«Мне прискучило все рассказывать да рассказывать. Сегодня я буду показывать сказку». Евгений Шварц «Снежная королева». Монолог Сказочника.
В своё время – а это были страшные, отвратительные, но полные возможностей 1990-е годы - меня заинтересовало творчество художника-нонконформиста Эрика Булатова. Скорее всего, многие из вас видели его узнаваемые картины - все эти небеса, помеченные знаком качества; заходы-восходы Солнца, точнее – советского герба, а также прочие концепции на тему «Хотелось засветло, ну, не успелось» - ярые белые буквы на фоне вечернего, умиротворённого Метрополиса. То есть нашей Москвы. Булатов представлялся мне совершенной загадкой – то ли он презирает и высмеивает почивший СССР, то ли – вопреки всему обожает, но не знает, как это выразить. Точнее – знает, выражает и – поражает. Это мы иной раз не можем уловить грань любви, ненависти, ностальгии, печали, …надежды. Как там в стихах? Люблю, но странною любовью. Для меня Булатов долгое время оставался певцом картонно-безвоздушного, но такого узнаваемого пространства эпохи Застоя и Перестройки. Но вот на одной из выставок, проходивших уже в 2006 году, я увидела иллюстрации всё того же Булатова к любимым детским сказкам. Точнее, это были его совместные работы с Олегом Васильевым. Сам Эрик Владимирович говорил так: «Мы выработали такого художника, который был не Олегом Васильевым и не Эриком Булатовым. Это был некто третий. Все наши книжки проиллюстрированы этим художником». Безусловно, я хорошо помнила те волшебные картинки – златовласую Золушку с тончайшей талией, Мачеху в напудренной причёске а-ля Мария-Антуанетта, Спящую Красавицу, напоминающую боттичеллиевских нимф, легкокрылую фею в остроконечном головном уборе, который в истории моды именуется hennin, а также многочисленных принцев, будто бы сошедших с полотен Веласкеса и Ван Дейка. Безумное и безупречное смешение стилей, жанров и смыслов, как это принято у сказочников. Просто для меня стало открытием, что всё это – …тот же самый Эрик Булатов. Почему я вдруг вспомнила о своём неожиданном и – ошеломляющем открытии?
В Государственном Музее Изобразительных Искусств имени Пушкина, а точнее – в Отделе личных коллекций, сейчас проходит удивительная выставка, которая так и называется – «Сказочники». В едином экспозиционном пространстве кураторы объединили работы знаменитого книжного графика Владимира Конашевича и его младших коллег - Эрика Булатова, Олега Васильева, Ильи Кабакова и Виктора Пивоварова, что позволяет не только проследить преемственность поколений в области книжной графики, но и чётко увидеть два основных «детских» направления – сказочное и научно-познавательное. Как пелось в старой советской песне? «Мы рождены, чтобы сказку сделать былью», поэтому волшебная тема Пивоварова самым естественным образом переходит в предметный, вещественный мир Кабакова: сказка заставляет ребёнка задать вопрос: «Почему?», тогда как физика с химией отвечают: «Как!» Не всегда, конечно, ибо сакральный мир непознаваем, однако, советская мысль была оптимистичной: от ковра-самолёта - до шикарного лайнера и космического корабля, поэтому диковины Старика Хоттабыча – с точки зрения пионера Вольки - выглядят бледновато рядом с достижениями социалистической индустрии.
Итак, дети любят книжки с картинками. Этот постулат никто не рискнёт оспаривать, да и зачем? Ребёнок познаёт мир через яркие, запоминающиеся образы и задача книжного иллюстратора сделать изображаемую реальность сочной, зримой, интересной - готовой к постижению. Первое, о чём всегда вспоминают исследователи «детских художников», это их…стилистические и даже социально-политические расхождения с Советской Властью. Мол, догматический соцреализм прессовал свободного творца, навязывая ему линии, темы, ракурсы и даже мысли. И далее по курсу: хотелось рисовать изломанность томной дивы, а заставляли малевать краснощёкую доярку да могутную рабфаковку. Или так: мечталось о фовизме, а цензоры (иной раз во главе с полуграмотным царём Никиткой I) требовали прямолинейную реалистичность. Оттого-то и уходили, …сбегали художники в царство книжной иллюстрации – тут было можно вильнуть в сторону, изобразив миры Снежной Королевы, Дюймовочки и Оле-Лукойе в духе заманчивых сюрреалистов. Это же небыль - здесь допустимы жутковатые перевёртыши и переплетения снов с явью. Или даже - с кошмарами.
К примеру, иллюстрации Виктора Пивоварова к сказкам Ганса-Христиана Андерсена напоминают творения сюрреалистки Ремидеос Варо: зыбкие, пугающие пространства и готические стрельчатые чертоги, заселённые странными персонажами. Безусловно, многие художники, не имея возможности писать в своём любимом (или в модном на тот момент стиле) становились детскими иллюстраторами и там уже давали волю своим причудам. Ибо фантазийные безумства сюрреалиста кажутся нормой, если это всего лишь перипетии в сказочной стране. Или, например, поп-арт, который официально считался буржуазным, дешёвым и комиксовым, хорошо подходил для всё тех же дошкольных книжек, где нарочитая яркость и увлечённость кричащими буквицами только приветствуются. Больше того, в 1970-х годах нонконформисты буквально оккупировали «Союзмульфильм» и региональные студии, творя совершенно изумительные, поражающие шедевры анимации. К примеру, есть несколько знаковых советских мультфильмов, сделанных в подражание знаменитой Yellow Submarine Джорджа Даннинга. Однако же низведение всей истории советского/несоветского искусства до попытки взломать коды соцреализма выглядит, мягко говоря, однобоко. А если грубо говорить, то - глупо.
Хотя бы потому, что все эти авторы …не выходили за рамки агитпроповских правил, даже, когда рисовали диковинные миры с причудливыми персонажами. Соцреализм при всей своей каменной незыблемости, был не стилем, но методом, позволявшим художнику творить в самых разных направлениях. Однако же имелось превеликое «но», которое именуется «уместностью». Так, изображать окружающую действительность – поля, заводы и новостройки… в духе сюра было строжайше запрещено, а вот всё тем же манером, но – миры Гофмана, это – пожалуйста. Ибо тут сказка - тут возможно всё. Реальности нужен реализм (sic!), а сказке – сюрреализм. Увлекшись стенаниями по поводу вынужденного эскапизма художников, искусствоведы часто забывают о главном – советский цензор никогда не пропустил бы книгу, фильм или малозначительную книжную виньетку, которая могла бы изуродовать психику и восприятие ребёнка. Дети в СССР охранялись и пестовались, как самое дорогое сокровище, а плакатный лозунг «Всё лучшее – детям! не был пустым трёпом. Теперь ответьте на простой вопрос: как в обществе, где царили многочисленные запреты, чадушкам дозволялось смотреть «неправильные» картинки? Да просто они были правильные. Уместные. Сказочные. Даже если предположить, что те художники не выносили Советскую Власть, они, тем не менее, сделали всё, чтобы мы – пионеры-октябрята – её любили и считали своей заботливой мамой. О чём всегда вспоминают люди старшего поколения, если их захлёстывает ностальгия? Правильно – о детских книжках родом из СССР. С теми самыми иллюстрациями. Советское детство! Солнечное и бескрайнее лето. Наполненный возможностями и невероятными открытиями добрый мир… Сказки с принцессами и феями, стихи о добрых докторах и храбрых пожарниках, приключения непослушных мальчишек, рассказы о кораблях и самолётах. Это наша вселенная и наш дом. Поэтому персональный бунт Эрика Булатова существовал для нас в некоей параллельной реальности и никаким образом не сказывался на эстетической привлекательности его виньеток и Золушек.
Это, кстати, было интереснейшей особенностью советского бытия – жить и даже творить не внутри Системы, а параллельно ей, лишь иногда – путь даже для вида - подстраиваясь под её ритмы. Главное – избрать нужную тональность и тогда ты становился полезным членом общества, а уж художник, рисующий пленительные сказки – чем не передовой строитель Коммунизма? Как говорил Сказочник из пьесы Шварца о Снежной Королеве: «Разные люди бывают на свете: кузнецы, повара, доктора, школьники, аптекари, учителя, кучера, актеры, сторожа. А я вот – Сказочник. И все мы – и актеры, и учителя, и кузнецы, и доктора, и повара, и Сказочники – все мы работаем, и все мы люди нужные, необходимые, очень хорошие люди». Вот вам пример сказочного восприятия лозунга: «В СССР каждый труд почётен!»
Воспитание советского ребёнка было довольно жёстким и на первый взгляд - весьма прямолинейным, причём, я вовсе не вкладываю в эти определения никаких отрицательных смыслов. Итак, лет до 10 ты читаешь сказки да волшебные истории, а потом приходит время реалистических повестей и даже взрослых приключенческих романов, которые в СССР по каким-то удивительным причинам считались «детской литературой». Тому пример – «Три мушкетёра», «Айвенго» и «Робинзон Крузо». Дети в СССР взрослели рано – да, они мало знали «про секс», зато лет с 12-14 должны были чётко отвечать на вопрос: «Кем ты хочешь быть и что для этого делаешь?» Это сейчас девочки …лет тридцати могут ни шиша не стряпать, то бишь - искать себя, истину и любимое дело, а ещё - играться в принцесс, фей и хоббитов на каких-нибудь около-толкинистских тусовках. Тогда же все сказки помечались аннотацией: «Для дошкольного и младшего школьного возраста». В 1-2-м классе твоими любимыми героями могли быть Буратино и Золушка, но потом следовало переходить на Атоса и Саню Григорьева.
Впрочем, и сказки рассматривались с дидактической точки зрения. Вот андерсеновский «Свинопас» с рисунками Конашевича. Осуждаем меркантильную, хотя и хорошенькую принцессу за мещанскую пошлость и отсутствие брезгливости. Люби человека за его сущность, а не за «цацки»! А вот «Стойкий оловянный солдатик» с иллюстрациями Пивоварова – образец верности и чести. Несмотря на обстоятельства. Параллельно читаем «Честное слово Пантелеева» и сборники о пионерах-героях. Впитываем. Стремимся. «Снежная Королева»? Дойти до Полюса и достигнуть цели. Тоненькая, красивая Золушка в исполнении Васильева-Булатова. Не просто очаровательна, но и трудолюбива, а ведь только созидание помогает советскому человеку достигнуть вершин счастья. Потом, много лет спустя, открываем «Территорию» Олега Куваева и находим тот самый гимн Работе, которая ведёт к постижению Абсолюта. Начинаем сказками – заканчиваем былью. А быль, как мы помним, гораздо интереснее волшебства. Советская этико-эстетическая программа была наполнена восхитительными оксюморонами, поэтому суровое и чёткое в ней переплеталось с романтически-возвышенным. Ты должен работать, а не грезить дворцами, но! – если те дворцы возводятся в далёком северном краю, на семи ветрах, среди полярных сияний, то это - правильная грёза. Именно поэтому в сугубо «производственной» песне Пахмутовой и Добронравова поётся: «…А в тайге горизонты синие, / ЛЭП-500 – не простая линия / Но пускайтот,ктонебылвЛЭПии, / Завидует нам!»Здесь мы видим нарочитое сплетение суровой реальности с детской сказкой. Уместное! Мы снова сталкиваемся с этим скучным, но таким правильным словом – «уместность», которая всегда сопровождала советскую дидактику.
Ещё один немаловажный момент – Агитпроп всегда отсеивал и процеживал информацию, поступавшую к читателю, зрителю, радиослушателю. Особенно это касалось детей. Безусловно, тем людям, которые абсолютизируют свободу, это казалось невыносимым, однако, даже они не оспаривают тот факт, что нам дозволялось именно лучшее. Уже доказано, что подлинный шедевр остаётся таковым даже если его слегка купировать (пусть и в угоду идеологии). Тому пример – сказки Андерсена, из которых изымался религиозный смысл, который изначально являлся направляющим. Но мы даже не замечали «подмену» - то ли потому, что Христианская мысль является общечеловеческой и её можно дополнительно не озвучивать, то ли потому что сказки Андерсена хороши и безо всякой философии. А ведь датский сказочник был ревностным лютеранином и всё, что он создавал – это во многом плод размышлений о Боге. А вот образчик из совершенно иной плоскости: никому не было дела, что прототипом Золушки являлась фаворитка, а впоследствии морганатическая супруга Людовика XIV – мадам де Ментенон, которая, несмотря на знатное происхождение, в юности была бедна и унижена, однако же, благодаря своим личным качествам смогла возвыситься до королевской опочивальни. Зачем нам это? Мы с детским упоением перерисовывали красивые, пышные платья, которые нам «подарили» Булатов и Васильев, познавая, тем самым, эстетику Галантного Века…
Многие посетители выставки сетуют: где же современные гении рисунка? Свобода творчества - никаких Агитпропов и никакой Фурцевой! «Твори – выдумывай-пробуй!», как сказал поэт Маяковский. Но нет – стандартизированные анимэ-картинки или ещё того дурнее – губастые долгоногие царевны-феи-золушки с голливудскими формами в духе Барби. Несколько мамочек признались, что они предпочитают старые книжки – с теми самыми картинками - и вот теперь привели своих детей на выставку: «Смотри – это лучшие образцы. Их в музее показывают!» Таким образом, восторг от узнавания любимых книг сменялся разочарованием: неужели всё красивое и дивное в прошлом? Бумажная книга тоже уходит из нашего бытия – а жаль! Безмерно жаль. Хотя чудеса тоже возможны – мы, хотя, и взрослые, но иногда всё же верим в Сказку. Кто знает? Только Бог.
Илл. Эрик БУЛАТОВ, Олег ВАСИЛЬЕВ. «Кот в сапогах»
