Прошедшая неделя ознаменовалась небывалым со времен "Арабской весны" количеством бунтов, массовых протестов, беспорядков и волнений.
Мир в огне. Протесты охватили Гонконг, Сантьяго, Бейрут и Кито. Во многих странах Южной Америки, Ближнего Востока, Европы и Азии воздух пронизывают разряды напряжённости — кажется, что вот-вот самые незначительные проблемы перерастут в массовые беспорядки. На гонконгских улицах людей разгоняют водомётами, на площадях Кито строят баррикады из автобусов и машин скорой помощи, на бейрутские улицы выходят тысячи человек, каталонские демонстранты штурмуют здания судебных органов, над чилийской столицей поднимаются столпы огня и чёрного дыма…
А в это время на охоту выходят всевозможные эксперты и аналитики. Причину протестов в Чили они видят в повышении стоимости проезда на метро, гонконгский затянувшийся бунт ими объясняется законом об экстрадиции между формально независимой островной территорией и материковым гигантом. Причиной эквадорских выступлений называется отмена субсидий на топливо, а барселонский пожар вызван репрессиями против сторонников каталонской независимости. Разумеется, они по-своему правы, но сводить всё к незначительным в контексте масштаба протестов поводам, вроде налога на мессенджеры, который попыталось ввести ливанское правительство, неправильно. Комплекс причин, выводящий народ на улицы, куда многограннее, но и понятней каждому из нас. В чём же причина народной ярости?
Мир подходил к точке кипения долгое время. Идеологические формации, культурные барьеры и политические розни отошли на второй план перед лицом по-настоящему глобальной катастрофы, от которой сейчас не спастись нигде. Речь не об изменениях климата, не о кровожадных правых популистах, самодеструктивных прогрессивистах или напуганных консерваторах. Речь о том, что ничем не ограниченный капитализм достиг своей крайней точки развития, своего апогея, разрушительного ровно в той же степени, что и ожидаемого. Тихо и незаметно мир оказался порабощён системой кланов, без остатка распределивших между собой все деньги мира. Простые люди тем временем оказались лишены перспектив какого-либо роста. В показушную силу традиционных органов власти не верят даже люди, их составляющие — разговоры о заговоре корпораций, о "глубинных государствах" и тайных структурах, дёргающих за ниточки парламентов и правительств, звучат даже от министров и президентов. Стимула расти и развиваться больше нет: какой в этом смысл, если все места под солнцем давно распределены между "правильными" людьми?
Нормы и ценности традиционного общества ушли в прошлое под улюлюканье сторонников прогресса. Амбиции людей, которым с самого детства внушали мысль о необходимости успеха в конкурентной борьбе, не находят выхода, они утопают в бессмысленных занятиях. Работа, не сулящая перспектив, досуг, утонувший в отупляющей массовой культуре — всё это замкнуло миллиарды людей в цикле, из которого нет иного выхода, кроме сублимации задушенных амбиций в злобу и неудовлетворённость. Эти эмоции взвиваются вверх языками пламени над Сантьяго, их рёв слышен в шуме толпы в Гонконге, их дрожь сотрясает стены Камп Ноу и Саграда Фамилии, а их жар раскаляет площади древнего Бейрута.
Миллиарды людей без предпосылок к развитию, тщетно ждущие сломанных социальных лифтов, поглощены отчаянием и тоской. Абсолютная беспомощность и бесперспективность, охватившие поглощённый безумным неравенством мир, только прощупывают почву — настанет момент, когда баррикады на эквадорских улицах покажутся нам невинной разминкой перед скатыванием мира в тотальный и повсеместный хаос. Этот хаос не ляжет в основу нового порядка, не поможет построить систему социальной справедливости, не положит конец бешеной жадности диких и ничем не ограниченных капиталистов. Этот хаос будет нарастать, пока не удовлетворит тягу к насилию, вызванную у людей гибелью веры в стремление к успеху. Этот хаос может проявиться повсюду, вызванный, казалось бы, сущими мелочами (вроде повышения цены на проезд в метро), неуправляемый и не подавляемый до тех пор, пока не сойдёт на нет ярость и обида людей.
Невинным баловством на фоне этой безыдейной революции стоят революции оранжевые. Этот октябрь дал нам прекрасную возможность увидеть то, насколько ничтожен потенциал управляемых протестов в сравнении с сумбурным и непредсказуемым бунтом. В Боливии, где президентом снова выбрали любимого народом Эво Моралеса, в очередной раз была применена всем нам хорошо знакомая методика Джина Шарпа — нет смысла описывать нюансы очередной попытки цветной революции, никакой разницы с десятками предыдущих случаев нет. Интересно лишь то, что единственным, кто обратил внимание на выступления пары сотен профессиональных протестующих в боливийских городах, был Вашингтон. Организация американских государств (ОАГ), чей офис по странному совпадению находится как раз в американской столице, потребовала проведения второго тура выборов. Ряд СМИ, американских чиновников и политиков "независимых" государств, вроде Бразилии или Колумбии, дежурно высказались в поддержку демократии, свободы, мира, любви, добра и прочих радостей жизни.
Сценарий попытки переворота настолько скучен и банален, что ему не добавляют пикантности даже яркие подробности вроде явной проамериканской ориентации соперника Моралеса — Карлоса Месы (уже бывшего президентом, лоббировавшим американские интересы и приведшим страну к кризису). Какие‑то мутные личности на улицах Ла-Паса жгут машины и бросаются камнями в полицию, но то же самое мир уже видел в Венесуэле, в Алжире, в Египте, на Украине и в Ливии. Этот искусственный пожар легко потушить, а протестный импульс, подсаженный извне, довольно просто подавить. На фоне ярости, заполонившей улицы Барселоны, Бейрута, Сантьяго, Кито и Гонконга, возня с вашингтонским карманным протестом ничтожна и убога как тлеющая сигарета на фоне могучего лесного пожара. Бунты, в перспективе способные вспыхнуть абсолютно везде, имеют в своей основе страшный перекос социальной модели человечества, пережившего глобализацию, но не сумевшего достойным образом сорганизоваться.
В эпоху, когда из зловонной массы химикатов делают доступную еду, имитирующую любой вкус, когда из блинов кремния делают мощнейшие процессоры, за секунду проводящие миллиарды сложнейших операций, когда из бетона, арматуры и стекла строят башни, устремлённые в космос, когда из углепластика и металла делают аппараты, разрезающие межзвёздное пространство, велик соблазн сказать, что человечество научилось делать всё. И все же человечество не научилось строить гармоничное общество.
