Подходит к концу июнь – месяц, который в западных странах прочно застолбили за собой геи. Жаркий месяц солнцестояния, тополиного пуха и молодой картошки на Западе теперь воспринимается как символ девиаций, подобно радуге или музыке диско. Беда не приходит одна – как в европейских парламентах различные экологи, избранные на обещаниях защитить природу, начинают проталкивать интернет-цензуру и бесконтрольную иммиграцию, месяц гейской гордости содержит в себе массу других посылов, один прогрессивней другого.
Давно не секрет, что прогрессивная общественность считает обычную гомосексуальность чуть ли не традиционным положением дел – на первый план во всяческих фрик-парадах выходят люди, сознательно калечащие собственные разумы и тела в бесплодных попытках переписать божий замысел. Бок о бок с этими бедолагами всегда идёт пропаганда всего того, что мы так любим – экотерроризма, межрасовой ненависти и межполовой злобы. Шабаш либерального сумасшествия вышел на пик 19 июня, когда праздновалась годовщина прокламации Линкольна об освобождении рабов. Пускай вас не обманывает на первый взгляд слабая связь геев, негров и актуальных событий – всё смешалось в доме № 1 по Фёрст-стрит в Вашингтоне.
Тема гражданских прав и свобод, отражённая в упомянутой прокламации, опирается на две поправки к американскому главному закону. Поправки 13 и 14, эти порождения Гражданской войны, не только законодательно запрещают рабство, но и гарантируют гражданам страны свободу, которую не может ограничить ни один штат. Именно последнему пункту, а вернее, его своеобразным трактовкам, обязаны почти все законодательные кульбиты американского прецедентного права – от расовой сегрегации до гей-браков. Такие нюансы национальной судебной системы, далёкие от рядового гражданина у нас в стране, в Штатах, напротив, впитываются американцами с молочной смесью родителя номер один, ложась в основу его мироощущения и понимания себя в контексте государства.
Пресловутое дело "Роу против Уэйда", при рассмотрении которого техасский прокурор выступал против анонимной истицы, закончилось вердиктом Верховного суда, располагающегося в том самом здании на Фёрст-стрит. Суд постановил считать аборты законными по всей стране, то есть, натягивая это решение на 14 поправку, получается, что штаты потеряли возможность ограничивать свободу делать аборт. Решение от 1973 года стало одной из первых значимых побед той силы, что сегодня называют «Глобальной Клинтон».
24 июня Верховный суд принял решение по делу "Доббс против организации женского здравоохранения города Джексон". Эта организация, а по факту, единственная клиника абортов в штате Миссисипи, ещё в марте 2018 подала в суд на Томаса Доббса, главного санитарного врача штата, как раз по существу законности абортов. Дело дошло до Верховного суда, и на минувшей неделе суд вынес вердикт в пользу Доббса, постановив, что право на аборт в Конституции никак не оговаривается. Это заключение перечеркнуло прецедент "Роу против Уэйда", то есть Верховный суд США свёл на нет главный триумф прогрессистов полувековой давности. Говорить о том, что в США запретили аборты – такая формулировка часто встречается в нашей прессе – некорректно, ведь решение о запрете или разрешении оставляется на усмотрение отдельных штатов. Штат Миссури, к примеру, в тот же день выпустил официальный запрет, а за ним последовали решения и некоторых других традиционно республиканских штатов.
Тем не менее никаких весомых изменений недавнее решение суда не несёт. Дело в том, что на местном уровне штаты или даже отдельные округа всегда находили способы поступить по-своему – не зря в Миссисипи была лишь одна клиника, где делали аборты. Так почему же вердикт суда так важен?
Судебная система США намеренно запутана и выстроена таким образом, чтоб всегда иметь возможность отыграть прецедент назад или оправдать прямое нарушение нужным человеком или организацией той или иной законодательной нормы. Многие её аспекты упираются в методы трактовки законов, а приверженность оригинальным текстам или вольная их интерпретация превращает судей в священников загадочного и зловещего культа отцов-основателей США. Решение по делу «Доббс против организации женского здравоохранения города Джексон» можно рассматривать как первое за очень долгое время возвращение к конституционному фундаментализму – судьи прочли главный закон в том виде, в каком он был записан, не обременяя его формулировки странными коннотациями. В ту же канву, кстати, встраивается и недавнее решение всё того же Верховного суда о скрытом ношении оружия в Нью-Йорке – донельзя либеральный штат заставили читать оружейную Вторую поправку в том виде, в каком она была написана.
Тем не менее произошедшее имеет куда более интересные контексты, чем юридическая казуистика. Интересно, что Трамп, этот везунчик, умудрился подложить своим преемникам-демократам здоровенную свинью. По закону судьи назначаются в Верховный суд пожизненно, а за короткие 4 года президентства Трампа умерло аж три судьи, одной из которых была Руфь Гинсбург – ярая сторонница абортов и прочих радостей прогрессивной жизни. На места покойных Трамп не без труда назначил судей консервативной направленности, которые, несмотря на всю свою консервативность и очевидность нарушений на президентских выборах 2020 года, никак не помогли назначившему их президенту оспорить результаты этих выборов. Консервативный перевес в Верховном суде США вообще не играл существенной роли до этого июня – несколько раз суд в его нынешнем составе вообще принимал чисто либеральные решения. В чём же дело?
Несколько недель назад мы писали о том, что аборты, равно как и права на хранение и ношение оружия, являются самыми благодатными темами для жарких споров, и чем яростней идёт дискуссия, чем больше истерик закатывают её участники и чем громче вопят друг на друга фрики на телевидении, тем меньше реального выхлопа порождает тема. Всем им, как и прежде, плевать на убийство детей. Но Верховный суд США неслучайно именно сейчас вбросил в информационное пространство тему, подхваченную недалёкими журналистами и означенную как «запрет на аборты». Гейский праздник длиной в целый июнь, пафосная и громкая годовщина отмены рабства, прогрессивный дискурс на подъёме, и все, кто сидит в соцсетях, смотрит телевизор или читает газеты, вынуждены его впитывать.
И вдруг под занавес всего этого великолепия разворачивается настоящая драма. Фундаментальное, если верить либеральной прессе, право женщин – ничуть не меньшее, чем право на жизнь или на труд – вдруг обращается в ничто. Сотни активистов, журналистов, политиков, знаменитостей и даже иностранных политиков типа Макрона возопили единым голосом. Пока одни оплакивали подло запрещённое право на убийство детей, другие грозили тем, что это только начало. Кто-то, как, например, редакция The Washington Post, утверждала, что на очереди – легализованные по всем США благодаря всё той же 14 поправке гей-браки. Кто-то говорил, что коварные трамписты, обманом проникшие в Вашингтон, намерены принять закон, вынуждающий всех женщин в обязательном порядке рожать. Третьи и вовсе ссылались на слухи о том, что вошедший во вкус Верховный суд вот-вот отменит 13 поправку к Конституции и вновь узаконит рабство. Все как один использовали лексические обороты, которыми в 2020 году удалось разжечь знаменитое «лето протестов». Тогда смерть Джорджа Флойда от рук полиции и фентанилового передоза стала поводом (а причиной стала дикая усталость населения от ковидных ограничений) для общенационального безумия в крупных городах. Сейчас расчёт был на повторение чего-то подобного. Несколько членов Конгресса призвали к беспорядкам, в ряде крупных городов (что иронично, в либеральных штатах, где аборты никто не запрещал) некие активисты принялись протестовать, а на улицы Вашингтона очень удобно подвезли палеты с тротуарной брусчаткой – излюбленная тактика разжигателей протестов в 2020.
Но ничего не произошло. Не высыпали на улицы толпы беснующихся антифа, когда-то разносившие целые кварталы. Остались дома негры-мародёры, мечтающие о новых телевизорах и кроссовках из разграбленных магазинов. Не пошевелились и вечно политически активные студентки с плакатами, исписанными очередной броской банальщиной. Так и лежат нетронутыми тротуарные камни, ждавшие полётов в витрины, окна и машины. Жиденькие митинги у здания на Фёрст-стрит не в счёт – как бы ни старалась пресса фотографировать их с выгодного ракурса, скрыть общественное равнодушие оказалось трудно. В чём же дело? Где же просчитались дирижёры бунта? Ведь всё было просчитано до мелочей: на почву любви и сострадания к сирым и убогим геям, транссексуалам и страдающим от угнетения неграм должно было болезненно лечь ещё и ограничение прав женщин.
Тем не менее тема не выстрелила. Слишком много бытовых проблем вошло в жизнь американского обывателя – нет смысла в очередной раз перечислять инфляцию, бензин за 5–10 долларов за 3,7 литра, рост цен на еду, свет и тепло. Плюс, публика, в четырёхлетку Трампа жадно поглощавшая новости, отвернулась от крупных СМИ, о чём красноречиво говорят их рейтинги. Противостояние либералов и консерваторов, судебные тяжбы, аборты, ношение оружия, месяц «голубой гордости», освобождение рабов и права женщин – всё это слишком застряло в тесном мирке массмедиа, почти не вырываясь в реальность. История о том, как в США провалилась попытка срежиссировать бунт, свидетельствует о том, что сегодня западному обывателю не нужна политика. Точно так же, как в Верховном суде нет консерваторов или либералов (есть лишь вашингтонские патриции в чёрных мантиях), среди жителей самых разных штатов (а в более широком смысле и западных стран) нет ни синих, ни красных – есть только разгневанные, но пассивные плебеи, до поры переставшие клевать на удочки медиаистерик. Разумеется, Вашингтон отчаянно нуждается в бунте – он поможет крупным городам выпустить пар, а партии власти консолидация активного электората позволит смягчить неминуемое поражение на выборах. Так что стоит ждать новых, всё более громких попыток раскачать ситуацию: от покушения на права геев до очередных фентаниловых мучеников.
