"ЛИМОНКА" В ТЮРЬМУ. 2000-2011: Сборник/Редактор и автор послесловия Захар Прилепин. Составитель Алексей Волынец. — М.: ЗАО Издательство Центрполиграф, 2012, 414 с.
Лет пЯть назад был на праздновании дня рождения друга. Во время застолья то ли по радио, то ли на СD-сборнике прозвучал дурацкий шлягер Чижа "Русская": "Ой, хочу чаю, хочу чаю, чаю кипячёного. Ой, не мажора я люблю, а политзаключенного". Отец друга, очаровательный человек, классический (анти)советский интеллигент проникновенно сказал: "Да, ребята, а вы ведь и не понимаете, что такое политзаключённый".
Ох, как он ошибался. На тот момент я уже не просто представлял, но был лично знаком или знал по имени-фамилии-истории не один десяток самых настоящих политических заключенных. Пусть репрессии и скрывались под псевдонимами "хулиганство", "экстремизм", "терроризм". И относились они не к "эпохе тоталитаризма", а к нашему распрекрасному демократическому времени. Особенно много их было в ныне запрещённой Национал-большевистской партии, а все авторы "Лимонки в тюрьму", за исключением "депутата в железной маске" Юрия Шутова, — в разное время состояли именно в НБП.
Егор Холмогоров после встречи политологов с Путиным резюмировал тщетные попытки замолвить слово за нынешних узников: "Политзаключенный для него это Мандела". Вот и получается, что за мирные акции протеста, бесконечно далёкие от экстре- мизма и насилия, власти реагировали с абсурдной жестокостью: тюремные сроки за проявления "политического театра". А когда даже реальные геополитические прорывы или макроэкономические успехи ложатся на дикую несправедливость в отношении граждан страны устойчивость системы под очень большим вопросом.
"Мир Бутырки. Хата 96. "Привет, мужики!" Нас, вновь прибывших, человек 10. Полхаты на прогулке, поэтому переполненность бросается в глаза не сразу. В дальнейшем ситуация будет напоминать метро в час-пик: на одного выбывшего — 5-10 прибывших. Матрасов, подушек, белья, посуды — нет. "И не будет", как скажет потом на обходе начальник. Призывов в Бутырку всё больше, а мест столько же. Надо ждать этапа. А нового ничего нет. Всё уже украдено до нас. И не нами. С бельём и посудой помог общак. Зэки — не чиновники: знают, что людям нужно.
Спать. Лёг спать впервые за три дня. Проспал обед и ужин. Спим в две смены. На 37 коек 70 человек" (Дмитрий Бахур).
Не случайно международные правозащитные организации содержание в наших СИЗО приравнивают к пытке. Да, на этих структурах стоят клейма политической ангажированности, но это случай, когда их оценка более чем оправдана.
Сложно понять, чего хотели добиться инициаторы и кураторы процессов и неадекватных приговоров. Подавить, напугать? Судя по результату, явно не удалось: все авторы и герои книги так или иначе занимаются общественной деятельностью, дезертиров нет. Зато множество внимательных и талантливых людей увидели ад современной российской тюрьмы и описали его.
"Лимонка в тюрьму" — это антропология и онтология мест заключения, суровые и, порой, шокирующие законы тюремного мира. Школа выживания: физического и духовного. Стихи, истории, "полезные советы", вплоть до полноценных тюремных дневников Сергея Соловья, Максима Громова, Натальи Черновой. Наверное, можно было бы больше привлечь Игоря Гаркавенко, его тексты стоят отдельной книги, начиная с концептуальных работ (отрывок "Тюрьма: метафизика и диалектика" мы публиковали в полосе "Zэк") и заканчивая остроумными зарисовками. Ещё помню отличный рассказ Виталия Каткова "Капеллан", написанный по следам акции нацболов в поезде "Москва—Калининград" на белорусско-литовской границе.
В любом случае, "Лимонка" срабатывает в сознании читателя. Это важная и страшная книга.
"Одна из мерзостей либерального общества — всем известные питерские Кресты (ИЗ 45/1). Тюрьма, построенная ещё Екатериной, но в наши дни ставшая эталоном концлагеря и беспредела. Следуя за своими западными подельниками, кремлёвские демократы объявили мораторий на смертные казни, но создали в следственных изоляторах России такие условия, что люди, в них содержащиеся, не доживают до суда или выходят на волю инвалидами. А ведь в СИЗО сидят в большинстве люди не осуждённые, то есть вина их даже по этим законам не доказана и не признана судом, то есть юридически они невиновны… Зачастую человек, попадая даже по ложному (как потом оказывается) обвинению за решётку, теряет всё: работу, прописку, здоровье. Таким образом, система фактически выбрасывает его на обочину жизни — сначала на помойки и в подвалы, а позже опять в тюрягу за мелкую кражу, совершённую от безысходности" (Андрей Гребнев).
"Лимонка в тюрьму" — это настоящая картография мест заключения России и бывшего Советского Союза. Московские СИЗО, Кресты, Бельгоп, Симферопольский централ, тюрьма "Илгуциемс", Днепропетровская исправительная колония, Башлаг. Настоящая Другая Россия, билет в которую можно получить задаром, бесследно пребывание там не проходит, а возвращения обратно никто не гарантирует.
По прочтении этой книги становится безусловно ясным одно: российской тюрьме тоже нужна реформа, и здесь пригодятся любые проекты, даже самые утопические.
