Владимир КУТЫРЁВ. Время Mortido. — СПб.: Алетейя, 2012, 336 с. (Тела мысли).
Вот книжка. Посвящена она то страшному расчеловечиванию организма, а то смешному очеловечиванию агрегата. Героев в книге трое: идеальный математик, идеальный физик и реальный философ. Идеальный математик, как козленок в мультфильме, всё время предлагает всех и вся сосчитать; физик спешит придумать машины, нужные математику для счёта; а философ либо грустит, либо бьётся с физиком, математиком или другими философами.
Коротко: автор "Времени Mortido" выступает против метафизического убийства homo sapiens, он призывает: "Больше жизни!" Доктора Кутырёва беспокоит состояние здоровья человечества: он констатирует увлечение протезами. Сначала простыми деревяшками, затем механизмами и, наконец, "мозговыми насадками". Философ опасается, что жизнь "уйдет в цифру". Перенесется в компьютер, а программисты и инженеры породят такой феномен, как "киберсубъект". Это будет мыслящее существо, живущее в памяти ЭВМ, реализующее себя в её процессоре.
Безусловно, опасность применения "электроарифмометра" повсюду в жизни велика, но угрожает ли компьютер главной способности человека — способности мыслить? Сможет ли счётная машина заменить человека? А стать человеком?
На первый вопрос ответ дан давно: "Да, во многих областях". На второй напрашивается ответ: "А вот это вряд ли".
Книгу с удовольствием прочтет гуманитарий-традиционалист. Но вот что скажет о ней физик? Ну: "Работа парадоксальна, ибо из не всегда корректных посылок автор делает правильные выводы. Его алармизм высок, но пытается он извести под корень не тех, кого следует".
Несовпадение точек зрения в системе писатель/читатель делает работу с трудом Кутырёва увлекательной. Зачем человеку общаться с тем, кто с ним согласен?
Когда ко "Времени Mortido" подходишь с такими мерками, книга о борьбе физиков и математиков, с одной стороны, и философов и философов — с другой, покажется захватывающе интересной.
К математикам у нас привыкли относиться примерно как к жрецам, которые мыслят интегралами и прочей премудростью, что смертным не дадена. А к физикам — утилитарно: они реакторы делают, чтобы дома тепло было. Математик, когда работает с матрицей или тензором, играется, условно говоря, только с матрицей или тензором. Ну, еще он, если хорош, играется с самой математикой, т.е. интересуется, какие возможности скрыты в ней как в языке. Это исчислимо, поэтому такую работу можно поручить автомату. Пусть непростому, но всё же: математика — голый формализм, этим она ценна.
При этом сама она ничего в мир и в его картину не привносит. Не знала Греция нуля — не знала его и математика. Без нуля обходился Рим, а позже и мы — русские. Задумался мир о бесконечности и мгновении — появилось дифференциальное исчисление. Математика на мир отзывается, но не смотрит. Она сама для себя мир. Она и есть Вселенная, олам Адам Кадмон каббалы. Просто так математик и не заметил бы ни интегралов, ни производных — мало ли хлама по углам?
Но к нему обратился философ — и математик постарался.
Иначе с физиком. Этот работает, например, с тем же тензором или матрицей. Описывает объект с их помощью, по правилам ММФ (методов математической физики) оперирует моделью, получает результаты, выясняет, что им соответствуют эффекты в поведении объекта, и! В конце концов, перед физиком становится во весь рост вопрос: а почему мир устроен так, что его корректно описывает математика? Почему то, что есть в математике, обязательно рано или поздно находится в наблюдаемой вселенной? Физик превращается в метафизика и начинает понимать, что человек есть нечто большее суммы его реакций и исчислимых мыслительных алгоритмов. Да, можно поручить комбинаторику электронным цепям, но станет ли такая цепь разумом? Как кажется физику, для человека самым важным является целеполагание, а оно задается извне. Зряче лабиринт разрешается лишь снаружи. Изнутри его можно покинуть лишь случайно. Или следуя формальным алгоритмам.
Итак, физики и математики — из разных родов войск. Иногда они объединяются для решения частных задач, но общие задачи — суть и причина бытия — решают поодиночке, а не институтами и не отраслями знания. Ни физик, ни математик не являются врагами виталиста Кутырёва. Враг умного философа — философ глупый.
Нам представляется: нет по-настоящему умных "киберпанков", которые не понимали бы, что "компьютерная личность" проблематична. Глупые принимают "Джонни Мнемоника" за руководство, но забывают, что даже в новелле Уильяма Гибсона приказы отдаются человеком. Умные скрывают: их "когнитивизм" есть оружие тех, кто принимает и будет принимать решения, даже когда планета окажется заселенной процессорами, объединенными в единую вычислительную сеть, а ненужные в хозяйстве морлоки останутся в хомопарках для развлечения элоим.
Для того, чтобы этого избежать, нужно разбивать не машины, но головы тем философам, которые лукаво скрывают цели всеобщей компьютеризации. Вывод из философского труда неожиданный, но красивый. Думается, Кутырёв останется им доволен.
