* Все исторические и географические параллели абсолютно произвольны, любое сходство персонажей с ныне живущими, ранее жившими либо имеющими родиться впоследствии реальными личностями случайно, а все понятые в дурном смысле намёки полностью лежат на Вашей совести, дорогой Читатель. Животные при съёмках не пострадали.
***
Город страдал попеременно то от жары, то от дождей. Стояло прекрасное лето, но Гидра метцентра постоянно присваивала вполне нормальной июльской погоде какие-то дурацкие, очевидно занесённые из-за Пруда цветá. Особой популярностью у Гидры пользовался противный жёлтый цвет, и буквально каждый второй день водителям самобеглых экипажей не рекомендовалось садиться за руль по причине ветра, дождя, града, падения рекламных щитов, деталей кровли и веток деревьев.
У горожан возникал закономерный вопрос: а можно было сделать так, чтобы рекламные щиты, кровля и деревья не падали там и сям от очень среднего, в общем-то, летнего ветра? Но игра в цвета была намного увлекательнее планомерной и монотонной работы по улучшению коммунального хозяйства. Особенно выделялся тут Краснобай, наперебой предрекавший температуру выше и ниже нормы, малиновое лето, барическую пилу и даже просто небывалую жару или арктический холод. Как он при этом успевал ещё и руководить Гидрой метцентра, было не совсем ясно. Впрочем, судя по частоте ложных прогнозов, предусмотрительно отороченных остроумной профессиональной присказкой «местами, временами», руководитель он был тоже хреновый.
Как бы там ни было, но Короновир отступал. То ли это было солнце, то ли витамин Б, то ли ханка, но число заболевших в Городе уверенно падало. То же происходило и в окрестностях, где-то в глубине диких лесов, простиравшихся на многие сотни вёрст за пределами Кольца. Оттуда приходили отрадные вести, и Воробей купался в них как в песке, заодно выводя у себя блох, вшей и прочих клещей. Дальше бывало и хуже, но это были всё сплошь места былинные, вряд ли существовавшие наяву.
Плиточнику же было не до купания. Все его мрачные прогнозы и тёмные напоминания рассыпались в прах при столкновении с духом Предков, и горожане уже открыто клали и на него, и на его Дуру, да и на Конституцию заодно, чего уж там.
При голосовании за последнюю, кстати, произошёл привычный уже инцидент: все, по уверениям поганых листков, голосовали «против», а получилось, что даже в Городе, где фига в кармане считалась неотъемлемой частью этикета, две трети голосовавших оказались таки «за». И только на дальнем Севере, где всё ещё носились туда-сюда стаи абсолютно диких обезьян, вышел конфуз. Но и там это было не голосование против поправок, а протест против невовремя и неумно (а может, как раз наоборот) объявленного переливания из пустого в порожнее.
Игемон был доволен. Он уже подумывал о титуле типа Ясно Солнышко или чего-то в этом духе, с непременной отсылкой к печенегам и половцам, но публично про это пока не высказывался. Для этого у него было достаточно космоплавателей, готовых по первому зову выполнить любое задание Партии. Да, Партия опять была налицо, только вместо монотонного красного флага — фи! — она украсилась шикарным медведем в триколоре, связав тем самым себя с тотемным животным, олицетворявшим суровый дух Предков для всех представителей Народа и даже для некоторых наименее развитых горожан.
***
Когда Охранник открыл глаза, перед ним в белом халате, небрежно накинутом на плечи поверх известного всему Миру жёлтого комбеза, и в затейливом респираторе стоял сам... Игемон! Охранник попробовал было встать, но сила яда пока не оставила его, и он рухнул обратно на кровать.
Игемон удыбнулся совсем по-отечески, одними глазами, попробовал лоб Охранника своей обтянутой перчаткой рукой и участливо, но несколько гнусаво спросил через респиратор:
— Как вы себя чувствуете?
Охранник опять было собрался ответить по уставу, но вместо этого просто кивнул и улыбнулся в ответ.
— С этого дня вы будете подчиняться только лично мне и больше никому другому. Это понятно?
Охранник опять кивнул, борясь с заливающей сердце волной счастья и горячей благодарности великодушному Игемону.
— Ваш зуб уже починили. Но на этот раз — и тут Игемон сделал значительную паузу и наставительно поднял вверх указательный палец, глядя Охраннику прямо в глаза через зеленоватые толстые стёкла респиратора — противоядия не будет, так что кусайтесь аккуратно.
***
Кнопка лежала тут же, в соседнем боксе, и Игемон заодно заглянул через полузеркальное стекло и к ней. Конечно, она уже не лежала, а сидела. Тогда, при взятии анализов, она довольно сильно упиралась, так что персоналу пришлось её успокоить. Теперь, пару дней спустя, здоровый молодой организм успешно справился с лекарствами, и она опять кипела энергией.
Игемон привычно постучался и немного погодя вошёл. Кнопка уже лежала в постели, накрытая до подбородка, и являла собой восхитительную смесь немого укора, трогательной слабости и неотразимого обаяния. Игемон невольно подивился быстроте этого преображения, но потом вспомнил, с кем он имеет дело, и лишь слегка улыбнулся в респиратор.
Не подходя слишком близко — дезинфекция, не дезинфекция, а он всё-таки зачем-то потрогал лоб того славного парня в соседнем боксе — Игемон встал около кровати и стал молча наблюдать за этой комедией дель арте, действие пятое: «Арлекин и Коломбина в чумном бараке».
Прошло немного времени. Коломбина слегка вздохнула и, трогательно подрожав долгими как жизнь ресницами, приоткрыла свои иссиня-прозрачные веки и удивлённо уставилась на диковинно разодетого Арлекина. Тот на минуту он не поверил себе: пробуждение было столь естественно и свежо, что ему непреодолимо захотелось простить ей всё, причём даже далеко в кредит.
Однако, памятуя завет Талейрана: «Душите в себе первые порывы души, они как правило — самые благородные», — Арлекин переступил с ноги на ногу и вопросил:
— Ну и что мне с тобой теперь делать?
Коломбина удивлённо приподняла собольи брови и уставилась на него с видом полнейшего непонимания и презрительного осуждения.
Арлекин протянул руку к столику у постели и зачитал зз заложенный заранее отрывок истории болезни: «После чего, пренебрегая указанием немедленно вернуться домой и соблюдать предписанный Карантин, больная поехала в 3 (прописью: три) торговых заведения, оперировавших в нарушение установленных правил асоциальной сегрегации. В ходе этого она потенциально заразила не менее 13 (прописью: тринадцати) человек персонала и посетителей, помещённых позднее в Карантин вместе со всеми родственниками, чадами и домочадцами, в общем количестве 147 (прописью: ста сорока семи) человек...»
Арлекин остановился, глянул на Коломбину и жестоко произнёс:
— Дальше читать?
Коломбина с отвращением посмотрела на этого зануду и гневно отвернулась. На глаза ей сами собой навернулись горькие слёзы третьей, самой разрушительной степени.
Предвидя бурю, Арлекин поспешно отложил толстую, слегка растрёпанную тетрадку, и, несколько тяжеловесно вставая на одно колено и доставая из кармашка нечто блестящее в аккуратном пакетике, неожиданно даже для самого себя пылко предложил:
— Выходи за меня замуж!
Ссылки
1. https://zavtra.ru/blogs/sud_ba_plitochnika_-_56
2. https://zavtra.ru/blogs/sud_ba_plitochnika
