В и без того не самых тёплых российско-норвежских отношениях наступил очередной ледниковый период. Тянущаяся с июня грандиозная эпопея с недоставленными вна Шпицберген грузами для наших шахтёров наконец завершилась. 8 июля 20 тонн контейнеров, включающих в себя продукты питания, запчасти и прочее оборудование для подготовки к зиме, прибыли судном в Баренцбург. Но как же долог был путь всех этих необходимых припасов! На какое огромное количество просчётов отечественной дипломатии прошедших лет указала эта позорная заминка!
В конце апреля нынешнего года Осло ограничил транспортировку любых коммерческих грузов российскими автоперевозчиками и запретил отечественным судам, за исключением рыболовных, заходить в местные порты. Далее в середине июня, на фоне массовой антироссийской истерии, Норвегия остановила на норвежско-российской границе фуры с грузом для доставки на доставку в Шпицберген. Тогда министр иностранных дел Норвегии Анникен Хюитфельд объяснила подобное решение общеевропейскими санкциями, запрещающими проездпровоз по норвежской территории российских грузов «не первой необходимости». По факту же, воспользовавшись бюрократической лазейкой, Хюитфельд призналась за всю Норвегию, что еда, лекарства, строительные материалы и запчасти – это в условиях крайнего севера продукты отнюдь не первой необходимости. Это, по всей видимости, средства распространения политического влияния РФ.
Реакция не заставила себя долго ждать. 29 июня Министерство иностранных дел России вызвало на ковёр временно поверенную в делах Норвегии Сольвейг Россебё. Ей было заявлено «о неприемлемой ситуации вокруг блокируемой норвежской стороной доставки на Шпицберген грузов, предназначенных для обеспечения работы ФГУП "Государственный трест "Арктикуголь". В последующие дни о ситуации высказались первые эшелоны Думы и Кремля: Лавров («Мы направили официальный запрос с настоятельным требованием объяснить нам, как <…> всё сочетается с обязательствами Норвегии по договору о Шпицбергене 1920 года»), Косачёв («Пусть эти «дипломаты» прочитают сначала Соглашения по Шпицбергену и найдут там что-то про право нарушить его под предлогом санкций»), Клишас («В очередной раз имеем дело с состязательным толкованием применимого международного права. Существует ряд чисто юридических аргументов, обосновывающих обратное»). Большинство наших политиков ссылались на Парижский договор аж 1920 года, по которому ряду стран предоставлялась возможность добычи сырья на Шпицбергене. Позже, с начала 1930-х годов, из-за нехватки топлива в европейской части СССР советские промышленники, организовав трест "Арктикуголь", в соответствии с трактатом осваивали угольные месторождения архипелага. Хоть с тех пор утекло много воды, своё присутствие на архипелаге сегодня продолжают поддерживать только Норвегия и Россия. Однако на что ещё мог сослаться Осло в попытках нарушить почти вековую историю отечественной угледобычи на Шпицбергене? Правильно – на «медвежью» услугу.
В российском инфополе 5 июля возникло новое слово – денонсация. Резкое появление этого термина, обозначающего отказ государства от выполнения договорных обязательств, было связано, естественно, со шпицбергеновской ситуацией и с соответствующим поручением Володина думскому Комитету по международным делам. Тогда на заседании нижней палаты парламента депутат от КПРФ напомнил про русско-норвежский договор о разграничении морских пространств в Баренцевом море. Хотя, строго говоря, дипломатическое понятие «разграничение» в словах Матвеева не прозвучало: «175 тысяч квадратных километров Баренцева моря мы уступили Норвегии». Депутат прилюдно напомнил о договоре 2010 года, который должен был способствовать «взаимодействию арктических стран». К слову, само существование подобного соглашения, а тем более его ратификация в Госдуме – печальная страница президентского срока Дмитрия Медведева.
Всё дело в том, что после грузино-осетинского кризиса 2008 года всё тогда ещё далёкий от резкой риторики железного канцлера "Телеграма" Дмитрий Медведев зачастую принимал, мягко скажем, противоречивые решения. И одно из них как раз касалось Баренцева моря и архипелага Шпицберген.
Несмотря на то, что парижское соглашение 1920 года разрешало добычу сырья более чем 50 государствам, Норвегия практически сразу нашла несоответствия между Конвенцией ООН о морском праве и подписанным договором. Такая логика привела Осло к забавному умозаключению, что прибрежная зона архипелага принадлежит исключительно норвежскому народу и может быть облекаема, скажем, таможенными налогами. В свою очередь, советская дипломатия настаивала на ином способе определения границ – строго по 35-му меридиану. Вопрос пытались разрешить в 1970-х, но фактическое разделение произошло только в 2010 году, когда и Россия, и Норвегия подписались под, казалось бы, «компромиссным» договором. По нему в упомянутых уже 175 тысячах квадратных километрах Баренцева моря отменялся мораторий, и господа норвежцы отныне могли развивать нефтегазовые месторождения и вылавливать рыбу. Подписание происходило 15 сентября 2010 года в Мурманске, и, что иронично, визу от Осло тогда оставлял Йенс Столтенберг, который сегодня известен в качестве генерального секретаря НАТО. В те времена для моложавого норвежского премьер-министра Столтенберга это была стопроцентная дипломатическая победа, подготовившая почву его будущего перехода на высочайшую должность в неприятельском нам военно-политическом блоке. И справедливо будет спросить, а с чем остался Дмитрий Медеведев? Верно – с резкой и популистской риторикой в телеграм-канале. Вот только многословие и колкие выпады в сторону западных политиков не накормят и не обогреют 600 русских ртов на Шпицбергене. И не отменят недочётов прошедших лет.
