1
Страшен будет «Выбор Софи», и закрутит столько экзистенциальных узлов, что странно станет – как возможно выжить…
Стайрон писал самой густотой языка: пласты события, завихряясь, наползая друг на друга, возникали в необыкновенных ракурсах и сочетаниях; люди показывались чрезвычайно многослойно, и, слой за слоем сходили, точно обнажая трепещущую человеческую суть.
Полька, выживающая в Освенциме; друг её…якобы писатель, а на деле сумасшедший, работающий в периоды просветления в библиотеке; от выбора, который ей пришлось совершить, становится плохо: как такое возможно?
Зло всегда побеждает?
Но нацизм был разрушен, хоть неисчислимость принесённых им бед увязнет в бесконечности перечислений.
Гущь эмоций: настоянных на самых крепких и сложных моментах бытия: Стайрона интересовали изнанки, подоплёки, метафизика поступков.
Стайрон получил известность с первого опубликованного романа: «Признание Ната Тёрнера» было связано с восстанием чернокожих рабов: возглавлял оное баптистский проповедник Нат Тёрнер…Сложный роман, сложная образность, неистовство проповедника наслаивается на множественность запретных мечтаний, и огонь, разгорающийся в недрах романа, палит действительность читательского сознания.
…депрессия была слишком знакома Стайрону: успех не спасал от неё.
Депрессия и алкоголь.
«И поджог этот дом» будет звучать долго, сложно, накроет вас именно этими депрессивными волнами, покажет людские дебри…как мало кто умел.
В каждом они.
Книги свои трудно заряжая, Стайрон и сам так жил, монументально выстраивая романы, громоздящиеся прямо в небеса тотальным вопросом: Почему всё так?
2
Сложно слоится, причудливый орнамент жизни событийно передавая, «Выбор Софи»: у которой в сущности нет никакого выбора.
Бог не подписывается под указами обстоятельств, тем не менее, их ветвление создаётся настолько без человеческого участия, что наличие высшей власти становится очевидно.
Стайрон пишет эмоциональными периодами: мощно, слитно, цельно; зримость изображённого высока, можно войти в отдельные эпизоды.
«Выбор Софи» переполнен тяжестью: разнообразной, людской; бездна, коричневея, фашизма, раскрывается так, что выживание под вопросом, да и выжившие будут отравлены такими воспоминаниями, что непонятно, как дальше тянуть.
Параллельно – происходит Нюрнбергский процесс, и Натан, одержимой идеей мести за уничтожение евреев, болен: тяжко болен, скорбен главой, и болезнь не даёт ему реализовать свои множественные интеллектуальные потенции.
Лучше не думать о выборе Софи, которой предлагают выбрать, кого из своих детей она оставит в живых; лучше не думать о тех дебрях, в которые может забрести человечество; но думать необходимо, дабы не повторилось.
Помимо великолепной художественности, роман сей: яростное обвинение фашизму, ниспровержение его корней поганых и основ кривых…
Роскошь письма Стайрона!
Завораживающее словесное мастерство.
…восстание чернокожих рабов происходило под руководством Ната Тёрнера – баптистского проповедника: одержимого до жути, приводящего в избыточности своей к череде жертв.
Стайрон принадлежал к южной школе американской литературе: шёл от Фолкнера, и сложность его соответствовала сложности жизни, которую надо отображать адекватно, а иначе не стоит и браться.
Он и отобразил её – мощно и сочно, с гроздьями человеческих образов, отобразил так величественно и монументально, что книги не трогает время.
