«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».
Евангелие от Иоанна 1:1
«Верую…во единаго Господа Иисуса Христа…Им же вся быша».
Символ Веры
В этом году не стало великого русского филолога Владимира Викторовича Фёдорова, он несколько месяцев не дожил до своего 80-летия. К сожалению, так получилось, что труды этого выдающегося ученика М.М. Бахтина недостаточно известны в современной России.
Причины, почему так вышло – очевидны. Он много десятилетий жил и трудился в Донецке, где возглавлял кафедру Русской литературы в Донецком национальном университете. Что это означало на практике – насильственную (после 1991 года) оторванность от Большой России, а с 2014 года ещё и жизнь в ситуации необъявленной войны коллективного Запада и их киевских марионеток против народа Донбасса.
Между тем, то, что открыл и прописал в своих трудах Фёдоров – является, по моему глубокому убеждению – несомненным прорывом в современном дискретном и эклектичном филологическом знании. Это попытка целостно осознать всё более распадающийся на кусочки и фрагменты наш мир с помощью единственного годного для этого инструмента – филологии, понятой как Благовествование. На основе Великой русской литературы, которая в своём стержневом течении (Пушкин, Гоголь, Гончаров, Достоевский) пронизана, по общему признанию, евангельским мироощущением. Необходимо отметить также, что литература выбрана Фёдоровым в качестве основы своего Благовествования не только потому, что она является основным «материалом» филологического исследования, но по онтологическим причинам. Именно в ней, по убеждению учёного, преодолевается «человеческое слишком человеческое» (Ф.В. Ницше).
Я благодарю за неоценимую помощь в подготовке этой публикации профессоров Донецкого национального университета А.А. Кораблёва и В.М. Калинкина. Ниже приводятся основные тезисы учения В.В. Фёдорова.
Слово
Слово есть не только абсолютно первичный субъект бытия, но в известном смысле и единственный, поскольку все прочие существования суть превращённые формы бытия Слова.
Слово было субъектом совершенного бытия, быть недовольным которым у него не было причин. И тем не менее оно отказывается от прямой и непосредственной формы своего бытия и превращает себя в физический космос – субъекта наиболее низкого по своему статусу существования. Возникает вопрос о причине.
…Мы отвечаем на этот вопрос следующим образом. Слово – субъект, содержанием которого является Любовь. Любовь – это, следовательно, такая ценность, которая может существовать только в «словесной» форме. Вместе с тем она – ценность, которая как бы «дана» Слову, обладание этой ценностью ему ничего не стоит и, так сказать, ни к чему не обязывает. Слово не хочет быть просто «вместилищем» (или «носителем») любви. Поэтому оно отрицает своё онтологическое состояние как простую для себя данность и хочет быть причастным к появлению такой ценности, как любовь, и, следовательно, к форме, способной её осуществить, т.е. Слово отменяет себя, чтобы создать себя самому. Речь идёт не об исправлении каких-то «дефектов» своего бытия, но о том, чтобы стать творцом себя самого...
Таким образом, «история» превращённого бытия Слова разворачивается между двумя событиями: Слово превращает себя в телесный космос; космос, претерпев ряд онтологических преобразований, становится Иисусом Христом, осуществляющим акт обратного превращения. Слово восстанавливает непосредственную форму своего бытия, и любовь – как содержание этого бытия – становится уже не данностью, а достигнутостью.
Происхождение языка
Потребность в языке как средстве общения появилась, конечно, сразу, же, как появился телесный человек...
Почему ему нужен язык? Потому, что в границах телесной действительности он является телесным существом, но вместе с тем он – как человек – телесным не является. Телесность это его состояние, не-должное, но обусловленное такими причинами, которые не могут быть устранены без изменения самого человека. Человек-Космос превращает себя в совокупность телесных людей и ей становится. Если человек и человек общаются в телесной действительности, язык им не нужен: им достаточно биологического инстинкта. Язык необходим не телесному человеку, а тому, кто превратил себя в него. Эта необходимость имеет ясно выраженный онтологический характер: человек воображает себя в того, о ком он высказывается, и таким образом становится субъектом превращено-языкового бытия.
Происхождение космоса
Слово превращает себя в физический космос и – в определённом отношении – им становится. «Определённый» здесь – не только «конкретный», но, главным образом, «не единственный». Т.е. Слово, првращаясь в космос,не отождествляется с ним онтологически. Нельзя сказать: то, что было до превращения Словом, после стало физическим телом. Слово не престало существовать, а если это так, то остаётся и словесный способ бытия. Речь идёт не об исчезновении Слова, но о перемене его онтологического состояния. Состояние же это, следует признать, изменилось весьма радикальным образом. Поскольку Слово становится субъектом превращённого бытия, а это бытие совершается посредством другого по своему типу существования, следовательно, возникает другой субъект, вместе с ним возникает и вопрос о соотношении двух субъектов существование – Слова и физического космоса.
Космос организован тектонически. Слово – архитектонически. Космос однопланов в онтологическом отношении. Одноплановость, конечно, не следует понимать как примитивность, элементарность (это, скорее, свойственно архитектонике): все «загадки космоса» сосредоточены в плане физического существования. Слово архитектонично, поскольку телесный («космический») план, который для космоса является всем бытием (поэтому термин «план» не является для него – в рассматриваемом сейчас онтологическом состоянии – актуальным), для Слова, действительно, лишь «план»: космос – «план» Слова .
Превращённое бытие
Космос, в одной онтологической перспективе, существует как суверенный субъект, осуществляемый физическими закономерностями; в другой онтологическойперспективе он существует как творимый: физические закономерности суть практические формы активности словесных сверхзаконов. Они осуществляют Слово, но так как они активны не в прямой, а в превращенной форме, то и субъект, ими осуществляемый, является субъектом превращено-словесного бытия. Космос, таким образом (во второй онтологической перспективе), является субъектом творимого бытия, а Слово – творящего. Речь идет именно о бытии, а не о деятельности: Слово – субъект бытия, а не субъект деятельности. Таким образом, «творящее» и «превращенное» (бытие) суть синонимы.
Обратное превращение
Превратив себя в космос, Слово тем самым начинает осуществлять свой замысел: восстановление любви как востребованной ценности, и это событие предстает как осуществляемая потребность в любви как высшей ценности…
Событие преобразования, как мы могли заметить, направлено в сторону, противоположную той, в которую был направлен акт превращения: если превращение Слова в космос условно определить как «перспективное», то превращение Слова снова в себя следует определить как «ретроспективное». Слово превращается в «обратную» сторону. Это соображение позволяет нам восстановление Словом своей непосредственной формы бытия (а также любви как «нормального» содержания бытия Слова) считать результатом обратного превращения…
Событие обратного превращения – не мгновенный акт, а долгий путь онтологического самопреобразования Слова, событие формирования субъекта, для которого любовь является такой же потребностью, как и для Слова. Этот субъект – человек.
Человек
Слово, имея в виду конечную цель восстановить свою исходную непосредственную форму, должно создать такого субъекта, для которого конфликт Слова практически существует как его конфликт. И тут мы должны предположить известную стадиальность в формировании такого субъекта. Первая стадия – космос физический, вторая – космос растительный, третья – космос органический. На этой стадии завершается телесный цикл и следует переход к сверхтелесному.
Происхождение человека
После органической стадии существования космоса, которая является высшей из телесных форм существования, космос вступает в следующую стадию своего онтологического развития – «человеческую». Это означает, что космос превышает свою телесность и становится субъектом, бытие которого осуществляют языковые формы. Теоретически человек является одним из вариантов превращено-языкового бытия, но так как в настоящее время и для нас она является единственной, то между «превращено-языковой» и «человеческой» формами бытия можно поставить пока знак равенства. Итак, по причине достижения космосом превращено-языковой формы бытия на Земле появились («произошли») люди.
Целое человека
М. Бахтин выдвинул понятие «целое человека», и оно весьма точно отражает ту величину, которая является субъектом человеческого бытия…
Телесный человек – существо, в которое превращает себя целое человека, и не имея представления о том, кто себя превращает в телесного человека (и им становится), мы, конечно, не должны думать, что знаем человека…
Телесный человек, как и телесный космос, «вткан» в целое человека, т. е. субъекта превращено-языкового бытия, и из представления о целом человека следует исходить, предпринимая попытку понять, что такое человек…
Целое человека осуществляется законами языка, но так как они активны только в превращенном виде, то человек в настоящее время является субъектом превращено-языкового бытия.
Собственно человек
О том, что человек – сложное существо, давно и хорошо знают. Характеристику «сложное» при этом относят к одному существу («человеку»). Наше утверждение состоит в том, что человек: а) «состоит» из по меньшей мере двух субъектов бытия; б) каждый из них является сложной бытийной величиной, в) соотносящейся с другой также весьма непростым образом.
Лишь по отношению к одному из этих субъектов можно сказать, что он – субъект человеческого существования. Так как второй субъект есть чисто животное существо, то возникает потребность в понятии «собственно человек», поскольку «симбиоз» субъектов человеческого и животного существований мы тоже называем человеком. Здесь может представиться, что «собственно человек» – это аналог «души», следовательно, наши рассуждения – это посягательство на душу, попытка ее «оттеснить». Суть ситуации в том, что душа мыслится как «сторона» человека, противная другой – тоже «стороне» – телесной. Наша же точка зрения состоит в том, что человек – не единство «сторон», а единство «субъектов» (существования). Душа – «сторона» человека; собственно человек – субъект существования, противоположный животному субъекту, но образующий вместе с ним онтологический симбиоз, который мы также называем человеком.
Поэт
Эстетическое бытие, будучи «словесным» по типу, не является настолько энергичным онтологически, чтобы разрешить онтологический конфликт человека. Конфликт отдельного человека оно, однако, разрешить в состоянии. Тем самым эстетическое бытие оказывается не только «схемой» события, которое предстоит пережить человечеству, совершающему обратное превращение, но и дает ему онтологический опыт для его свершения: человек оказывается «подготовленным» к нему. В этом мы видим достоинство и необходимость существования эстетического автора...
Что является причиной стремления человека к созданию и восприятию поэтических произведений? – Онтологическая недостаточность: в пространственно-временной сфере существует субъект жизненного (= животного) существования; по причине естественного желания человека быть субъектом все же «человеческого» бытия он стремится восполнить свое жизненное существование человеческим. Для этого ему не нужно предпринимать ничего чрезвычайного: достаточно вообразить себя в кого-либо или во что-либо. Акт воображения непременно включает в себя онтологический план: воображающий превращает себя в того, кого он воображает, и им становится. Воображающий становится воображаемым в онтологическим контекстом, в который он также воображается и превращается, хотя и не намеренно. Этот контекст входит в состав бытия воображающего, из чего следует, что воображающий не является лесным существом и что его бытие совершается вне телесной действительности.
Человек постоянно является воображающим, вследствие чего он постоянно является человеком и ощущает себя человеком. Человек по большей части удовлетворяется тем минимумом, который он в себе поддерживает, – в основном как высказывающийся. Высказывание – наиболее распространенный способ воображения. Однако появляются (крайне редко) люди с огромным онтологическим потенциалом. Они становятся или религиозным людьми или художниками (в широком значении слова), среди которых занимают свое место и поэты. Поэт открывает онтологическую и ценностную перспективу там, где для обычного человека она исчерпывается.
Если в обыкновенном человеческом существовании воображающий как бы «обслуживает» жизненно актуального человека (обсуждая какую-нибудь жизненную ситуацию), то в бытии поэта онтологический фокус смещается с животной формы на человеческую. Человеческая форма бытия бывает двух видов: языковая (низшая) и словесная (высшая). Поэт и является субъектом превращенно-словесного бытия.
В поэте, таким образом, с наивысшей в настоящее время активностью реализуется онтологический потенциал человека. Через поэта человек осуществляет свои бытийные возможности. Поэт интересен не потому, что он по-своему отражает наличную действительность и жизнь как свойственную ей форму существования, но потому, что он осуществляет такой тип бытия, который, будучи «человеческим», т. е. присущим каждому человеку, с такой степенью энергии, которая позволяет человеку составить представление о себе самом и о целях своего бытия.
