Северокорейская ракетно-ядерная программа развивается стремительными, а с начала российской специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины можно даже сказать — ударными темпами, вызывая растущие опасения не только у таких соседей КНДР, как Южная Корея и Япония. В зону уверенного поражения новейших ракет — таких, как Hwasong 17, имеющих оценочную дальность до 13 000–15 000 км и способных нести боеголовку весом в 2,5–3 тонны, — попадает уже практически вся территория США. С учетом того, что еще в сентябре текущего года официальный Пхеньян заявил о владении ядерным оружием, можно сказать, что «страна чучхэ» вообще претендует на роль некоего особого «фактора Х» в современной мировой политике.
И вопрос о том, как небольшая страна с примерно 25-миллионным населением и далеко не самой развитой экономикой оказалась способна успешно реализовать столь претенциозную военную программу (сюда стоит добавить подтверждаемую информацию не только о запуске космических спутников, но также об испытании крылатых и гиперзвуковых ракет etc.), конечно, становится все более настойчивым. Хотя в КНДР настаивают на том, что все дело — в великой «теории опоры на собственные силы», сплоченности народа и ведущей роли Трудовой партии Кореи, а также в гениальности товарищей Ким Ир Сена, его сына Ким Чен Ира и его внука Ким Чен Ына, понятно, что таких чудес на свете просто не бывает, и «могучий мышонок» на северной части Корейского полуострова, скорее всего, нарисован каким-то геополитическим Уолтом Диснеем.
Проще всего предположить, что в роли такого «волшебника кисти» выступает красный Китай, который не только идеологически близок корейским коммунистам и поддержал их во время Корейской войны 1950–1953 годов, но и, например, активно помогал в 1970-е годы идеологически далеким властям исламского Пакистана обзавестись собственной атомной бомбой в их противостоянии с Индией. В общем, неважно какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей. А если эта кошка — «бумажный тигр», как именовали китайцы США, почему бы не занять ее — в полном соответствии со стратагемами «Искусства войны» Сунь Цзы — ловлей могучего северокорейского «мышонка»?
Слухи о гигантских подземных железнодорожных туннелей, по которым из Китая в Северную Корею якобы доставляется все необходимое для существования «страны чучхэ» в ее нынешнем виде, включая и новейшие образцы вооружений, давно стали неотъемлемой частью азиатско-тихоокеанской политической конспирологии. Но — практически непубличной. Поскольку такого рода проект в любом случае нельзя было бы сохранить в режиме полной секретности, тот факт, что ни западные спецслужбы, ни их филиалы в лице западных массмедиа, ни западные политики не подвергают сомнению публичную позицию Пекина, согласно которой КНДР находится под достаточно жесткими санкциями КНР за нарушение ряда резолюций ООН, преуменьшать степень субъектности и уровень реального экономического потенциала Пхеньяна в любом случае не стоит.
Последний по времени «корейский кризис», который пришелся на президентство республиканца Дональда Трампа в 2017-2018 годах и был вызван вероятным испытанием в КНДР термоядерного оружия (водородной бомбы), наглядно продемонстрировал, что в дальнейшем существовании и развитии северокорейского проекта (вместе с его ракетно-ядерной составляющей) заинтересован не один только Китай. Вроде бы уже посланные 45-м президентом США к берегам Корейского полуострова американские авианосцы туда так и не доплыли, ситуация была «спущена на тормозах», а сам хозяин Белого дома после этого неоднократно встречался с лидером КНДР Ким Чен Ыном, которого назвал «сильным главой государства». Стоит заметить, что подобные шаги «Большого Дональда», известного своими антикитайскими позициями, были далеко не обязательными и вряд ли вызывались надеждами каким-то образом лишить Пекин северокорейской ракетно-ядерной карты, с перспективой сближения двух Корей и их воссоединения в одно государство.
При всех политических разногласиях между Пхеньяном и Сеулом, тянущихся все с той же Корейской войны 1950–1953 годов, создание такого государства с почти 80-миллионным населением и с ВВП около 3 трлн долларов, где экономический потенциал Южной Кореи дополнялся бы военным потенциалом Северной, означало бы серьезную трансформацию ситуации во всем Азиатско-Тихоокеанском регионе, куда в ближайшее время из Атлантического региона смещается (если уже не сместился) «центр мира». Поскольку никакого «мирового корейства», в пользу которого было бы такое развитие событий, на горизонте не просматривается, загадка ракетно-ядерной программы КНДР остается неразгаданной.
