Европейский дух, прежде синоним высокомерно дидактичного пацифизма, ожесточается до стремительной милитаризации. О сотнях миллионов евро инвестиций в военно-промышленный комплекс Европы, актах выражения исторической обиды за закрытыми дверями и соответствующем алармизме, который должен бы возникать как на Западе, так и на Востоке, рассказывалось в прошлых выпусках газеты "Завтра". К середине апреля контекст усложнился, так как английской "Таймс" подтвердил участие британских специалистов в конфликте на Украине — причём даже до начала СВО. Нового тут мало, но примечателен сам факт признания: "Да, мы там были. Да, мы украинцев воевать учили. Да вот только что с того?" В столь же откровенном ключе вышел материал от немецкого издания "Шпигель". Оказалось, что высокотехнологичные германские вооружения на украинском фронте либо дороги, либо бесполезны, либо дороги и бесполезны одновременно. Резюмирующая фраза исполняющего обязанности министра обороны ФРГ Бориса Писториуса: "Я был поражён!" — прочитывается будто развязка анекдота. Не по очевидному сценарию пошла и инициатива стран Прибалтики по созданию "стены дронов" на границе с РФ: Евросоюз ничего такого финансировать не стал, а отдал всё прямо на откуп желающим повторить славу линии Маннергейма и линии Мажино эстонцам и литовцам.
Впрочем, самым заметным событием милитаризации Европы стал очередной раунд переговоров в формате "Рамштайн" в Брюсселе. Рутина одинаковых заявлений про поддержку Украины и передачи ей вооружений разбавилась разве что лицом министра обороны США Пита Хегсета, который на саммите присутствовал не телом, но духом — по видеосвязи. В канун "Рамштайна" успели посовещаться представители "коалиции желающих", видимо, пытаясь увязать свой капустник с потугами НАТО на поддержание системы безопасности в регионе. До чего досовещались, если не считать анонимные источники неанонимных газет, непонятно, так как верховный представитель ЕС по иностранным делам Кая Каллас заявила, что нахождение европейских солдат на Украине может выглядеть как "мониторинговая миссия, миссия сдерживания, миротворческая миссия, миссия по укреплению безопасности или оборонительная миссия". Столь многих синонимов к фразе "Миссия невыполнима" не придумал бы и сам Том Круз. Учитывая разговоры о выводе крупной части американского военного контингента с территории ЕС, "коалиции желающих" для исполнения желаний пора бы поторопиться и превратиться в "коалицию исполняющих". Параллельно с "Рамштайном" Украина пыталась приплести Пекин к Специальной военной операции. Как зарубежные издания, так и первые лица Киева сообщали о китайских солдатах на фронте, из-за чего пузырём надулись фейки о вербовке граждан Поднебесной через "ТикТок". После нашумевших роликов украинских пропагандистов про то, сколько бургеров можно купить на деньги от подписания контракта, команде Владимира Зеленского стоило бы позаимствовать опыт восточных коллег, который, судя по словам киевских же представителей, оказался успешнее украинского: как сообщил замглавы офиса президента, за два месяца специальный контракт для молодёжи, что так активно продвигали через соцсети и уличную рекламу с виртуальной валютой для онлайн-игр, подписали лишь 500 человек.
Однако сколь бы комичными, бесполезными и случайными, на первый взгляд, ни были жесты и действия по возвращению оборонного потенциала Европы, у европейской верхушки есть два преимущества, которыми она уже пользуется. Во-первых, прямая невовлечённость, возможность посмотреть со стороны позволяет европейцам увидеть, насколько всё изменилось со времён последней большой войны. Отправленные на поля СВО специалисты не только учат украинцев, но и учатся сами, анализируя пласты прецедентов для будущей военной науки. Усреднённый европейский солдат в случае следующего конфликта будет тактически подготовлен, что уже является проблемой. Конечно, боевую слаженность и умение больших структур управления действовать в условиях реальной войны не заменит никакое наблюдение со стороны, но ведь недаром в европейской прессе второго порядка — той, что обыкновенно издаётся на всяческой литовской мове, — всё чаще звучат предположения о грядущей интеграции ВСУ в рамки общеевропейской военной силы. Второе преимущество Европы — это время. После десятилетий мира и внешней оккупации перестроить экономику так, чтобы на ВПК продуктивно тратились средства, — это задача на годы. На фоне торговых боданий США и Китая, когда привычные места перестают быть тихой гаванью для инвестиций, европейцы могут вернуться и вложиться в военную промышленность крайне быстро. Заявление генерального директора "Фольксвагена" Оливера Блуме о том, что заводы концерна открыты для производства военной техники, тому подтверждение (как, например, и повышение в 15 раз котировок акций немецкого гиганта "Рейнметалл" с 2022 года). Вооружение — это всегда то, что растёт или ужимается по экспоненте.
Пока гибнут украинцы, европейцы строят инфраструктуру и готовят одно из возможных решений собственной внутренней проблемы — мигрантов. Современная война благодаря повсеместности дронов стала более опосредованной, однако воюют всё-таки не машины, а люди. Просевший уровень жизни в Европе касается что коренных, что мигрантов, и лучшим социальным лифтом для любой неблагополучной прослойки может стать служба в армии. Таким простым способом насилие обнищавших или "понаехавших" трансформируется в инструмент власти отдельно взятого европейского государства. Скажем, для утопающей в регулярных протестах Франции подобная милитаризация может стабилизировать сложную общественную ситуацию, сплетённую из этнических, профсоюзных и гражданских конфликтов. То же касается и других членов ЕС, ведь солдаты будут набираться, конечно же, во имя сдерживания некоего врага. Загвоздка лишь в том, что вымуштрованная армия и последние вооружения никогда не применяются только в целях обороны. Не выйдет ли так, что европейская милитаризация обернётся новой большой войной? Даже министр иностранных дел РФ Сергей Лавров в свойственной ему манере недавно напоминал о том, что "все мировые трагедии начинались с агрессивных действий европейцев". История пускай не повторяется, но позволяет проследить тенденции. Да, Европа вооружается. Вызывая смех и конфузы, европеец встаёт под ружьё.
