Итак, карабахская эпопея резко завершилась. Завершилась и история самого Карабаха как независимой административной единицы: сутки с небольшим ударов, выведение из строя и без того на ладан дышавших вооружённых сил этой обречённой, но гордой непризнанной республики — и вот представители Карабаха объявили о капитуляции, а Ереван, неоднократно заявлявший о приверженности территориальной целостности Азербайджана, это объявление поддержал. Всё это было в главных новостях, которые никак не могли пройти мимо читателей и зрителей больших СМИ. Сеанс саморазоблачения Никола Пашиняна, его убогий лепет и попытки наезжать на наших добровольцев, некоторые из которых отдали свою жизнь во имя непересечения тонкой грани между боевой операцией и бойней — никакого сюрприза в поведении ереванского соросёнка не было. Куда интереснее оказались многочисленные трактовки и контексты, которыми обросло падение Арцаха.
Вообразите себе, насколько болезненным это событие оказалось для национального сознания армян. Народ с историей продолжительностью в тысячелетия (им, в отличие от некоторых других отделившихся от России республик, не нужно было высасывать из пальца свой национальный миф) получил уникальный шанс на строительство собственного государства. Вдали от империй, чужих амбиций и геноцидальных пристрастий, в чарующем и неуютном Закавказье эта общность, которая многие века славилась талантом организаторов и умением выживать, должна была породить проект государства победившего прагматизма и образец твёрдости армянского духа, вынесшего столетия невзгод. Увы, независимая Армения оказалась таким же провалом, как независимая Украина — восхвалявшаяся в громких речах свобода регулярно продавалась тому, кто больше заплатит, менталитет государства-реципиента воспитал поколения менеджеров, не привыкших хотя бы немного думать наперёд, а безответственность стала государственной религией.
Сложно сказать, был ли позор имени Пашиняна закономерным результатом армянской истории или же внезапной аномалией; был ли Никол осознанным выбором армянского народа или же соросёнок узурпировал власть, пользуясь намеренными уязвимостями парламентской демократии постсоветского образца, — предоставим разбираться с этим самим армянам, суд будущих поколений которых, вне всяких сомнений, вынесет приговор этому человеку. Нам важно понимать, что Россия была точно в такой же ситуации, но СВО — кровавая, мучительная и ожесточённая — стала результатом радикально иного выбора, выбора исторически закономерного и единственно правильного. Вообразите себе, что 24 февраля 2022 ничего не произошло. И 25 февраля — тоже. И вдруг 7 мая, в преддверии нашего главного праздника (каким у Армении является День независимости), ВСУ подготовленным ударным кулаком — чья концентрация, кстати, ещё в январе реального 2022-го никем не отрицалась — входят на территорию донецких республик, мгновенно смяв доблестное, но бессильное ополчение, за много воображаемых лет до того лишённое как физической, так и моральной, поддержки Москвы (как в реальности Карабах лишился поддержки Еревана). И вот наш святой день мы вынуждены встречать под лепет президента Навального* о признании территориальной целостности Украины, бубнёж о том, что донбасские герои не имеют к нам никакого отношения и блеянье о том, что Россия не даёт Украине мандат на этнические чистки русских. Вообразили? Армения как суверенная политическая единица провалила свой экзамен и упустила свой исторический шанс стать чем-то большим, чем продающий свою лояльность лимитроф на границах сфер влияния. Волк, этот символ тюркских народов, почуял кровь, он взглянул в глаза Армении и вместо стальной решимости вожака, готового загрызть ради выживания и процветания, увидел равнодушные глазки гомункула из пробирки "Открытого общества"**, этого лысенького козла-провокатора, променявшего мечту большого народа о собственном государстве на неизвестно что. Теперь этот волк не остановится. Он намерен кусочек за кусочком рвать Армению, начав с позвоночника — Зангезурского коридора в азербайджанский эксклав Нахичевань. О значении этой вожделенной турками дороги, связывающей Анкару с Каспием и Средней Азией, а также отрезающей Иран от одного из путей обхода санкций, мы писали ранее. Итак, налицо колоссальный удар по самим перспективам армянского государства, не пожелавшего в решающий момент защищать армян.
Но до прямых угроз армянской государственности ещё далеко. В конце концов, Ереван, что бы ни говорили сидящие там лысины, входит в ОДКБ (в отличие от никем не признанного Карабаха, защиты которого Армения требовала у Москвы), 102-я российская ордена Александра Невского военная база Гюмри пока что надёжно охлаждает пыл любого желающего откусить армянской земли, а интересы Ирана играют слишком большую роль в этом уравнении, чтобы Тегеран можно было просто игнорировать. Теперь главной задачей тандема Анкары и Баку будет прорубание упомянутого выше коридора через армянскую территорию вдоль иранской границы, а помогать им в этой нелёгкой игре будет власть в Ереване, что усиленно будет пытаться как разорвать отношения с Россией и избавиться от военной базы (таково основное требование протестующих, осаждавших наше посольство в Ереване, — для них это оккупация), так и потерять свою значимость в глазах Тегерана. Об этой значимости мы поговорим чуть дальше — важны не только намерения самого Ирана иметь сухопутную связь, неподконтрольную Анкаре или более надёжную, чем иракские пути, но и встроенность персов в континентальные логистические схемы.
Ещё один контекст вырисовывается при более общем взгляде. Обычно как не требующий доказательств факт упоминается то, что Армению больше всего поддерживает Франция — дескать, там и диаспора большая (800 тысяч человек), и лобби могучее, да и вообще исторические связи. Но на деле же мы не видели никакого тесного взаимодействия между двумя странами, никакой активной поддержки или решительной конкретики со стороны Парижа — едва ли к этому можно отнести требование созвать Совбез ООН. Тем не менее глубокая связь есть. Здесь мы вновь подходим к двум темам, столь часто всплывающим в последнее время: транспортным коридорам и наркоторговле. Расположенная своей штаб-квартирой в Марселе грузоперевозящая корпорация CMA CGM давно грезит идеей связать Европу и Азию через предложенный французами и немцами транскаспийский транспортный маршрут TMTM, причём путь между двумя морями через Закавказье должен будет проходить по территории Армении. Зачем? Ответом на это может послужить наркодрама от минувшего мая, когда на маршруте Эквадор — Италия — Армения обнаружили аж четыре тонны кокаина: три тонны в порту Джоя-Тауро, что в Калабрии, а ещё тонну — уже в Армении. То есть Ереван должен был стать ключевым элементом во французском маршруте транспортировки наркотиков.
Да, Закавказье всегда было перекрёстком, и отсюда удобно толкать белый порошок во все стороны, особенно на Ближний Восток, но почему именно Армения? Здесь стоит обратить внимание на то, что коллективной Европе со всеми её противоречиями и исключающими друг друга интересами из всех трёх больших стран Закавказья проще всего работать именно с Арменией, благодаря тому самому лобби и диаспоре, наладившей связи с европейской элитой. Вспомните хотя бы Николя Саркози, неоднократно ездившего в Ереван, признававшего геноцид армян и пользовавшегося бешеной любовью в Армении. Или принца Чарльза, ныне известного как Карл Третий, получавшего, согласно материалам The Guardian, "пожертвования" в свой благотворительный фонд от бывшего главы Карабаха Рубена Варданяна. Чарльз-Карл, кстати, на неделе ездил во Францию, где выступал перед местным парламентом. Многие поспешили нарисовать этому выступлению какие-то доисторические коннотации в духе воспоминаний о том, что английский король последний раз выступал перед французами примерно в год Большого взрыва, но вряд ли даже древний Карл помнит такое. Визит во Францию — признак встроенности Британии (а вернее говоря, той её части, которую представляет Чарли) в катарский проект пути в Азию. В "Завтра" уже рисовали этот контур — ключевым элементом, связывающим Лондон-Париж с Индией, является Катар. И надо же было такому случиться, что в ходе своей поездки во Францию король Британии, который был известен своей тесной связью с самым влиятельным человеком Катара Хамадом бен Джасимом Аль Тани, встретился с его добрым другом Нассером Аль-Хелаифи, который в Париже ведёт крупный бизнес: владеет футбольным клубом "Пари Сен-Жермен". Надо думать, говорили они не про футбол: связь с событиями в Карабахе слишком ясна. Здесь же и обретает особое значение сухопутная граница Армении и Ирана — именно через огромные просторы персидской страны к портам Персидского же залива так удобно возить всякую дрянь. Давнишние связи Тегерана и Парижа — вспомните выдававшиеся французскими банками кредиты Ирану, совместные бизнес-проекты типа производства персидских "Пежо" или довольно заметных способов обхода американских санкций — в свете армянского маршрута французов и катарцев играют новыми красками. Вместе с этим нельзя забывать, что Иран — дорога с двусторонним движением. Через персидские земли и в направлении Европы , несмотря на усилия властей ИРИ по его пресечению, всё ещё идёт целый поток наркотиков, причём для их распределения по конечным потребителям используется всё то же Закавказье: армянская логистика и грузинские порты. Но если сюда идёт кокаин, производимый в Южной Америке, то отсюда льются по миру опиаты. Знающие люди сейчас начнут кивать — да, да, те самые опиаты, производством которых славятся южные провинции Афганистана, Гильменд и Нимруз. И будут не совсем правы, ведь талибы*** со свойственной им прямолинейностью и нетипичной для этих мест последовательностью выдавили производителей опиумного мака из страны — весной "Би-би-си" даже публиковала спутниковые снимки с идиллией пшеничных нив на месте недавних маковых полей. Производители опиума сбежали в иранский Белуджистан и Систан, а также в другой Белуджистан — в Пакистане. Из-за этого весь регион резко вырос в производстве натуральных опиатов. Добавьте к этому пока не уничтоженный поток синтетических опиатов, идущий из юго-западного Китая через транспортный коридор в Пакистане, и получите причину для заинтересованности части иранских элит в сухопутной границе с Арменией. Опять же, как и в приведённом выше разговоре про перспективы армянской государственности, последние события не несут непосредственной угрозы большому проекту, но существенно подрывают веру в его функционирование в перспективе десятков лет, а именно такими сроками мыслят авторы трансконтинентальных наркомаршрутов. Но европейские (скорее уж, франко-британо-германские) устремления, помноженные на катарские деньги и интересы определённых групп в Пакистане — тех самых, что засадили бывшего премьера Хана за решётку и назначили выборы на грядущий январь, — это лишь один из сюжетов общеевразийского противостояния.
Однако вернёмся к Карабаху. Интересный момент информационного освещения гибели Нагорно-Карабахской Республики состоит в отношении к населению этой самой Республики. У нас даже те СМИ и публицисты, что критиковали действия Еревана, выражали сочувствие жителям этой местности, чья судьба теперь может повернуться по-всякому. Вместе с этим те ресурсы, что продвигали тему вины России в гибели НКР, выли о геноциде, что вот-вот начнётся. Не останавливали их ни заверения Баку в том, что никакого геноцида они не планируют, ни неспособность современного Азербайджана на столь значительные и масштабные действия, как этнические чистки, ни принципиально слабая техническая возможность осуществления геноцида в информационно прозрачном мире и в таком наполненном проводниками самых разных интересов регионе. Самое занятное с этими "свидетелями геноцида" состояло в том, что в устах большинства из них виновата в этом была исключительно Москва. Такую избирательность понять можно: западная пресса (к которой так или иначе можно причислить и большие издания Армении) не хочет портить отношения с Баку, ведь экспорт азербайджанского газа в Европу лишь за 2022 год вырос на 40%, а сейчас, очевидно, и того больше. Поэтому в геноциде, которого с нетерпением и плохо скрываемым аппетитом ждут лишь голодные до жалости к себе соросята в Ереване и ищущие повод продвинуть линию партии журналисты в больших изданиях, заранее объявили виноватой Россию. При этом забавно повела себя наша либеральная пресса. Помните всех тех субтильных мальчиков и мужеподобных девочек, что прошлой весной плакались на страницах интернет-изданий с дурацкими односложными названиями об имперских амбициях России, о несправедливости нападения на своих соседей, о корне всех зол в действиях Москвы? Так вот, сейчас они превратились в одержимых военной мощью имперцев: призывая применить силу, они упрекают наше государство в трусости и нерешительности — такой уровень воинственной риторики не всегда встретишь даже в телеграм-канале Дмитрия Медведева.
Окончательное поражение Карабаха в войне, что так или иначе длилась всё его независимое существование, стало удобным поводом для ереванских руководителей начать открыто играть в турецкую игру — сами они называют это "евроинтеграцией". 24 сентября было объявлено, что Эрдоган посетит азербайджанский эксклав Нахичевань (намёк на следующий шаг "двух государств одного народа"), тогда же анонсировали встречу Пашиняна и Алиева в Гранаде 5 октября на саммите Европейского политического сообщества (намёк на попытки европейского контура держать руку на закавказском пульсе), и в тот же день Пашинян объявил, что намеченная Ереваном ратификация Римского статута — не мелкая пакость и ничтожный политический жест, а мера укрепления обороноспособности страны, которую не в силах обеспечить Россия и ОДКБ (намёк на великий интеллект и потрясающую дальновидность лидера Армении). О том, сколько дивизий у Международного уголовного суда, даже задумываться не стоит.
Пока очередной готовый жевать галстук закавказский друг Вашингтона ведёт избравшую его страну к катастрофе, в Азии разворачивается масса других интересных сюжетов. Во-первых, конечно, никакой рассказ об Иране и его устремлениях не будет полным без новостей об активно подъезжающих к персам на своей кривой кобыле американцах. Для понимания контекста: главным достижением ныне рулящих американской внешней политикой Билла Бёрнса и Джейка Салливана — главы ЦРУ и советника президента США по нацбезопасности соответственно — в период президентства Обамы и занятия ими не самых важных постов в Госдепартаменте была так называемая ядерная сделка с Ираном. Обмен любезностями требовал от персов ряда уступок, но и предполагал ответные шаги, в связи с чем многими американскими политиками был воспринят как поражение, так что в 2018 году Трамп в одностороннем порядке вышел из соглашения, а в январе 2020-го после убийства генерала Сулеймани вышел из него и Иран. С самой поры воцарения Байдена и выхода Билла и Джейка на главенствующие позиции в американской дипломатии не утихали разговоры о том, что можно как-нибудь вернуться к переговорам и возобновить сделку.
Фактически подконтрольная Штатам (то есть, конечно же, независимому и беспристрастному МАГАТЭ) ядерная программа — лишь предлог для общения: на деле же вместе с ней шла масса вкусных вещей типа снятия санкций против страны, открытия движения капитала и стирание из чёрного списка западных стран ряда важных персидских фамилий. Но разговоры не зашли слишком далеко. Во-первых, слишком изменилась расстановка сил: Иран научился жить под давлением, и хотя против прекращения этого самого давления никто бы не возражал, это перестало быть вопросом выживания для Тегерана, который адаптировался и развил отношения с Китаем и Россией, что открыло путь к встраиванию Ирана в китайский контур с Пакистаном и налаживанию отношений с саудитами, а также к победе в Сирии и укреплению позиций в отношениях с Турцией. Во-вторых, американцы, наученные горьким опытом первой сделки, в порыве невиданной щедрости предложили персам сделку по-вашингтонски: это когда на уступки идёт лишь другая сторона, а Штаты в ответ на это обещают подумать и как-нибудь побеседовать об этом в Конгрессе. Неудивительно, что в таких условиях Иран не испытывал энтузиазма возобновлять сделку, которую самодур на другом конце провода может перечеркнуть одним решением. Но разговоры всё же ходили, и тем громче они становились, чем острее росла нужда Белого дома в чёрном золоте, которое почему-то отказывались продавать за бесценок вчерашние союзники — те самые, что под патронажем Пекина восстановили отношения с Ираном. В начале прошлой недели вновь стали слышны речи о каком-никаком потеплении отношений. Причиной для этого стал обмен заключёнными в формате "пять на пять", частью которого стала разморозка 6 миллиардов иранских долларов в южнокорейских банках. Пять граждан США (и Ирана тоже, кстати) вышли из иранских тюрем и отправились в США, также пресса пишет о пяти гражданах Ирана, выпущенных из американских тюрем. Западные журналисты уделили много внимания фантазиям о том, что отпущенные на свободу иранцы не хотят возвращаться в Иран, а также о том, что сидевшие в персидских тюрьмах американцы сидели там исключительно несправедливо и по политическим делам, слепленным на коленке.
Про что пишут намного реже, так это про посредничество Катара. Катар не просто выглядит модератором этой небольшой, но важной сделки, но чуть ли не её инициатором: помимо площадки для переговоров и места для передачи заключённых, Доха предоставила ещё и банк для перевода размороженных долларов. Больше всего этим хвастался Маджид Аль Ансари, близкий друг и советник премьер-министра Катара (также известного как министр иностранных дел Катара) Мухаммада бин Джасима Аль Тани, родственника и союзника знакомого нам Хамада бен Джасима Аль Тани, дружного с принцем Чарльзом. То есть направление работы катарцев понятно: они пытаются вернуть в регион Штаты. Да, американское болото принялось дежурно ворчать привычным зловонием о недопустимости переговоров с Ираном, но инициатива Белого дома намекает Тегерану, что со Штатами можно и нужно договариваться. Другое дело, что "Сонный Джо" проснулся слишком поздно — уже в следующем году в Белый дом (если экстраполировать на будущее рейтинги, бессилие демократов и отсутствие махинаций) может вернуться тот самый Трамп, которого в Иране вспоминают с нежной любовью (аятолла Хаменеи в 2020-м пообещал Трампу личную месть за убийство Сулеймани), так что слишком углубляться в милования с США персам никакого резона нет.
Вместе с этим работа кабинета Байдена по Ближнему Востоку и Средней Азии начинает обретать черты системной бессистемности. "Завтра" уже писала про хитрый план строительства транспортного коридора — да, опять эти транспортные коридоры — из Мумбая в Афины. Тогда выглядело, будто этот требующий больших вложений и решений серьёзных проблем план был написан на салфетке за 20 минут до начала саммита "Двадцатки" в Нью-Дели — лишь бы уязвить Китай. Сейчас тоже так кажется, ведь никаких объяснений того, как это собираются делать, Вашингтон не дал. Зато новости наполнил другой пример американских амбиций. На площадке ООН состоялась встреча, названная прессой "Саммитом США и Центральной Азии". Оставим в стороне то, что "Центральная Азия" — калька с английского, используемая в наших краях главным образом теми, кто принципиально говорит "в Украине", "Кыргызстан" и "народ рома": у нас эти вещи называются "Средняя Азия", "на Украине", "Киргизия" и "цыгане". Не будем обращать внимание и на то, что никакого отдельного саммита подобного формата нет — он возник спонтанно просто в силу одновременного присутствия лидеров среднеазиатских стран в Нью-Йорке, а объявлено о нём было лишь за неделю. Не важен и итоговый документ этого "саммита" — 22 сентября совместное заявление огласило, цитирую: "Бла-бла-бла, взаимовыгодное сотрудничество, укрепление отношений, ля-ля-ля, расширение партнёрства". Важно то, что это признак той самой системной бессистемности. Америка при всём желании не может предложить странам Средней Азии ничего такого, что смогло бы радикально отвернуть эти самые страны от России, Китая и Ирана. Их учёные ночью не смогут изменить гравитационное поле Земли и превратить этот запертый в глубине материка регион в открытый западным торговым путям (которые, что бы там ни говорили на саммите "Двадцатки", исторически строятся по океану). Похоже, сейчас США начинают понимать, что слишком поздно взялись за формирование политического облика Афроевразии с помощью транспортных супермаршрутов. Разумеется, саммит можно записать в успех главам среднеазиатских государств — некоторым из них налили в уши сладкой патоки и пообещали новые инвестиции. Но для США в этом успеха нет, ведь о больших проектах, которыми можно было бы поддеть российское или китайское влияние, объявлено не было. Отчасти можно сказать, что для Штатов таким проектом, эксклюзивно связывающим Среднюю Азию со внешним миром и в долгой перспективе выводящим её из-под влияния Москвы и Пекина, является турецкая дорога по той земле, что сейчас принадлежит Армении. Но здесь, с учётом всех личностей и действий, перечисленных выше, интерес США вступает в противоречие с интересами вообще всех вокруг. Возможно, игра Катара, по мере своих сил мирящего Вашингтон и Тегеран, направлена на поиск решения, которое устроило бы всех.
Любой, кого интересует методика строительства больших проектов в Средней Азии, тоже может извлечь ценные уроки из произошедшего на прошлой неделе. Помните, в конце мая прошёл другой саммит Средней Азии — в тот раз с Китаем? Было примерно так же бессодержательно, как и в США, разве что интересна новость, от формулировки которой захрюкали от удовольствия либеральные журналисты. "Китай построит железную дорогу в обход России!", — визжали одни. "Вот и всё, кинули-то Москву", — вторили своим экспертным мнением другие. "Поматросили и бросили", — злорадствовали третьи. "Вот чего стоит дружба с Пекином", — ныли четвёртые.
Внезапно выяснились две вещи. Первое, как уже доказали американцы, предложившие среднеазиатам не пойми что, география — это судьба, а судьбу, как известно, встречаешь на дороге, по которой от неё бежишь. "Дорогой в обход России" с таким же успехом можно считать ветку "Сидней — Канберра" или "Монтевидео — Порту-Аллегре": связывающая Китай, Киргизию и Узбекистан дорога намекала на амбиции стать очередным окном в Европу лишь в очень отдалённой перспективе, и здесь "в обход России" ничего сделать бы не получилось (разумеется, если исключать вариант использования китайцами того самого многострадального Зангезурского коридора). По своему прямому назначению эта дорога должна была за счёт дешёвого среднеазиатского угля подтолкнуть развитие промышленности в северных районах Китая — в том самом Синьцзяне, где, по мнению The New York Times, кровожадные коммунисты едят на завтрак уйгурских младенцев. И тут возникает вторая удивительная новость. Оказывается, строительство железных дорог стоит денег. Как раз в первой половине сентября китайцы собирались подписать документы о строительстве, после чего уже в октябре-ноябре начать строить. Но тут возник вопрос: за чей счёт банкет? Китай привык действовать просто: если он вкладывает почти все деньги в проект, то проект принадлежит Китаю и прибыль с этого проекта стрижёт тоже Китай. Так сделали в Пакистане, где, кстати, местное население получило со строительства китайско-пакистанского транспортного коридора массу косвенных плюсов вроде прекращения извечной энергетической голодухи и увеличения транспортной связанности большой и густонаселённой страны. Но здесь другие ребята. Если верить данным портала Logistan, переговоры зашли в тупик из-за несоответствия взглядов на условия финансирования. Едва ли камнем преткновения стало то, что Узбекистан и Киргизия слишком хотели вложить свои деньги. Скорее, по доброй традиции ведения дел в СНГ, они понадеялись, что большой и богатый сосед придёт, отвалит денег, всё сделает, а потом отвалит и сам, оставив хозяев пановать и получать прибыль с построенной чужими руками инфраструктуры. О том, что в Киргизии не всё слава Богу с собственными железными дорогами, говорит локальная новость от минувшей весны — там доложились, что за 2022 год успели построить лишь 5 километров запланированной железной дороги из угольного месторождения Кара-Кече к побережью озера Иссык-Куль. Конечно, темпы обещали утроить, но даже со скоростью 15 километров в год осуществить этот проект, нацеленный как раз на транспортировку угля на восток, получится лет через десять. Китайцы уже в который раз убеждаются, что Средняя Азия — снаряд, к которому у Пекина пока нет подхода. "Пока" — потому что рано или поздно там может заработать свой конвейер элит, способный вырастить республикам более лояльное Китаю руководство. Или с путём на Запад через Каспий выйдет настолько очевидная неудача, что среднеазиатским лидерам просто не останется других вариантов связываться с внешним миром. Или же китайские транспортные сети опутают Афганистан (куда активно стремится ответвление упомянутого выше китайско-пакистанского коридора), и в Среднюю Азию — на этот раз через Узбекистан и Таджикистан — постучатся в дверь, в которую до сих пор стучались лишь с другой стороны. Словом, пока что Китай не форсирует события в Средней Азии — торопиться некуда, да и более серьёзные вопросы требуют немедленного внимания.
21 сентября в Ханчжоу, где открывались Азиатские игры, приехал президент Сирии Башар аль-Асад с женой Асмой. Если не считать визитов в ОАЭ в минувшем декабре и на саммит Лиги арабских государств в саудовской Джидде в мае — то есть поездок в арабские страны — прилёт в Китай стал для Асада лишь третьим после России и Ирана дипломатическим визитом со времён начала сирийской гражданской войны и объявленной президенту изоляции. Асад встретился с Си, съездил в Шанхай и в Пекин, а также получил от китайского председателя заверения в том, что Китай будет способствовать восстановлению арабской республики, но не уточнил, в какой степени. Сирия интересует Китай не только потенциальной важностью в торговых маршрутах, выходом к Средиземному морю и прочей логистической скукой, но и политическим весом. Сирия — орешек, обломавший зубы Западу, Сирия — фактор, сменивший настроения арабского мира. Евразия в 2023 году радикально отличается от Евразии в 2013-м именно из-за событий в Сирии. Китаю важно показать своё непринятие западного понимания сирийского вопроса — пусть это и было очевидно, лишняя демонстрация в такой момент прибавит веса и Си, и Асаду. Интерес сирийского президента понятен: на восстановление растерзанной страны требуется не только минимум полтриллиона долларов, но и огромный приток кадров и технологий — где искать всё это, как не в Китае? Но бетон в трансконтинентальной сети Пекина ещё не застыл, а опасения по поводу слишком ненадёжных и слишком больших вложений высказываются китайскими обозревателями открыто, а значит, вес высказывающих эти опасения в пекинских коридорах весьма велик. Эти опасения можно понять, но куда проще понять спешку Асада, чья страна лежит в руинах и чья экономика, и до того не хватавшая с неба звёзд, так и не восстановилась от ковидного кризиса и продолжает падение.
А что же Россия? Мы много раз писали про то, что наше уникальное географическое положение, этот результат труда десятков поколений воинов, дипломатов, инженеров и идеологов, само по себе даёт нам преимущество в конкуренции торговых коридоров. Уже говорилось, что предметом торга с КНДР и элементом экспансии на восток — одного из ключевых мотивов всей нашей истории — могут стать тёплые порты корейского побережья. Для одних только мыслей о таких амбициях Москве стоит закончить проекты, связанные с расширением Восточного полигона, связать воедино европейскую часть самой большой страны с её Дальним Востоком. Но путь намечен: успех в величайших противостояниях, которые готовит нашей Родине XXI век, лежит не в бесконечной возне с закавказскими соросятами, не в бесполезных вливаниях денег в среднеазиатских баев, не в интригах с катарскими шейхами и английскими королями, не в перевозке наркотиков и не в слепленных на коленке планах, отрицающих географию и политику. Успех принесут вложения в инфраструктуру и последовательное развитие восточных регионов, защита своих и отказ от защиты чужих, игнорирование желчи многочисленных Пашинянов и лести всевозможных Байденов.
Фото: Армения. Сюникская область. Село Корнидзор. Вынужденные переселенцы из Нагорного Карабаха у центра гуманитарной помощи. Александр Патрин/ТАСС
* Лицо, причастное к экстремистской деятельности и терроризму
** Запрещённая в РФ организация
*** Участники запрещённой в РФ террористической организации "Движение "Талибан"
