Великая война. Верховные главнокомандующие. Составление, научная редакция, предисловие и комментарии Р.Г. Гагкуева. М., Содружество "Посев", 2015. — 696 с.
Эта книга — четвертая в серии "Голоса истории. Великая война". Предыдущими изданиями были два тома воспоминаний В.В. Корсака о тяготах германского плена и мемуары участников военных событий 1914-1915 гг.
В воспоминаниях, составивших новое издание, главное место отводится великому князю Николаю Николаевичу и императору Николаю II. Показывается их деятельность во главеa Русской армии. По сути, именно с этими именами связаны победы и поражения России периода Великой войны. Сменявшие их в 1917 году генералы Алексеев, Брусилов, Корнилов и Духонин уже не могли оказать существенного влияния на происходившие события. Еще в большей мере это касается юриста Керенского, формально принявшего на себя верховное командование войсками.
Воспоминания современников пристрастны и эмоциональны. Генерал Ю.Н. Данилов, писавший в эмиграции, не без горькой иронии отмечает метаморфозы, которые претерпели после падения монархии те, кто в годы войны служил царю и отечеству (например, М.Д. Бонч-Бруевич). Можно бесконечно отыскивать плюсы и минусы в том, что император в середине войны принял руководство войсками. Главное, что Николай Николаевич и Николай II были для армии не просто командующими, но еще и символами воюющей державы. Не один самый популярный генерал, включая Брусилова и Корнилова, на их фоне не мог претендовать на роль общенационального лидера и вождя. Но после февраля все изменилось. Полковник Владимир Назанский отмечает: "Императорская русская армия без государя императора существовать больше не могла и не только не захотела повиноваться захватчикам власти, но вскоре же вооруженные толпы бывших солдат сами стали диктовать свою волю самонадеянным авантюристам и политиканам “правительства” безвременья 1917 г.".
Состояние государства требовало появления лидеров и прочного, а не "временного" правительства. Но таких лидеров среди новых руководителей не нашлось. В книге приводятся слова генерал-майора Круглевского, сказанные им после получения известия о падении монархии: "Вот помяните мое слово: все рухнет. Все, что веками создавалось при русских царях, рухнет в несколько месяцев, при управлении нашей революционной интеллигенции". Так и произошло. Возглавивший военное министерство А.И. Гучков оказался не способен решить стоящие проблемы. "Солдат очень смущало, да и подтрунивали они частенько, что у них военный министр, как они говорили — штафирка, просто “господин” Гучков, да и как же это, недоумевали они, он, господин Гучков, будет бывать среди войск, а форма будет у него, что ни на есть, штатская; чудеса, говорили они, у нас творятся. Подождем, мол, что будет дальше" — вспоминал генерал Николай Шиллинг. Будущее показало, что в мире, где разрушена Традиция, возможен и Сердюков и Обама, "салютующий стаканом", возможно всё.
Сосредоточивший в своих руках бразды правления Керенский еще меньше подходил на роль вдохновителя армии, зато в конфликте с либералом Милюковым проявил себя человеком, умеющим плести интриги, располагать к себе влиятельных иностранных политиков и обращать себе на пользу революционный вихрь. Выбор "Керенский или Милюков" закончился отставкой последнего, причем Керенский одержал победу и над Милюковым, и над Гучковым, добившись их отставки. Но торжество Керенского будет кратковременным — за февралем придет Октябрь и Александр Фёдорович окажется в эмиграции, где засядет за мемуары.
Характерно, что в воспоминаниях генералов, приведенных в книге, присутствует доля сожаления о том, что произошло при их молчаливом (или, наоборот, активном) участии в феврале 1917 года. В мемуарах же Керенского и других политиков-"февралистов" какой-либо рефлексии, критического самоанализа, прямого признания своих ошибок и отсутствия компетентности в вопросах управления мы практически не находим (м.б. за исключением В.А. Маклакова), зато там в полной мере есть самооправдание и самолюбование. Генералы впоследствии были больше склонны анализировать, чем ораторствовать, понимая, что дискуссии в армии к добру не привели. История показала, что во время войны есть более серьезные задачи, чем принятие решения "разрешить нижним чинам курение табаку на улицах, но, при отдании чести, папиросу брать в левую руку, как это принято в иностранных войсках".
В сопровождающей книгу статье историка А.В. Олейникова, приводится статистика посещений Николаем II действующей армии. С одной стороны, это вызывало энтузиазм. Офицер Вырыпаев вспоминал, что солдаты и офицеры смотрели на императора с восторгом: "Он был для них божеством". С другой стороны, историк упрекает Николая II, как верховного главнокомандующего, в том, что у него был "излишне демократический стиль управления". Возникает вопрос — можно ли было в тех условиях совместить "величественный" и "демократичный" образ императора для подданных? Каким в рассматриваемый период было можно (и можно ли вообще?), стать "ближе к народу", не разрушая существовавшую традицию отношений верховной власти и общества.
Закончу рецензию цитатой из помещенного в книге текста известного военного деятеля Н.Н. Головина: "Пессимизм растет по мере удаления от боевых линий".
