Как известно, нынешний год президент Путин объявил годом Гранина, известного писателя, Героя социалистического труда, кавалера многих советских и антисоветских орденов, в том числе – Ленина и Октябрьской революции. Однако никаких примечательных гранинских мероприятий, вроде бы, и не было, а год кончается. Но вот читаю: «Председатель Всероссийского книжного Союза Сергей Степашин сообщил, что открытие памятника планировалось на 15 ноября, но президент находился в это время в Бразилии на сессии БРИКС, а он хочет сам открыть памятник любимому писателю. И это произойдет 27 ноября».
А памятник-то уже стоит. Сработал его почему-то не Церетели, не Франгулян, а и Евгений Бурков, русский. Там невдалеке сейчас спешно убирают огромную гору мусора, на которую взирает памятник. Некоторых знатоков искусства работа Буркова несколько смущает. Так, один знаток заявил: «Памятник Гранину похож на памятник Грибоедову на Пионерской пл. Оттуда взяты скрещенные ноги, только у Гранина впереди левая нога, а у Грибоедова – правая, причём в обоих случаях носок ботинка немного выступает за край плинта». Ну, это придирки завистника. Очень даже хорошо, что похож на памятник Грибоедова. Будет о чём подумать, вспомнятся Чацкий, Фамусов, Молчалин….
Нет, с памятником Гранину почти всё прекрасно! Но есть повод подумать о том, что у нас вообще-то происходит на мемориальном фронте в Москве, в столице. Первый памятник Пушкину был открыт в 1880 году, спустя 43 года после смерти поэта, и это было крупнейшим событием в культурной жизни России. Чего стоят одни только речи Достоевского и Тургенева, произнесённые тогда! А Гранин умер всего два года назад – и вот вам памятник! К чему такая спешка? Разве не полезно повременить, подумать, взвесить все pro et contra? Конечно, могут сказать: «Пушкин-то - позапрошлый век! Ныне совсем другой темп жизни…» Да, другой, но вот Твардовскому поставили памятник в нынешнем веке, в 2012 году в тот же пушкинский срок позапрошлого века – через 43 года после смерти. Максиму Горькому с его всемирной славой - через 15 лет. А Булату Окуджаве, автору двух-трёх десятков трогательных песенок, не помешавших ему ликовать да ещё публично при виде расстрела Ельциным парламента и защитников конституции числом до двухсот душ, этому барду – через пять лет (Франгулян).
Маяковскому – через 28 лет, Есенину – через 70! А Иосифу Бродскому, полжизни прожившему в Америке, писавшему на английском, похороненному в Венеции, отправившему в «адскую область» маршала Жукова и всех павших в Великой Отечественной войне – через 15 (Франгулян). Три очень талантливых и очень разных писателя – Эдуард Лимонов, Василий Аксенов, Наум Коржавин – решительно отвергали Бродского. Первые два – на страницах писательской «Литературной газеты», третий – в статье «Миф о великом Бродском», напечатанной в Америке. Почему не подумать о факте такого неожиданного единодушия?
Конечно, время такое, что некоторые сами ставят себе памятники в столице, как Жириновский, взгромоздивший в Басманном переулке творение Церетели. Но все же, все же, все же…
И, пользуясь случаем, предлагаю читателю свои кое-какие долгие размышления о Данииле Гранине, которого я знал лично.
Так вот, 16 января 2001 года по НТВ сообщили, что умер Герой Социалистического труда и лауреат Ленинской премии, старый писатель Даниил Александрович Гранин. Удивляться не приходилось: он был стар. И дали репортаж с похорон. Мы видели и покойника в гробу, утопающего в цветах, и плачущих родственников, и скорбящих друзей, и лилась траурная музыка… Всё, как полагается. Но шло время, а в «Литературной газете» некролог почему-то не появлялся. В чём дело? И смех, и грех: оказалось, что в гробу лежал не тот Герой и лауреат, а другой - известный учёный, академик Виталий Иосифович Гольданский, умерший на 78-м году. Гранин же, которому шёл 83-й год, слава Богу, был жив-здоров и продолжал писать романы, давать интервью и путешествовать. В физической химии известен эффект Гольданского-Карагина. А тут был трагикомический эффект Гольданского-Гранина. Разве это удивительно для НТВ? Там и коммунизм давно похоронили, и о Советской власти панихиду отслужили, и свечку за упокой нашей Победы поставили…
Говорят, что после такой ошибочно объявленной его смерти человек живёт очень долго. И действительно. Мало того, оказывается, такие люди ещё и воскресать могут. Как-то, как он рассказывал, писатель тяжело болел. Да не просто тяжело – лежал без сознания целую неделю: «Врачи поставили на мне крест, друзья уже приходили прощаться со мной. Я был обречён». Но вдруг – воскрес! «Почему я выздоровел? Не знаю. И врачи не понимают. Но это случилось. И я благодарен судьбе». Да нет, не судьбу надо благодарить, а тот эффект Гольданского-Гранина, который 15 лет тому назад преподнёс НТВ.
И вот, воскреснув, писатель как ни в чём ни бывало принялся за прежнее любимое дело – в миллионнотиражных изданиях, таких, как «Российская газета» да «Аргументы и факты», принялся разъяснять нам, что такое Великая Отечественная война, почему мы победили, какие были созданы «ложные мифы» о войне и т.д. Как же! Надо внести свой вклад.
Мы рассмотрим этот вклад, но прежде поучительно вдуматься в такое общего характера заявление автора о нашей стране, о нашем народе: «Нас всегда боялись и потому ненавидели». Так уж и всегда? Да, можно сказать, что золотоордынские ханы Батый, Мамай и крымский хан Давлет-Гирей, поляк Болеслав Храбрый, швед Карл Х11, Наполеон и Гитлер действительно ненавидели нашу страну и наш народ, но ведь не боялись же, если шли на нас войной, сметая всё на своём пути. А вспомним годы Второй мировой войны и Великой Отечественной. Кто нас тогда ненавидел? Только немцы да их прислужники. А все народы мира смотрели на нашу страну и на Красную Армию как на единственную силу, которая может спасти от фашистского рабства. Наше сопротивление немецкому фашизму, а потом и разгром его вызвали восхищение всего человечества. Тогда не только в СССР, но и во всём мире царил культ личности Сталина и культ народа России. Полистайте хотя бы переписку тех лет Рузвельта и Черчилля со Сталиным. Какие там восторги западных руководителей!
А 24 года до войны и пора после неё? СССР был ярким маяком надежды для трудящихся и всех честных людей мира. В 1977 году к 60-летию Октябрьской революции у нас был издан фундаментальный двухтомник «Я видел будущее». В нём собраны разных времён статьи, речи, воспоминания о Советском Союзе, о наших людях, об Отечественной войне многих писателей, художников, артистов обоих полушарий, большинство которых в ту или иную пору побывали у нас. Там американец Эрскин Колдуэлл, англичанин Джеймс Олдридж, немец Эрих Вайнерт, француз Жан-Ришар Блок, румын Михаил Садовяну, исландец Халдор Лакснес, ирландец Шон О’Кейси, чилиец Пабло Неруда, итальянец Карло Леви, бразилец Жоржи Амаду, поляк Леон Кручковский… Десятки знаменитых имён того времени. И какие там высокие прекрасные слова уважения к нашей стране, любви к нашему народу.
Но он продолжал своё: «И это понятно». Ему понятна придуманная им всеобщая и вечная ненависть к нашей родине! Да почему же? А вот: «Страны Европы жили и развивались во взаимосвязи друг с другом». Только развивались! И не желает он знать, что это безмятежное «развитие» и эта замечательная «взаимосвязь» доходили до Семилетней войны, в которой чуть не дюжина «стран Европы» потрошили друг друга, до Тридцатилетней, а была ещё и Столетняя война между доброй Англией и прекрасной Францией. Я уж не говорю о двух мировых войнах, вспыхнувших не где-нибудь, а в Европе.
Нет, говорит, там только развитие да взаимосвязь. «Мы же всегда жили замкнутой жизнью». Замкнутой? Позвольте, но русское «развитие» доходило до того, что наша княжна становилась королевой Франции. А что за сочинение «Хождение за три моря»? Это рассказ тверского купца Афанасия Никитина, как он во второй половине XV века побывал в Индии, посетив попутно Персию, Африку, Турцию.
Нет, нет, говорит, «выезд за границу и из царской России был большой проблемой». А вы хотели бы безо всяких проблем? Да они всюду. Но что мы видим, если взять даже только одних писателей? Ломоносов прожил в Германии пять лет да ещё и жену оттуда привез в Петербург. А уж позже-то! Герцен и Огарев, Гоголь и Достоевский, Чехов и Короленко, Горький и Блок, Бунин, Маяковский, и Эренбург… И это только широко известные имена. Мережковские даже квартиру имели в Париже. А художники - от Брюллова и Александра Иванова до Репина… В Советское же время выезжали за бугор и театры, и ансамбли, и отдельные артисты, и ученые, и спортсмены, и опять же писатели. Перечислить? Места не хватит.
Но одну цитатку приведу. 14 сентября 1945 года Сталин в конце телеграммы Молотову, находившемуся в Лондоне на совещании министров иностранных дед, писал: «Можешь ответить англичанам, что их пожелание относительно приезда наших футболистов, а также оперно-балетной группы не вызывает возражений» (т.16, ч.1, с.13).
И в начале ноября московское «Динамо» явилось в Британию. Наши футболисты в Лондоне и других городах встретились с четырьмя лучшими командами Англии, Шотландии и Уэльса, в том числе с командой «Челси», ныне купленной Абрамовичем. Тогда эта работорговля никому и на ум не приходила. По всем данным, мы должны были проиграть футболистам родины футбола, мы были обречены, по мнению Даниила Александровича. И что же было на деле? Две игры мы выиграли, две - вничью. На играх побывало 275 тысяч зрителей. А общий счёт 19:9 в нашу пользу. И это всего через несколько месяцев после окончания войны, с которой наши футболисты только что вернулись.
Вот такая наша замкнутость. Но, между прочим, ведь её можно преодолевать, и не выезжая никуда. Именно такой отрадный эффект давали нам многочисленные, огромных тиражей издания мировой литературной классики, а также ответные посещения нашей страны известными писателями, артистами, художниками, начиная с Герберта Уэллса, встречавшегося и с Лениным, и со Сталиным. Где Гранин прожил свои сто лет, если ни о чём подобном не знал? Он пишет, что только теперь, при смердящей демократии, «по телевизору смотрим американские фильмы, ходим на выставки европейских художников, читаем книги заграничных авторов». А прежде не читали? Но тут есть большая разница: прежде через разумный, высоко гуманный и нравственный фильтр, который вы называете «железным занавесом», в Советскую страну поступали лучшие произведения современного искусства, такие их творцы, как Хемингуэй, Поль Робсон, Рокуэлл Кент, а теперь в настежь распахнутые ворота нескончаемым потоком прут шедевры вроде фильма «Мастера секса», где во всех четырёх сериях нет никакого занавеса. Любуйтесь!
Но обратимся, наконец, к главной теме размышлений Гранина – к войне. Елена Боброва, журналистка «Российской газеты», перед началом беседы с писателем говорила, что «его книги причисляли к «лейтенантской военной прозе». Кто причислял? Никто, ибо «лейтенантская проза» - это Виктор Некрасов, Юрий Бондарев, Григорий Бакланов… И когда выходили их книги, Гранин писал о чём угодно, но не о войне, видимо, полагая, что его опыта комсомольской работы на фронте и двух училищ за годы войны маловато. Он развернулся и стал главным авторитетам по Великой Отечественной войне только при демократах.
Приходится признать, что Гранину, увы, не шибко повезло с собеседницей. Она плоховато осведомлена не только о «лейтенантской прозе». Гранину пришлось услышать от неё и такое: «У нас в стране в ХХ веке постулировалось (словцо-то!), что «и кухарка может управлять государством». Заметьте, в кавычках, как чья-то цитата. Гранин пропустил этот афоризм мимо ушей, а нам интересно, это кто же постулировал? Ах, да что там! Это застенчиво-наглый намёк на известное высказывание В.И.Ленина, которое демократы превратили в лжецитату и замусолили до лоска. Но, мадам, ведь Ленин говорил нечто совсем иное, даже прямо противоположное. А именно: «Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством. В этом мы согласны и с кадетами, и с Брешковской, и с Церетели. Но мы отличаемся от этих граждан тем, что требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, вести будничную ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники. Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления начато было немедленно, т.е. чтобы к этому обучения немедленно начали привлекать трудящихся, бедноту».( Удержат ли большевики государственную власть? 1917. ПСС. Т.34, с.305).
Но с кухарками дело давнее, обратимся к вопросу поближе, который интересовал Гранина: почему мы победили в Великой Отечественной войне? По всем данным, говорит писатель, войну мы должны были проиграть. Это его излюбленная мысль, он её огласил ещё в давнем фильме о войне телеведущей Светланы Сорокиной, которой однажды вздумалось превзойти своего коллегу Алексея Пивоварова. Ныне оба они куда-то сгинули.
И писатель повторяет: «Как случилось, что обречённые потерпеть поражение, мы, тем не менее, победили?» (РГ. 25 марта 2015). Это почему же обречённые, по каким данным? По экономическим? Но ещё в конце 30-х годов наша страна в этом отношении вышла на первое место в Европе. По историческим? Да, Россия иногда терпела поражения в войнах, так сказать, локального характера – в Крымской кампании, в войне с Японией, в польской агрессии 1920 года, но все полновесные нашествия всегда кончались крахом захватчика и его изгнанием, даже если он захватывал столицу, как поляки в 1612 году и французы в 1812-м. Такая судьба постигла и татаро-монголов, и тех же поляков и французов, и Антанту вкупе с Деникиным, дошедшим с юга до Орла, и с Колчаком, дошедшим с востока до Екатеринбурга.
По каким же данным ещё? По недостатку квалифицированных военных кадров или боевого опыта у них? Но в стране было достаточно и военных учебных заведений, в том числе несколько академий, и офицеров, имевших опыт, кто Первой мировой или Гражданской войн, кто - боёв на озере Хасан и Халхин-Голе, кто - Гражданской войны в Испании, кто, наконец, - войны с Финляндией. Были офицеры с опытом и нескольких войн или тех, у кого были за спиной несколько кампаний. Некоторые из военных операций были довольно краткосрочны, и, конечно, их опыт далеко не то, что самый свежий двухлетний опыт немецких войск, именно войск, всего вермахта, а не только командного состава, но всё же. А численно к началу войны Красная Армия возросла до 5 миллионов солдат и офицеров.
Наконец, что ж, может, по недостатку патриотизма мы были обречены? Но этот вопрос дали веский ответ тысячи и тысячи добровольцев, пошедших на фронт в первые же дни войны, не говоря уже обо всём другом общеизвестном. Только в Москве было сформировано 12 дивизий народного ополчения, в Ленинграде -10.
Пожалуй, остается лишь один довод: Гитлер разгромил и захватил 10 стран. Что же может помешать ему разгромить 11-ю? Но Гранин этого арифметического довода не приводил, видно, стеснялся.
Он говорил о другом: «Ведь была отдана (не отдана, а захвачена, и очень часто - после боёв, изумлявших немцев своим упорством, ожесточённостью, бесстрашием. – В.Б) вся Украина, вся Белоруссия, большая часть России…». Да, это так. А когда немцы устремились уже к Волге, Сталин в приказе №227 всё это назвал и подчеркнул, что у нас уже нет превосходства над Германией и по численности населения. Тем более, что ведь в одном ряду с немцами против нас воевали и войска Финляндии, Румынии, Италии, Испании, Франции, других стран, а почти вся Европа снабжала Германию оружием, техникой, продовольствием.
И ошибался Гранин, когда заявлял: «Люди (наши) погибали безо всякой надежды, что их смерть не напрасна». С чего взял? Откуда возникнуть такому чувству, допустим, у лётчика Виктора Талалихина, если, погибая, он знал, что успел уничтожить несколько немецких самолётов? Неужели он, как и множество других наших воинов, которые погибли, но дали крепкий отпор врагу, не понимал, что его смерть, конечно же, не напрасна.
И ещё раз задавшись вопросом «Почему (наша) страна всё-таки выстояла?», писатель заявил: «Мы победили по ряду причин. Потому, что на нашей стороне была зима…» Ну, это старая побасёнка: будто зима немцев морозила и выводила из строя их технику, а нас она грела, техника же наша только при больших морозах и работала. Или словно мы воевали с сенегальцами, которые никогда и снега не видали.
Но Даниил Александрович зовёт на помощь Александра Сергеевича Пушкина:
Гроза Двенадцатого года
Настала - кто тут нам помог?
Остервенение народа,
Барклай, зима или русский Бог?
Ну, во-первых, почему назван Барклай, командующий 1-й армией, когда Главнокомандующим был Кутузов? К тому же после Бородинского сражения, в котором, командуя правым крылом и центром наших войск, Барклай показал себя отменно, но вскоре, в сентябре, по болезни отбыл из армии и вернулся только в феврале 1813 года уже после изгнания Наполеона. В другом стихотворении, Пушкин говорит о главной роли именно Кутузова:
Народной веры глас
Воззвал к святой твоей седине:
«Иди, спасай!» Ты встал и спас.
Во-вторых, все главные сражения, в том числе Бородинское, произошли не зимой, а летом, и отступление из тёплых квартир Москвы французы начали не зимой, а осенью. Так что, зима нам не помогала, мусье не мерзли, им было даже очень жарко. А морозы прихватили их далеконько от Москвы, когда песенка нашествия была уже спета.
А главное, Гранин уверял: «Пушкин остановился на последнем», иначе говоря, он, мол, считал, что нам помог «русский Бог». «То есть чудо,- говорит автор.- И я тоже считаю, что мы выиграли войну чудом». И, заметив между делом, что он «не атеист, и не верующий», писатель присовокупил: «Один из руководителей русской церкви отец Иларион тоже пишет: это чудо, что мы выиграли войну» (Великую Отечественную).
Оставим в покое отца Илариона, у нас разные компании, но из чего видно, что Пушкин-то «остановился на последнем», т.е. на Боге, на чуде? Не логичнее ли считать его ответом на заданный себе вопрос то, что он назвал в первую очередь – «остервенение народа»? Именно это имел в виду и Толстой, когда писал о русской «дубине народной войны» против французской шпаги. А мороз только добивал уже разбитых французов в 1812 году, как и немцев в 1941-м.
В том, что Гранин говорил и о первой Отечественной войне, и о Второй, невозможно найти слова для эпитафии, которые украсили бы его памятник.
Фото: Мегаполис
