В 1975 году Сергей Сергеевич Орлов, поэт-фронтовик (22 августа 1921 г. — 7 октября 1977 г.) написал одно из самых известных своих стихотворений:
Когда это будет, не знаю:
В краю белоногих берез
Победу девятого мая
Отпразднуют люди без слез.
Поднимут старинные марши
Армейские трубы страны,
И выедет к армии маршал,
Не видевший этой войны.
И мне не додуматься даже,
Какой там ударит салют,
Какие там сказки расскажут
И песни какие споют.
Но мы-то доподлинно знаем,
Нам знать довелось на роду,-
Что было девятого мая
Весной в сорок пятом году.
Тогда отмечалось 30-летие Победы, Советский Союз был на пике своего могущества и только входил в пике «разрядки». А больше всего в этом на вид вроде бы простом, понятном и непритязательном (чего стоят хотя бы повторение «знаем—знать» в последней строфе?) стихотворении, идущем от самого сердца автора, интересны три момента. Первый — 9 мая 1975 года министр обороны, маршал СССР Антон Андреевич Гречко, закончивший Великую Отечественную генерал-полковником, военного парада на Красной площади не принимал, поскольку такового просто не было. Войска и техника проходили по брусчатке перед ленинским мавзолеем только 7 ноября, в день Великой Октябрьской социалистической революции — так тогда было принято по весьма понятным идейно-политическим соображениям. Второй — «какие там сказки расскажут»: в этой строке нет никакого «диссидентства», но есть прямое указание на то, что про Победу и Великую Отечественную войну рассказывали и будут рассказывать «сказки», независимо от их содержания, которое может меняться. И, наконец, третий — «выедет к армии маршал», то есть армии в описанном будущем предстоит не только существовать, но и сражаться всерьёз, и побеждать — иначе откуда там быть маршалу, а также празднованию Дня Победы 9 мая?
Собственно, это и есть поэзия — когда буквально одной строкой передаётся то, что по-другому не сообщишь и в целых томах. И то, что вызывает мгновенное понимание у «своих», — тех, кто слышит или видит эту «шифровку». Это я к тому, что Сергей Орлов — поэт. Русский поэт. И поэт советский. В этом не может быть никаких сомнений. Неприятия — да, сколько угодно. Вершиной такого неприятия можно считать слова Иосифа Бродского, который называл Орлова «полным ничтожеством». С его точки зрения, наверное, так оно и было — другие «шифрокоды», другая «матрица», «сумбур вместо музыки», то есть «варварская совковая тарабарщина» вместо поэзии…
Вообще, этот момент весьма значим — например, Дмитрий Галковский, вполне англофильски примеряя на себя роль сэра Френсиса Дрейка, невозбранно грабящего культурные «корованы», проводил чуть ли не судебно-филологические процессы над советской поэзией как высшим («поэзия — порча языка») выражением стихии «уткоречи» (она же — «речекряк» Оруэлла). И то, что «культура отрицания» советского прошлого в разных формах продолжает господствовать в современной российской культуре, ничуть не удивляет. Поэтому, вспоминая сегодня Сергея Сергеевича Орлова и его творчество, мы вольно или невольно ограничиваем господство — во всяком случае, господство над самими собой — этой «культуры отрицания», получившей сегодня уже глобальный размах.
Вот он на фото, Сергей Орлов, бравый молодой танкист, а за спиной у него — танк КВ-1. Судя по наличию гвардейского значка и отсутствию погон, эта фотография, скорее всего, относится к лету 1942 года и сделана во время учёбы в Челябинском танковом училище, следовательно, снимок ещё не фронтовой. Но первая книга стихов "Фронт" (изданная Челябгизом «на двоих»: курсанта С.С. Орлова и лейтенанта С.А. Тельканова, — десятитысячным тиражом с предисловием Льва Никулина) к тому времени, возможно, уже увидела свет. Во всяком случае, авторский экземпляр, отосланный поэтом своей матери, Екатерине Яковлевне, датирован 14 августа 1942 года.
двойной клик - редактировать галерею
По свидетельству людей, близко знавших Гуньку Шарова (Шаров — фамилия отчима, родной отец поэта, Сергей Николаевич скончался в июле 1924 года) в детстве и юности, он, сын сельских учителей из села Мегры у Белого озера, всегда тянулся к чтению, к технике, к техническим знаниям: «Сергей возился с машинами — невиданными игрушками в деревне того времени. Посылали ему их родственники из Ленинграда, и привозил из командировок отчим. Были у Сергея цветные железные трамваи, троллейбусы, автомобиль и даже танк». Размышлял о тайнах мироздания, о происхождении человеческого разума, читает Циолковского и даже начинает писать поэму о нём, последнем пророке и первом технологе русского космизма. То есть не только осмысливал, а переживал все эти знания в себе. «Полное ничтожество», как же?! Сказали бы ещё: «недочеловеки» (впрочем, что это я? — уже тысячи раз сказали, и с упоением продолжают повторять. — В.В.).
«За слоем Хивсайда, за лёгкою пылью…» — это написано им в 1946-м (слой Кеннели—Хевисайда, слой Е ионосферы, расположенный на высотах 90-120 км, ныне считается нижней границей «настоящего» космоса).
«Мы ещё на дальние планеты / Корабли Союза поведём», — в 1945-м.
«А с Земли в упор на мир глядит
Человек упрямый и смятенный,
Сколько человеку предстоит
Дела в неизведанной вселенной», — тогда же, в год Победы.
Так что хрестоматийное, 1944 года, стихотворение, без которого невозможно говорить о творчестве Сергея Орлова:
Его зарыли в шар земной,
А был он лишь солдат,
Всего, друзья, солдат простой,
Без званий и наград.
Ему как мавзолей земля —
На миллион веков,
И Млечные Пути пылят
Вокруг него с боков.
На рыжих скатах тучи спят,
Метелицы метут,
Грома тяжёлые гремят,
Ветра разбег берут.
Давным-давно окончен бой...
Руками всех друзей
Положен парень в шар земной,
Как будто в мавзолей... — вовсе не случайная удача или чудесное прозрение-пророчество, а художественная концентрация личного опыта поэта. Он, лейтенант, командир взвода тяжёлых танков, к тому времени уже больше года сражался на передовой, в последнем из боёв (12 февраля 1944 года у Новгорода) горел в своём КВ, но всё-таки выжил…
А один из самых близких школьных друзей поэта, гвардии лейтенант Иван Прокопьевич Малозёмов погиб 31 января 1943 года в центре Сталинграда, совершив танковый таран, посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. В победном мае 1945-го Сергей Орлов написал посвящённую другу поэму "Командир танка":
Мой товарищ юности, которую
В сорок первом горестном году
«Юнкерсы» разбили двухмоторные —
В пламени, в развалинах, в чаду…
Знает, шедший большаками длинными,
Опалённый, чёрный, как июль, —
В эти дни мы сделались мужчинами
Не в любви, а после первых пуль.
двойной клик - редактировать изображение
Конечно, всё начиналось иначе. «И если для несведущих людей было дивом опубликованное в 1938 году сообщение о присуждении Сереже Орлову, ученику восьмого класса Белозерской средней школы, первой премии за стихотворение "Тыква и три огурчика" на всесоюзном конкурсе школьников на лучшее стихотворение, то для меня и остальных близких его друзей — отнюдь нет», — рассказывал об этом через много лет ещё один «товарищ юности» Сергея Орлова, тоже писатель-фронтовик Сергей Викулов.
Стихами белозерского восьмиклассника восхитился глава жюри этого конкурса, уже тогда «живой классик» советской детской литературы Корней Чуковский, который в своей статье, опубликовано главной газетой Советского Союза, органом ЦК ВКП(б) "Правда" привёл две строфы:
В жару растенья никнут,
Бегут от солнца в тень.
Одна лишь чушка-тыква
На солнце целый день.
Лежит рядочком с брюквой.
И кажется вот-вот
От счастья громко хрюкнет
И хвостиком махнёт.
Со следующим комментарием: «Стихи обрадовали меня своей очаровательной детскостью. Так и видишь озорную физиономию их юного автора. Придавать динамичность неподвижному образу — эта склонность детского ума нашла здесь блестящее свое выражение…» Может быть, не только склонность детского ума, но и литературный опыт самого Чуковского, который прекрасно понимал, что лучшей иллюстрации к сталинскому тезису о том, что «жить стало лучше, жить стало веселее!» — не найти. После такого всесоюзного признания стихи юного поэта стали широко публиковаться не только в районной, но и в областной прессе, была даже публикация в "Комсомольской правде"… Сергей Орлов, который целый год учёбы (тот самый восьмой класс) пропустил по болезни, закончив школу, летом 1940 года сдал вступительные экзамены на исторический факультет Петрозаводского госуниверситета, успешно отучился на первом курсе, активно участвовал, как тогда говорили, в общественной жизни, играл в студенческих командах по хоккею с мячом и волейболу. На фронт со своими друзьями по общежитской «коммуне» ушёл добровольцем…
«Ноосфера победит!» — писал под залпы контрнаступления Красной Армии в Московской битве академик Владимир Иванович Вернадский, создатель концепции ноосферы и выдающийся геохимик, стоявший у истоков отечественного атомного проекта. И Владимир Вернадский, и Иосиф Сталин, и Сергей Орлов, и множество советских людей были неотъемлемой частью этой ноосферы: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»
Никто не говорил, что Победа будет лёгкой и быстрой, все пропагандистские иллюзии на этот счёт: «на чужой территории, малой кровью…», — исчезли почти сразу. Но в Победе, несмотря на силу, коварство и бесчеловечную жестокость агрессоров, сомнений не было. Обожжённый, брошенный любимой девушкой поэт уже после войны написал:
Вот человек — он искалечен,
В рубцах лицо. Но ты гляди
И взгляд испуганно при встрече
С его лица не отводи.
Он шел к победе, задыхаясь,
Не думал о себе в пути,
Чтобы она была такая:
Взглянуть — и глаз не отвести!
Да, потом и отводили, и предавали, и забывали, что:
Мир — такой, могло какого
Очень запросто не быть.
За него сгорел под Псковом
Полк, меня учивший жить…
При всем очевидном несовершенстве — мир. Не рай, но — мир. Которого так и не увидели миллионы соотечественников поэта, наших соотечественников: друзей, близких, родных. «Без меня народ неполон», — написал Андрей Платонов. Россия так и живёт — «неполным народом», с Великой Отечественной — особенно, не успевая заживлять всё новые и новые раны. Сергей Орлов вернулся с войны уже в апреле 1944-го, по состоянию здоровья. По состоянию сердца он оттуда не вернулся никогда, до конца оставаясь на уже незримой линии фронта…
В ноосфере мёртвых нет. С юбилеем, Сергей Сергеевич! Мы с вами!
