«В буднях великих строек,
В весёлом грохоте, в огнях и звонах,
Здравствуй, страна героев,
Страна мечтателей, страна учёных!»
В Центральном Доме художника на Крымском валу работает выставка«Шедевры советского искусства. Наследие великой страны»,посвящённая 25-летию Содружества Независимых Государств. Уже в самой вывеске знаковый посыл: наследие великой страны, а не какое-нибудь снисходительное «сделано в СССР». Переосмыслить, понять, оценить. Вспомнить и...покаяться. 25 лет мы живём в другом измерении, слыша бесконечные разговоры о «сером Совке» и «кровавом режиме», о якобы гениальных творениях, загубленных цензурой, и несвободе художника в Красной Империи. Ещё во времена Перестройки деятели искусств ринулись доказывать себе и окружающим, что система их давила, унижала и затаптывала. В общем, что только не делала, проклятая! Как выясняется, «давила» она их высоким уровнем художественного образования, «унижала» дорогостоящими госзаказами и творческими командировками, а «затаптывала», когда предоставляла возможность жить-рисовать, а не метаться в поисках заказчика. Такая вот инквизиторская жестокость! Последние годы мы наблюдаем лёгкий крен в иную сторону — советское больше не является тупиковым и провальным. Всё больше звучат слова о грандиозном социальном эксперименте. СССР, который мы потеряли. Или это наш потерянный Рай? Все мы родом из советского детства...
Организатор выставки – Международная конфедерация союзов художников (МКСХ), единственная на постсоветском пространстве общественная структура, объединяющая все союзы художников стран СНГ, а также союзы художников Москвы, Санкт-Петербурга и Киева, связанная двухсторонними договорами с союзами художников Латвии, Литвы и Эстонии. Когда-то мы работали вместе — с Украиной, Грузией, Прибалтикой. В едином политическом и социокультурном пространстве. Говорят, что дружба народов оказалась мифом или даже фикцией. Ширмой, за которой кипела межнациональная свара. Но жизнь доказывает, что подобную вражду сочиняют политиканы, чтобы взять великий куш. Люди, народы — чем они виноваты? В СССР проводилась гуманная и бережная политика в национально-культурной сфере. Бывшие «имперские окраины» наделялись полномочиями, им выделялись громадные средства на развитие искусств, промыслов и поддержание древних традиций. В каждой из республик имелись свои киностудии, университеты, филармонии. И художники, ваятели, архитекторы. На выставке мы видим картины азербайджанца Фархада Халилова и армянки ЕрануиАсламазян, узбека Рахима Ахмедова и туркмена ИззатаКлычева, белоруса Георгия Ващенко и украинки Татьяны Яблонской, таджика Сухроба Курбанова и латыша Бориса Берзиньша, молдаванина Михая Греку и литовца СильвестрасаДжяукштаса. И, разумеется, широко представлены русские мастера: Александр Дейнека, Юрий Пименов, Дмитрий Жилинский, Виктор Попков, Олег Филатчев. Сделать глубокий анализ всей экспозиции невозможно, ибо она содержит более тысячи предметов — картин, скульптур, эскизов театральных декораций и сценических костюмов, а потому имеет смысл остановиться на некоторых фрагментах выставки...
Миры Георгия Нисского! Романтика и преодоление – всоветской традиции они были синонимичны. Высокое небо и — холод севера. Спешащие поезда. Муза дальних странствий — параллели и меридианы, заводы, полустанки, шоссейные дороги. Динамика эпохи — из пункта А в пункт Б. Русская Птица-Тройка, которую заменила стальная конница. Георгий Нисский, как никто, умел изображать ветер, утреннюю свежесть и промозглый воздух. Он мановением кисти превращал неласковый пейзаж и производственную фабулу в песню о беспокойном счастье. Порыв, гудок, волнение и – жажда перемен. Пролетающий поезд, самолёт, автомобиль — это всегда ликование, смешанное с грустью и — несбыточностью. На выставке представлен целый ряд работ Георгия Нисского, в частности пейзаж «Над озёрами» (1959). Его считают родоначальником «сурового стиля», что сомнительно, поскольку сходство лишь поверхностное — у художников «сурового» направления шло нарочитое выписывание тяжеловесных небес и негнущихся бушлатов. Нисскийлёгок и утончён — при хладных водах и пронзительных шквалах. Он — в отличие от «суровых» - создаёт привлекательный мир, куда хочется попасть и где хочется остаться. Он сложил для Снежной Королевы слово «Вечность», но не утратил при этом горячее сердце.
Картина Юрия Пименова «Лирическое новоселье» (1965) — совсем другая история. Супружеская пара в новой квартире. В своей квартире. Это уже потом начнётся странноватая ностальгия по коллективизму и сплочённости коммуналок, общежитий, комнат на пятерых. Мол, славно жили — не тужили. Впрочем, любой кошмар можно превратить в повод для кисельно-карамельных воспоминаний, а тогда, в эпоху Оттепели, всем хотелось уюта – отдельной жилплощади, пусть и малогабаритной, с низкими потолками, в отдалённом районе, где ещё вчера паслись коровы и не было намёка на асфальт. Ещё бы! Навоевавшиеся люди стремились к домашнему теплу и мирному спокойствию. Они заслужили это. Молодая чета — в страстном объятии — посреди полупустой комнаты. Книги — основное и часто единственное достояние физиков-лириков, юных интеллектуалов, аристократов духа. За окнами вечер, огни. Везде — жизнь. Пименов показывает нам фрагмент белоснежной ванной — тоже своей, личной, без чьих-то мочалок и тазиков. Затем кухня — очень маленькая, но опять же без тёти-Клавы, которая дерётся половником, и без дяди-Васи, который подливает клея в соседский суп. Мы видим кофейник — счастливые герои будут пить кофе и говорить обо всём, что написано в тех самых книгах... Через десять лет они станут грузными и циничными, полюбят финский сервелат и торт «Чародейка», окружат себя вещами, как неким коконом, обставят жилище импортными сервантами и мягкими креслами. Будут смотреть «Кабачок 13 стульев» по цветному телевизору. Ждать очереди на «Жигули» и на «Королеву Марго». А пока — лирическое новоселье.
А быть может, у них всё сложится иначе... 1970-е — это не одно лишь позднесоветское мещанство, но и культ гуманитарной книжности. Персонажи Дмитрия Жилинского — утончённые интеллектуалы, писанные в манере итальянского Возрождения. В те годы создавались «лица наших современников» а-ля Боттичелли, Рафаэль, Джотто. Культурное наследие прошлого считалось неоспоримым — советский мастер должен был учиться на высоких примерах. «Портрет художницы Зулейки Бажбеук-Меликян» (1974) напоминает изображения господ из рода Сфорца или Медичи. Спокойное надменное лицо, выразительный нос, крупный рот. В руках — альбом с древнерусской живописью. На картине «Стихи» (1973) тоже девушка с томиком. Белое платье и пышно цветущий сад. Средневеково-ренессансный мотив идеального Божьего сада приживается на советской почве и даёт свои плоды. И снова — книга. На этот раз у юноши в синем свитере. Тонкое благородное лицо и — никаких эмоций. На контрасте — жёлтые, радостные цветы. Собственно, картина так и называется - «Жёлтый букет» (1973), а паренёк в синем — только при букете. Старинная мебель — важный элемент антуража, и если шестидесятники выкидывали старьё, отмечая свои «лирические новоселья» на тонконогих стульчиках, то в 70-х откуда-то из старорежимного небытия вынырнул пыльный и шикарный антиквариат.
Вместо молодёжных кафе — на кухни. Таков грандиозный исход советской интеллигенции. Это произошло уже к концу 60-х, поэтому сюжет, предложенный Татьяной Назаренко, - «Молодые художники» (1968) — это рассказ о тех самых посиделках. Тёплый мир, а за окном — зима. Конец 60-х –70-е годы, актуальность квартирникови творческих встреч в своём проверенном кругу. Никого больше не пленяла заполошная массовость и открытость предыдущего десятилетия. Картина Татьяны Назаренко минорна. Ощущение какой-то вселенской грусти: «Под музыку Вивальди... печалиться давайте...».Люди всё ещё привыкли собираться, но, как утверждал бард Александр Дольский,«...одиночество – прекрасней…». Компания молодёжи в исполнении Виктора Попкова - «Зимние каникулы» (1972) — тоже не выглядит сплочённой ватагой. Все разбиты на группки и парочки, при том что каждый персонаж погружён в себя. Время личного поля и личного переживания. Интеллектуалы получили право на онегинский сплин и поиски смыслов. Потом это назовут обидным словом «застой». Очаровательная прозрачность «Весны в Москве» (1976) Анатолия Никича. Симпатичная цветочница и задумчивая девочка. Фоном — старая и новая Москва: особняк с колоннами, сталинская высотка, пара безликих стеклобетонных сооружений... Хотя в центре повествования весна, кажется, что художник думал об осени. Осень 1970-х – устойчивый символ грусти. Это не только печальные стихи, старинные романсы и модная в 70-х осенняя линия повествований («Осень жизни, как и осень года…»). Это принципиальная возможность бездействовать, созерцать, погружаться в интеллигентскую рефлексию. Поэтому даже март прикинулся ноябрём...
1980-е — скорость и прогресс: «Время стрессов и страстей мчится всё быстрей». НТР, ЭВМ и звёздные войны. СССР поименован империей зла, но мы-то знаем, что такое война. Хотят ли русские войны? Адская антиутопия Сергея Овсепяна «Проблема-1» (1985) — это уже точка невозврата. Стол переговоров с пустыми креслами, а за окнами — нестерпимо красивый ядерный гриб. Пионерские хоры 80-х подпевали Иосифу Кобзону: «Пока планета ещё жива, / Пока о солнце мечтают вёсны, / На жизнь предъявим свои права, / Пока не поздно, пока не поздно». Помнят ли мои ровесники одну страшную деталь? Мы росли нормальными детьми – любили эскимо, цирк и мультики. Мы боялись нахватать двоек и получить трёпку от родителей. А ещё – мы боялись ядерной бомбы... Выставка в ЦДХ — это ещё одна попытка сказать: советские люди не были агрессивно-политизированным стадом. Было всё – работа, любовь, творчество, поездки, чтение книг, выяснение отношений. Молодые ребята с картины Сергея Базилева «Однажды на дороге» (1983) выглядят нашими современниками. Чем они заняты? Ссорятся, мирятся или просто решают, в какую сторону идти? Возможно, что они и все мы когда-то пошли не туда...
Илл. Дмитрий Жилинский "Жёлтый букет"(1973)
