряемой. Перед нами — рабочий момент в Модельном агентстве Point. Время действия – 1990-е годы. Мы не видим лица той смелой девицы, что пришла на кастинг — только её выразительную спину и затейливо изогнутую «корму». Автор преподносит нам глаза мужчин, отбирающих живой товар для реализации. Заинтересованность, смешанная с цинизмом. В продолжение конкурса парикмахеров 1970-х - киоск с париками 1990 года. Там — живые барышни, вынужденные замереть ради искусства. Тут — пустые очи бутафорских голов.
Как уже было сказано, выставка — двухуровневая, и фото-шедевры Игоря Гаврилова дополнены инсталляциями наших современников. Не сказать, что все представленные вещи и конструкции — с изюминкой. Чаще — без неё. Большинство — унылая и натужная пост-концептуальность в духе «икебана из огрызков». Единственное, что заслуживает внимания, это костюм "Кровосток" - антипод цветастому "Адидасу", который (впрочем, поддельный) носят гопники — обитатели городских хрущёвок. Чёрный вариант с красными каплями — вместо лампасов и полос на рукавах. Символ разнузданности, лихости и пацанства. Знак поножовщины. Лезвие бритвы — лезвие братвы. В целом же выставка — запоминающаяся, необычная. После такого вечера хочется писать мемуары. Но — лень!
