"Ваше превосходительство, ведь вы не захотите вычеркнуть из жизни моей дочери ещё один год только ради того, чтобы не создавать прецедента? Наша девочка получила самые высшие отметки и вполне подготовлена к выступлениям на сцене", — не скрывала тревоги мама Тамары Карсавиной; будущая дива "Русских сезонов" закончила обучение в Театральном училище на улице Росси в семнадцать лет, тогда как по существовавшим правилам покидать его стены разрешалось только в восемнадцать. "Я весьма удивлён, сударыня, что вы считаете годы, проведённые в училище, вычеркнутыми из жизни, — возразил глава Дирекции Императорских театров Владимир Теляковский. — Наоборот, лишний год даст ей ещё тоньше отточить своё мастерство".
Прошло сто лет. В Театральном училище на улице Росси, "замке Спящей красавицы на берегу Лебединого озера", ныне — Академии Русского балета имени А.Я. Вагановой изменилось, в сущности… немного.
Блюстители традиций всё так же ревностно хранят священный огонь помпезного классического танца. Воспитанники — всё с той же безудержностью отрабатывают искромётность па, заносок, чопорность entrée, певучесть протяжённых линий. Экзаменационный спектакль выпускников всё так же — эмблема Академии. Сюрприз. Интрига. Почти спортивный интерес. Заядлые балетоманы спешат увидеть будущих артистов престижных сцен, возвестить о появлении яркого дарования. Русский балет, он такой. Полон тонкостей, условности, видений… И сколько бы ни повторяли: уж слишком долго существует за счёт трёхсотлетнего багажа, фраппирующая виртуозность фуэте остаётся его аллегорией. На этот раз экзаменационные спектакли выпускников Академии Русского балета имени А.Я. Вагановой прошли в Петербурге 10, 12 и 16 июня, в Москве — при поддержке Министерства культуры — 18 июня.
Москва. Кремлёвский дворец. С высоты балкона сцена напоминала старинную музыкальную шкатулку. Поверхность крышки откинута — в причудливых, фантастических узорах, в пейзажах средиземноморского благоухания. Включается заводной механизм, и под звуки музыки, кружевной, ажурной, появляются в танце фарфоровые, мраморные статуэтки. Изысканной лепки, в костюмах специального "балетного стиля", щедро облитые эмалью ярких и пастельных тонов, в сверкании бриллиантовой крошки. Всё вместе — производит впечатление диковинки, создаёт счастливо-взволнованное настроение праздника.
Балет по сути своей — иррационален. Искусство, что немыслимо вне мифотворчества, а реинкарнация мифотворчества — уже искусство. Происходящее на сцене Кремлёвского дворца — ещё одно тому подтверждение. Картина "Подводного царства" из балета "Конёк-Горбунок", характерные танцы из балета "Лауренсия", Третий акт из балета "Неаполь", Третий акт из балета "Пахита", как марши каскадной лестницы следуют один за другим, и каждый — оммаж, каждый приношение великим мастерам Тальони, Блазису, Бурнонвилю…
В таких балетах — всё по-другому.
Другие люди, другие звуки, другие идеалы, манера держать себя тоже другая. Здесь даже движения называют по-французски, а на носок встают для того, чтобы вдруг оторваться от земли и прочертить сильфидную, похожую на след Млечного пути в белую ночь, траекторию в Вечность. И это, "другое", имеет свойство необыкновенно трогать душу. Даёт право видеть в "других" носителей какого-то высшего начала.
Картина "Подводного царства" из балета "Конёк-Горбунок" оказалась — во всяком случае, для меня — открытием "другого" мира. Да и сама история балета — примечательна.
В 1864 году хореограф француз Артур Сен-Леон, руководитель петербургского балета, в союзе с композитором итальянцем Цезарем Пуни преобразовали детскую сказку Петра Ершова в роскошную хореографическую пьесу. Так появился в России первый русский балет. Премьера его состоялась на сцене Большого театра (сегодня здесь здание Петербургской консерватории). Пышность декораций, световые и шумовые эффекты, орнаментальность хореографии заставили заговорить о "Коньке-Горбунке" как о чуде из чудес, "апофеозе нашего балетного репертуара". Впоследствии в ткань спектакля внесли свои рафинадные "порт-букэ" денди хореографии Мариус Петипа, Лев Иванов, Александр Горский. В 1912-м балет с эффектным па-де-труа Жемчужин и Океана в картине Подводного царства на музыку композитора Арендса был перенесён на сцену Мариинского театра. В 2019-м на той же сцене, на сцене Кремлёвского дворца Картина поднялась со дна морского во всей своей экзотике в редакции Николая Цискаридзе. Ректор Академии Русского балета имени А.Я. Вагановой специально для экзаменационного спектакля собрал из зарисовок в архивных материалах ещё сохранившуюся россыпь драгоценностей, наследие старых мастеров, и нанизал их на нить. Только и оставалось выпускникам, что в избыточно барочных декорациях кокетливо, легко и не без жеманства блеснуть во всей своей свежести и грации. Они это и сделали. Успех снискали безоговорочный.
На следующий день мы встретились с виновником торжества, Николаем Цискаридзе. Премьер Большого театра, артист балета с мировой славой, вдумчивый, бескомпромиссно преданный долгу, его имя — всегда в центре внимания. "Хочу, чтобы как можно дольше существовало всё, что было создано в стенах Академии". Вклад Николая Цискаридзе в искусство Русского балета на смене эпох и вех ещё предстоит осмыслить. Тогда как мы продолжаем беседу.
"ЗАВТРА". Николай Максимович, чем бы вы объяснили тот восторг, с которым публика встречает сегодня рафинированный академизм балета в исполнении ваших воспитанников, воспитанников Академии Русского балета имени Вагановой?
Николай ЦИСКАРИДЗЕ. Думаю, люди просто соскучились по красоте. Вы знаете, я пригласил на концерт друзей, весьма изощрённых, кто не пропускает почти ни одной балетной премьеры. Так они мне звонят теперь, говорят: "Боже, какое счастье видеть красивую хореографию после уродства".
"ЗАВТРА". Красивую хореографию в очаровательной сценографии.
Николай ЦИСКАРИДЗЕ. Декорации нам предоставляет Мариинский театр. Валерий Абисалович Гергиев ведёт такую фантастическую политику, что театр отзывается на все наши просьбы. Что бы ни понадобилось школе, театр предоставляет. А над костюмами работаем с художником, он же модельер, Дмитрием Парадизовым. В здании Академии есть театральная библиотека и Театральный музей, они передают нам имеющиеся эскизы, фотографии. Для балета "Пахита", к сожалению, кроме нескольких фотографий — естественно, чёрно-белых —ничего не осталось. Мы только в мемуарах нашли, что Кшесинская танцевала на последней премьере в лазоревой пачке, под цвет внутренней обивки Мариинского театра. Мы так и сделали. В центре — балерина в лазоревой пачке, а вокруг, по примеру Анны Павловой, балерины в припущенных платьях.
"ЗАВТРА". Не секрет та самоотдача, с которой вы работаете над каждым концертом выпускников Академии. Что мотивирует вас: страсть, честолюбие, любовь к профессии?
Николай ЦИСКАРИДЗЕ. Долг. Я родился в эпоху перемен. Я обязан в этой эпохе жить. Мне надо спасти моё искусство, мне надо спасти мою профессию.
"ЗАВТРА". Этим желанием была продиктована ваша работа и над созданием Центра Русского балета во Владивостоке?
Николай ЦИСКАРИДЗЕ. Это было поручение президента нашей страны Владимира Владимировича Путина в рамках задачи по развитию Приморья. Михаил Борисович Пиотровский должен был создать во Владивостоке филиал Эрмитажа, Владимир Александрович Гусев — Русского музея и Валерий Абисалович Гергиев — Мариинского театра, а я — филиал Академии Русского балета имени Вагановой. 1 сентября 2016 года Центр был открыт первым, мы набрали двенадцать детей. От журналистов — мне позвонили, когда я был в музее Лондона, — узнал, что на совещании Владимир Владимирович Путин выразил удовлетворение результатом моей работы, даже привёл в пример. Это было очень приятно, хотя первая мысль была: журналисты меня просто разыгрывают. Через два с половиной года Центр передали в ведение Московской государственной академии хореографии. Однако не все родители захотели переводить детей, и нам ничего не оставалось, кроме как взять их в Петербург, разместить в общежитии и по классам. Под эгидой Московской академии создаются в настоящее время филиалы в Кемерово, Калининграде и в Севастополе. На Академию Русского балета имени Вагановой возложена новая задача, ещё более масштабная. Академия должна отвечать теперь за повышение квалификации педагогического состава по всей стране. Академия будет проводить уроки и в онлайн-режиме, классы уже специальным образом оборудуются, на это выделены гигантские средства.
"ЗАВТРА". Есть ли интерес к Центру со стороны Китая с Кореей и Японии? Артисты балета этих стран не перестают удивлять выучкой и мастерством.
Николай ЦИСКАРИДЗЕ. Такой интерес есть, и есть взаимопонимание. Дело в том, что в своё время и Корея, и Китай переняли нашу советскую систему художественного образования. В этих странах существует государственная программа, в рамках которой власти выделяют колоссальные средства на развитие музыкальных, хореографических учебных заведений, возводят школы. Хореографии обучают по системе Вагановой, и потому среди педагогического состава — много специалистов из России или же тех, кто когда-то учился у нас. В Японии — по-другому. Здесь частные школы, за исключением одной государственной при Токийском оперном театре. Во время последних гастролей Академии Вагановой в Токио руководитель этой школы, госпожа Асами Маки, привлекла меня ко встречам с мэром Токио, с другими чиновниками. Говорили о важности поддержки государством художественного образования.
"ЗАВТРА". Вас не смущает стирание границ между школами Русского балета и теперь уже между странами?
Николай ЦИСКАРИДЗЕ. Деление балета на школы: например, московскую и петербургскую, — мифология критиков, искусствоведов. Нет балета ленинградского (или петербургского) и московского, нет балета мужского и женского. Есть балет плохой и хороший. И раньше качеству преподавания уделяли большое внимание. Я ещё учился в Московском хореографическом училище и помню, как педагогов, в том числе — именитых артистов Большого театра, могли уволить за недолжный уровень обучения воспитанников. Как-то директор училища Софья Николаевна Головкина даже госэкзамен остановила из-за явно безобразной подготовки к нему. Отношение к профессии было серьёзным.
"ЗАВТРА". В 2018-м, в год 200-летия Петипа и 280-летия Академии Русского балета имени Вагановой, из государственного экзамена выпускников Академии вы создали целое масштабное действо с привлечением лучших мировых школ. С какой целью?
Николай ЦИСКАРИДЗЕ. Цель была одна: обратить внимание на сохранность шедевров Петипа, на состояние классического балета в нашей стране. И подчеркнуть ещё и ещё раз: балет в России — это искусство номер один, это национальное достояние.
"ЗАВТРА". И власти России ваше убеждение разделяют?
Николай ЦИСКАРИДЗЕ. Люди, принимающие государственные решения, понимают степень катастрофы, в которую хотят ввергнуть Русский балет. И не только балет.
"ЗАВТРА". Тем не менее, мемориальная доска Петипа — едва ли не единственный памятник этому гению Русского балета, была установлена на стене здания Академии Русского балета имени Вагановой исключительно благодаря вашей инициативе и вашими стараниями.
Николай ЦИСКАРИДЗЕ. Да, я долго ходил по инстанциям, добивался, чтобы мемориальная доска Петипа была установлена. В результате, доска была установлена на иностранные деньги, на деньги спонсоров, каждому из которых я отправил благодарственное письмо.
ЗАВТРА". Почему балет француза Петипа воспринимается во всём мире как Русский балет? В чём, на ваш взгляд, секрет Петипа?
Николай ЦИСКАРИДЗЕ. В работе предшественников Петипа, великих французских и итальянских балетмейстеров. Помогла и ситуация в России: Императорский Двор ценил и щедро финансировал балет. Но, конечно, прежде всего, — в самом даровании Петипа. К тому же, он ведь был очень умным царедворцем. Он прекрасно понимал, что вариация на Кшесинскую не может повторяться Павловой, у которой другие данные, другие способности. Поэтому он говорил: не можешь — не делай, и создавал специально под каждую балерину комбинации. И это — антизападная система. В русском искусстве индивидуальность ценилась в миллиарды раз больше, чем техника исполнения. Да, есть правила, которые нарушать нельзя, профессиональные правила, но что касается персоналитэ, то в русском искусстве оно — превосходно.
"ЗАВТРА". Любопытно. Треть века в медийном пространстве России пытаются уничтожить классический балет, агрессивно навязывают современные западные стандарты, но публика продолжает жить "по старинке", выбирает "Лебединое озеро" Петипа, "Спартак" Григоровича. Почему?
Николай ЦИСКАРИДЗЕ. Единственное, что пока ещё на стороне добра, на стороне света, — так это тот факт, что в России для народа не существует критики. Никто критику не читает и никогда читать не будет, касса театра в России от неё независима. В отличие, допустим, от США или Англии, где касса зависит от высказываний критиков, а опера и балет уже превращены в фаст-фуд. Эти критики хотят и у нас сделать то же самое. Но у нас особый менталитет. Когда человека начинают ругать в газетах, то этот человек становится героем. Когда начинают "обливать" постановку — она становится хитом. Что же касается "Лебединого" и Григоровича, то расскажу историю. В один из очередных приездов в Нью-Йорк на гастроли, а это были 90-е годы, мы привезли балет "Спартак". Июль, невыносимая жара, очень сложно набрать полный зал. И я думал: сейчас наши СМИ так "поливают" Григоровича, кто же билеты купит? Но, вы знаете, попасть на спектакль невозможно было, такой аншлаг. А рядом — спектакль активно раскручиваемого персонажа, назначенного нового "гения", и ползала на спектаклях. Сколько бы критика ни ругала "Спартак", но ничего лучше не поставлено. И все хотят видеть только "Лебединое озеро" Петипа и "Спартак" Григоровича. Вот так случилось.
"ЗАВТРА". Ключевые фигуры ХХ века, кто продолжил традиции Петипа?
Николай ЦИСКАРИДЗЕ. Знаете, несмотря на то, что Фокин был первым реформатором, он, конечно, был и главным пропагандистом искусства русского балета. Баланчин — тоже реформатор, и тоже выстроил схему театра Петипа, потому как сам на этой схеме вырос. Григорович — тоже балетмейстер с абсолютно своим путём, но тоже — на основе школы Петипа. И, конечно, такие балетмейстеры, как Лавровский, Захаров — не могли бы создать драматический балет, "Ромео и Джульетту", "Бахчисарайский фонтан" с этими огромными мизансценами, не возьми они за основу балеты Петипа.
"ЗАВТРА". Ориентиры, образцы для подражания для вас как ректора Академии Русского балета?
Николай ЦИСКАРИДЗЕ. Два великих руководителя. Это Софья Головкина, которая сорок с лишним руководила Московской школой. И Юрий Григорович. Когда я пришёл в театр, Юрий Николаевич ещё был главным балетмейстером театра. И вот, когда мы приезжали на гастроли, то каждый из аэропорта направлялся в отель отдыхать. А Григорович ехал в театр. Так было всегда, в какой бы город мы ни приезжали. Однажды я был просто потрясён. Было раннее утро, я пришёл в театр и увидел, что Григорович спит на каком-то реквизите, укрытый мантией короля из "Спящей красавицы", потому что всю ночь он ставил свет, декорации. Это великий Григорович! Ему было уже не очень мало лет… Чтобы нынешний руководитель вообще зашёл поинтересоваться работой костюмеров, гримёров, бутафоров? Представить невозможно. Вот для меня эти люди — пример. Я делаю всё, как я увидел, как делали они.
"ЗАВТРА". Николай Максимович, невозможно не спросить: как вы относитесь к Большому театру сегодня? Что он значит сегодня для вас?
Николай ЦИСКАРИДЗЕ. Как можно относиться к Большому театру? Я как был в Большом театре, так в нём и остаюсь. Должность ректора — временна. Звание артиста Большого театра — навсегда. Большой театр для меня — дом. Мой дом, который, в конце концов, надо будет приводить в порядок.
"ЗАВТРА". И публика этого ждёт.
Фото Алексея Костромина. Из архива АРБ
