Храмы Святой Софии в Древней Руси. В Новгороде, Полоцке, Киеве. ХI век. Самые великие, главные храмы единения Древней Руси. Софии, Софии… Вот они — древние объединяющие Святые Софии — Софии от севера до юга. Наша соборность, единение людей. Мудрость и крепь Руси. София Киевская — начало начал. Христос Пантократор в золоте центрального купола, в небе, над землей — видящий всё, неумолимый, беспощадный. Он здесь и он в вечности.
Пред Адом окажешься ты, с окровавленными руками невинных жертв, если только сможешь войти в этот храм, Святая Святых, в Софию Киевскую. Пойди, войди, предстань, отмоли! Попробуй, отмоли, когда войдешь в разум, увидишь, что натворил! Бедные, несчастные матери, чьи сыновья проливают кровь невинных людей. Бедные матери, как вам жить дальше. Жестокосердные сыновья. Остановитесь! Матери, молитесь за детей своих! Остановите их!
"Суд состоит в том, что свет пришел в мир, но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы" (от Иоанна).
Храм Софии на крутизне, над рекой Вологдой, ослепляет белыми стенами. XVI век. Храм, как огромный Воин, застыл, напряженный, величественный. Строгость и мощь. Монументальностью охватил пространства. Видишь в нем, в этой гениальной простоте архитектуры — силу православия, силу Государства Российского. Нет декора. Аскетично. Только дух. Узкие окна — как стрелы, как бойницы. Великие белые стены силой своей напрягают, изгибают дуги кокошников, раздвигают небо куполами. Тихо гудят купола, так же тихо, как гудит небо перед грозой. Тихо, но раскаленная сила в небесных куполах. Кажется, движутся они в небе, вращаются, как огромные планеты. В них — Вселенная и они во Вселенной. Задираешь голову — но не охватить взглядом эти великие белые стены — великие белые пространства и всю Вселенную. И на Земле — как на Небе. Храм Софии — для нашего укрепления, чтоб не падали духом в суровое время. Смотрели на эту силу и мощь и укреплялись.
Купола ввинчиваются в небо, прорывают синь, несутся ввысь ко Господу! Наши бесконечные снежные пространства в этих стенах, наши весенние грозы в просторах — в куполах. Наша русская сила. Наша одухотворенная простота — православная молитва в камне. Как кровью обагрились, багровый цвет над белыми стенами, багровый красный над белыми стенами в небе в куполах. Как кровь на снегу. Как та кровь в Той стороне, где горе у Той Софии. Вологодская София не молчит, безгласная — молится. Как воин — в окровавленном шлеме. Как набат по Руси. Набатным цветом полыхнули купола на Софии севера к Софии юга.
Вот время, когда уходит язычество — обряды, вышивки, обереги — все, чем пытаются сейчас заменить Православие. Все кажется мелким, декоративным в трудную для России годину. Это для нас, сидящих в травах в спокойных просторах, на грядках, вдалеке от горя, наперебой кукуют неумолчно кукушки. О вечном, о смысле жизни, о ее быстротечности. Заставляют не забывать, помнить о смерти, о погибших и о страданиях. Вологда, скрывающаяся в травах, писатели земли Русской, северной Фиваиды! Где ваш Белозерский полк! Вставайте, говорите, говорите! Или вы — под кусток и молчок…
Бег. Бег русских, спасение. До сих пор не осознать весь трагизм. Вот они — сидят женщины, беженцы с прижатыми детьми. Быстрые кадры, стараешься всмотреться в их лица, понять. Сиротские лица, лица, измененные войной. Открытость в лицах. Лица, по которым сразу узнаешь, — русский. Вот они — беззащитные. Беззащитные. Они молчат, но в них — крик. "Крик" Мунка, разрывающий сердце, всю плоть. Они молчат, когда уже нет сил на крик. О каждом человеке, о его судьбе потом можно писать, как о тех переломленных судьбах, о тех людях у Булгакова. Который страдал ими, был ими. А мы? Насколько мы душой с ними, каждую минуту. Невозможно ни петь, ни плясать. Остается самое ценное — вера, истины Святых отцов, их молитвы. Четкое разделение на черное и белое. Без серых компромиссов. Война. Господи, Помилуй! Господи, Помилуй! Господи, Помилуй!
Стоят Святые Софии, как Святые воины, в шлемах, готовые к бою. Храмы, как человек: окна — очи, купол — глава, основание храма — подошва. Ликоподобный, человекоподобный. И идет этот бой, незримый, постоянный. Храмы — наша ратная духовная сила. Они за вами, идущими на подвиг в Донецке, Луганске, Славянске. И где бы ни был — на Вологодчине или в Москве — одна мысль: как там они, как там они, как там они… Мы — с вами. Всей страной — мы с вами. В наших церквях, в молитвах — с вами. Как когда-то спасали папанинцев на льдине, и вся страна была сердцем с ними.
Кольцевая Комсомольская, метро. Мозаики в высоте на плафонах Павла Корина. Русские дружины перед битвой, над ними — Святое знамя, хоругвь — Спас Нерукотворный. Образ, спасший осажденный город. "Перед иконой Спаса молился Дмитрий Донской, получив известие о нападении Мамая. Хоругвь с иконой Спаса сопровождала русские войска в походах, начиная от Куликовской битвы, вплоть до Первой мировой войны. Эти хоругви начинают называть "знамения" или "знамена", слово "знамя" заменяет древнерусское "стяг". Спас Нерукотворный становится оберегом города и страны. Спас — один из центральных образов русского православия, близок по значению и смыслу к кресту и распятию". Очи Христа на Плате. Они прожигают, силой своей останавливают врага. Икона "Спас Ярое Око". Ярое — какая вложена сила. Сила необъятная, необъяснимая. Сила на Борьбу и Победу. Пусть и сегодня убережет, защитит своею силою, как когда-то осеняло это победоносное знамя войска Дмитрия Донского. Воины Христовы на иконах со светлыми, мужественными лицами. Каждый праведник — это воин, совершающий подвиг. "Лепо есть нам, братие, положити главы своя за православную веру". И нет пощады врагам! "Да воскреснет Бог! И расточатся врази Его!"
"Разумейте, языцы. И покоряйтеся. Яко с нами Бог!"
